Женская история Битлз - Страница 63
У ныне живущей в Великобритании американской исследовательницы Холли Тесслер (1970 г. р.) решение узнать о «Битлз» все, что только можно, возникло в 1980 году, после убийства Джона Леннона. До этого момента десятилетняя Холли понятия не имела ни о Ленноне, ни о его месте в истории популярной музыки: «Будучи большой занудой, я, вместо того чтобы пойти в магазин пластинок и купить диск „Битлз“, отнеслась к самостоятельно возложенной на себя миссии по поиску фактов как к исследовательскому проекту и в этом качестве отправилась в местную библиотеку». Ее жажда знаний о «Битлз» никогда не ослабевала, а бесконтрольные детские изыскания в конце концов превратились в докторскую диссертацию в Ливерпульском университете, когда в начале 2000‐х годов она решила рассмотреть «„Битлз“ как культурный бренд». Но вот то, что она в итоге училась в докторантуре в родном городе «Битлз», вышло довольно неожиданно. Как она объяснила:
Это правда был один из тех странных поворотов судьбы, потому что, когда после бакалавриата я задумалась о продолжении образования, единственным местом в мире, предлагавшим в то время магистерскую программу делового администрирования в области музыкальной индустрии, был Ливерпульский университет. Мой первоначальный план состоял в том, чтобы закончить магистратуру за календарный год, а затем вернуться в США и продолжить работу на радио. Но, если в двух словах, в результате я осталась в Ливерпуле, защитила докторскую диссертацию по «Битлз» и вот уже семнадцать лет живу в Великобритании, по-прежнему описывая и исследуя роль группы в современной популярной культуре[494].
В нашей переписке Холли подчеркнула, что «Битлз» продолжают играть важнейшую роль как в ее личной, так и в профессиональной жизни. Как она выразилась, «Битлз» «…сформировали мое мировоззрение», а еще она считает их своей «путеводной Полярной звездой»[495]. На 2019 год профессор Тесслер читала курс по музыкальной индустрии на факультете музыки Ливерпульского университета.
В основе профессиональных траекторий этих исследовательниц лежит слияние личных и интеллектуальных интересов — динамика, продолжающая заявлять о себе множеством способов в работах как уже состоявшихся ученых, так и тех, кто только находится на ранних этапах своей научной деятельности. Например, музыковеда Кэтрин Кокс (США), соредактора книги «„Битлз“, сержант Пеппер и „Лето любви“[496]» (The Beatles, Sgt. Pepper, and the Summer of Love) (2017), подготовленную при участии известного исследователя «Битлз» Кеннета Уомака, отдельно занимает то, «…как в произведениях [„Битлз“] представлены память и эмоции». Что немаловажно, «…этот академический интерес проистекает из моего личного слушательского опыта, когда, слушая „Битлз“ в повседневной жизни, я, как правило, останавливаюсь на песнях, отражающих мои собственные чувства на тот момент, или песни, где поднимаются жизненные вопросы, созвучные тем, что в данный момент приходится решать мне»[497]. Желание профессора Кокс изучать «Битлз» вкупе с ее любовью к истории уходит корнями в детство, когда от матери она узнала о существовании особой науки — музыковедения, — которая позволила бы ей объединить две эти страсти.
Другие исследовательницы, изучающие феномен «Битлз», нередко рассказывают похожие истории о связи между личным и профессиональным. Бет Истон (Великобритания), которая, прежде чем пойти в докторантуру, получила степень магистра искусств в Ливерпульском университете Хоуп[498] с ВКР на тему «„Битлз“, популярная музыка и общество», объясняет, что ее научные изыскания стали результатом того, что «вся жизнь ее семьи крутилась вокруг битловского фэндома». Истон «естественным образом постоянно об этом думала, а потом это вылилось в тему исследований»[499]. По словам Блахин Дагган, абитуриентки из Ирландии, поступающей в докторантуру, ее «…изучение музыки [„Битлз“] началось в шестнадцать лет», и, как она полагает, «…в нем сошлись как социальная ангажированность, так и академическая составляющая. Есть и огромное удовольствие от прослушивания их песен в неформальной обстановке»[500].
