Женская месть - Страница 57

– Это мудро, – заметил Филипп с иронией.

– И очень прижимистых. У таких, как леди Кэролайн.

– Да, ее бриллиант был великолепен! – Откинувшись на спинку стула, Филипп вытащил сигарету. – Двадцать два карата и почти без изъянов. Я всегда завидовал, что он достался не мне.

– Это была сказочная работа. – Девушка положила локти на стол, а подбородок – на скрещенные руки. – Она держала его в подвале. Система охраны была первоклассной. Там были тепловые сенсоры, детекторы, реагирующие на движение, инфракрасные лучи. Это ограбление я планировала шесть месяцев.

– И как же вы это сделали?

– Меня пригласили провести там уик-энд. Поэтому мне не пришлось ломать голову над тем, как проникнуть в дом незамеченной. Я использовала магниты и мини-компьютер. На втором этаже оказались лучевые датчики, но с этим я справилась достаточно легко – просто проползла под ними. Само хранилище было снабжено часовым замком, но я перехитрила компьютер, убедив его, что на самом деле было на шесть часов больше. Я использовала некое приспособление из будильника и микросхем. Мне пришлось миновать еще две системы сигнализации и заклинить камеры. После этого можно было действовать свободно. Как только я оказалась в безопасности в своей комнате, я включила сигнализацию с помощью дистанционного управления.

– И ухитрились справиться с сигнализацией, пока находились в доме?

– А разве был способ лучше?

К Адриенне вернулся аппетит, и она начала намазывать джемом следующий тост.

– Я сунула бриллиант в баночку с кремом для лица, хотя, разумеется, никто не стал бы меня обыскивать и осматривать мои личные вещи.

– Естественно.

– В четыре часа утра меня разбудил сигнал тревоги, и ко мне наведалась леди Кэролайн.

Филипп смотрел, как она откусывает хлеб с джемом.

– Это можно было бы назвать жестоким поступком.

– Она не вызывала моей симпатии. Из своего состояния в сорок миллионов фунтов леди Кэролайн на благотворительность тратила всего полпроцента.

– Значит, по тому, как человек относится к бедным, вы определяли, грабить его или нет?

– Да. Я знаю по себе, что значит нужда. – Адриенна передернула плечами, будто старалась избавиться от застарелой боли. – Когда мама умерла, я продолжала воровать.

– Почему?

– По двум причинам: первая заключалась в том, что это давало мне возможность перераспределять деньги людей, которые в противном случае держали бы свое богатство в сейфах. Например, сапфир Мадлен Моро дал мне возможность внести приличную сумму в фонд вдов и сирот.

Филипп выбросил сигарету через ограду балкона, потом сделал большой глоток из чашки с почти остывшим кофе.

– Хотите сказать, что вы современный Робин Гуд? Адриенна ответила не сразу.

– В известном смысле, да. Но честнее сказать: я просто выбрала себе такой бизнес. С каждой кражи я оставляю себе комиссионные. Дело в том, что, как вы прекрасно знаете, кража драгоценностей – дорогостоящее занятие. Приходится тратиться не только на первоклассное оборудование, но и на то, чтобы поддерживать свой имидж – прилично одеваться и так далее. Кроме того, мне не нравится быть бедной.

– Согласен. Лично я бедность ненавижу. – Филипп взял цветок из вазы и начал вертеть его в руках. – И большие у вас комиссионные?

– По-разному, но обычно между пятнадцатью и двадцатью процентами. Все зависит от начальных вложений в дело. Например, для ограбления Сект-Джонов потребовалось, – она начала загибать пальцы один за другим, – покупать авиабилеты, заказывать номер в отеле, потом питание, форма горничной и парик, несколько междугородных звонков. Что касается покупок и экскурсий, то это я оплачиваю из своих средств.

– Естественно.

Адриенна спокойно встретила его взгляд.

– Не вам меня судить, Филипп, потому что много лет своей жизни вы были вором.

– Я не сужу, а удивляюсь. Сначала вы говорили мне, что все эти годы занимались своей работой в одиночку.

– Это верно. А вы разве нет?

– Да, но… – Он не закончил фразу. – Ладно. А теперь вы мне сообщаете, что в последние несколько лет отдавали все деньги на благотворительность, кроме пятнадцати или двадцати процентов комиссионных.