Британо-канадская исследовательница Марли Сентауэр, изучающая неформальную группу Apple Scruffs как социальное явление, уверена, что кроме того, что тема ее докторской непосредственным связана с Битлз, ее давно сложившееся отношение к группе и чувство свободы, олицетворением которой они являются, помогли ей открыть полный спектр собственных возможностей, включая не только академические исследования, но и ее интерес к фотографии и музыкальному исполнительству[501].
Рамки нашей работы не позволяют опросить всех женщин-ученых, специализирующихся на «Битлз», но растущее число представительниц разнообразных дисциплин и областей знания, решивших выбрать «Битлз» темой исследования, воодушевляет. Кэти Капурч (США) одной из первых заинтересовалась гендерным и расовым аспектами в истории «Битлз». Ныне проживающая в Великобритании американка Стефани Фремо, специализирующаяся на теории медиа, в своей книге «„Битлз“ на экране: От поп-звезд к музыкантам» (The Beatles on Screen: From Pop Stars to Musicians) (2017) предметно разбирает фильмы группы, а также является автором других работ о Битлз. Историк Эрин Торкельсон Вебер (США) в книге «„Битлз“ и историки: Опыт анализа работ о „Великолепной четверке“» (The Beatles and the Historians: An Analysis of Writing About the Fab Four) (2016) предлагает скрупулезный анализ историографии группы и вызванного ею общественного резонанса.
Все это свидетельствует о признании популярной культуры в качестве материала для академических исследований и укреплении в новых поколениях представительниц академического сообщества чувства собственной субъектности и убежденности в том, что у них есть полное право заниматься «Битлз». Одна американская исследовательница и одновременно фанатка «Битлз» первого поколения давно размышляет о засилии фанатов мужского пола не только в академической среде, а в принципе во всех сферах современной «Битлз»-культуры. Мэри Энн Томпсон, бывший профессор сестринского дела и общественного здравоохранения, после выхода на пенсию решила заняться качественными исследованиями «Битлз». Ей хочется разобраться в феномене мужчин-фанатов «Битлз» первого поколения, поскольку в 1960‐е годы ей с таковыми сталкиваться не доводилось. Во время нашей беседы она сформулировала это так: «Я хочу понять, почему… почему экскурсии по Лондону водят мужчины? Почему „Каверн-клубом“ управляют мужчины? Почему журналами, фан-клубами занимаются мужчины? Где все [эти мужчины] были в 1960‐х годах? Кто эти люди?»
Если попытаться ответить на вопрос Мэри Энн Томпсон, то начинать надо с 1967 года, когда в битловском дискурсе стал ощутим примат мужчин как среди авторов, так и среди поклонников группы, и началась тщательная зачистка остаточных следов женского присутствия в фан-культуре. Но все-таки можно утверждать, что с конца 1960‐х годов и по сей день широта интеллектуальных интересов и творческая разноплановость самих «Битлз» являются стимулом для развития дальнейших научных исследований. Не менее важны и изменения, которые с 1960‐х годов происходят в академическом сообществе: речь о преобразованиях, позволивших большему числу женщин не только стать квалифицированными специалистками с докторской степенью, но и найти себя в академических исследованиях, посвященных «Битлз», если это совпадает с их научными интересами и устремлениями.
In My Life[502]: фэндом и аффективный труд
Поклонницы «Битлз», достигшие совершеннолетия в период с середины 1970‐х до начала 2000‐х годов, росли в ту пору, когда для девушки все более и более естественным становился выбор будущего, связанного с полноценной профессиональной карьерой. Какой-то части молодых женщин удалось перенести свои «„Битлз“-знания» в академический контекст, у кого-то сильнее оказалась предпринимательская жилка. Развитие цифровых технологий и возрастающая с конца 1990‐х годов роль интернета способствовали возникновению широкого спектра бизнес-опций, благодаря которым стало возможным соединить хобби и профессию. Для второго и третьего поколения поклонниц «Битлз» — особенно из США и Великобритании — экономические спады, начиная с рецессии начала 1980‐х годов и заканчивая глобальным финансовым кризисом 2008–2009 годов, пришлись на период их потенциального выхода на рынок труда.