– Я в своем роде филантроп. – Адриенна улыбнулась. – И люблю свою работу. Вы знаете, что чувствуешь, когда держишь в руках миллионы. Смотреть, как бриллианты сверкают у тебя на ладони, и знать, что они стали твоими, потому что ты умна и ловка.

– Да, это действительно здорово! Никто не поймет вас лучше меня. Мне хорошо знакомо это чувство.

– И когда ночь холодная и тебя продувает ветром, когда ты карабкаешься вверх, а руки у тебя крепкие, как сталь, а мысль твоя ясна и остра, как лезвие ножа. А предвкушение того, что будет… Это то же, что ты чувствуешь, когда собираешься открыть бутылку «Дом Периньон», помните это ощущение перед тем, как вылетит пробка, и ваше возбуждение напоминает пузырьки, стремящиеся вырваться на свободу.

Филипп вытащил из пачки следующую сигарету. «На самом деле за этим стоит гораздо большее, – подумал он. – Скорее это похоже на мгновение, когда ты чувствуешь, как в порыве страсти твое семя извергается в лоно женщины».

– Я знаю, что это может стать наваждением. Однако знаю также и то, что, когда достигаешь вершины, надо остановиться.

– Как сделали вы?

– Верно. Умный игрок понимает, когда выигрыш настолько велик, что пора прекратить игру, потому что счастье и удача могут покинуть его. – Филипп выдохнул дым. – Вы назвали мне одну причину, Эдди. А как насчет другой?

Она ответила не сразу. Поднялась с места и подошла к перилам, загляделась на пляж, который был хорошо отсюда виден. Адриенна не знала, доверяет ли она этому человеку. Да и почему она должна была ему верить? Уж слишком они похожи.

– Сначала мне нужно было утвердиться.

– В чем?

– То, что я скажу вам, должно остаться между нами. Вы не должны этого сообщать вашему начальству.

Филипп пожал плечами.

– Я здесь далеко не только потому, что должен информировать свое начальство.

– Не знаю.

Адриенна помедлила с минуту, пытаясь оценить, насколько он искренен.

Она могла бы солгать, могла бы сказать правду и прикидывала, что безопаснее. Если он по-прежнему будет следовать за ней по пятам, она не сможет вернуться в Якир, чтобы забрать то, что по праву принадлежит ей.

– Я знаю, кем вы были, Филипп, но не спросила, почему это произошло.

– А вы хотели бы узнать?

Адриенна удивленно посмотрела на него. Она не ожидала, что Филипп с такой готовностью отзовется на ее слова.

– Да, но не сейчас. Что касается меня, то я никому не рассказывала о своей жизни так подробно, как вам. Даже Селеста знает только часть правды. Я никого не хочу допускать в свою личную жизнь.

– Но сейчас уже слишком поздно идти на попятный, и нет смысла сожалеть о том, что сделано.

– Да. – Адриенна снова повернулась к молодому человеку. – Мне хочется знать о вас все. Неважно, из каких побуждений вы стали вором. Лучшие воры – это сочетание практицизма и романтики. Какую роль в вашей деятельности сыграла романтика?

Филипп тоже поднялся и остановился у перил – их разделял стол.

– Большую, если, как видите, наши пути пересекаются снова и снова. И не имеет значения, насколько неудобным это может быть для нас обоих.

Даже под жарким солнцем Адриенна вздрогнула, как от холода. Она знала, что судьба – это нечто такое, чего изменить нельзя.

– Вероятно, вы правы, но для меня сейчас это не главное. Вы спросили, почему я продолжаю работать, и я отвечу вам. Ради практики, так сказать, ради тренировок, потому что впереди меня ждет величайшее дело моей жизни. Впрочем, такое дело стало бы величайшей кражей для каждого.

Филипп напрягся. Он никак не ожидал услышать такое.

– Что вы хотите сказать?

– Вы слышали о «Солнце и Луне»? У Филиппа сжалось горло.

– Господи, да вы рехнулись! Вы что, не знаете, что один безумец уже пытался украсть ожерелье? Вору отрубили обе руки, а потом перерезали глотку.