Женщины могут все - Страница 2

– Спасибо.

Маршалл Ивенс, вспомнила она. Недвижимое имущество, второе поколение. Состояние – пятьсот миллионов. Ей по роду деятельности полагалось знать имена, финансовое состояние и прочие необходимые сведения о любителях вина и коллекционерах с толстыми кошельками и строгим вкусом.

– Я надеялся, что La Signora прибудет на сегодняшний аукцион. Она хорошо себя чувствует?

– Лучше не бывает. Но ей помешали дела.

В кармане завибрировал пейджер. Однако раздосадованная помехой София предпочла следить за торгами. Она обводила комнату взглядом, обращая внимание на жесты. Мужчина, сидевший в третьем ряду, небрежно поднял палец; это означало повышение цены еще на пятьсот долларов.

В конце концов цена бутылки бороло превысила цену каберне-совиньона на пятнадцать тысяч. После этого София обернулась к соседу и протянула ему руку.

– Поздравляю, мистер Ивенс. Ваш вклад в Международный Красный Крест будет оценен по заслугам. Благодарю вас от имени компании и семьи Джамбелли и надеюсь, что этот приз доставит вам удовольствие.

– Не сомневаюсь. – Он взял ее руку и поднес к губам. – Я имел честь познакомиться с La Signora много лет назад. Она необыкновенная женщина.

– Да, так и есть.

– Может быть, ее внучка согласится пообедать со мной сегодня вечером?

Он годился ей в отцы, но София была воспитана на европейский манер и не придавала этому никакого значения. Сложись обстоятельства по-другому, она согласилась бы и наверняка получила удовольствие…

– Мне очень жаль, но сегодня я занята. Если не возражаете, отложим до моего следующего визита на восток.

– Конечно, не возражаю.

Она тепло улыбнулась и встала.

– Прошу прощения, мне пора.

София незаметно выскользнула из зала, вынула из кармана пейджер и проверила номер. Затем прошла в дамскую гостиную, посмотрела на часы и достала из сумочки мобильный телефон. Она набрала номер, опустилась на диван и положила на колени ноутбук и электронный органайзер.

Неделя, проведенная в Нью-Йорке, не слишком утомила ее. Выведя на экран список назначенных встреч, София с удовольствием убедилась, что у нее есть еще немного времени для посещения магазинов. Потом придется вернуться, переодеться и ехать обедать.

«Джереми Деморне», – подумала она. Значит, ее ждет изысканный, приятный вечер. Французский ресторан, беседа о еде, путешествиях и театре. И, конечно, о вине. Поскольку он принадлежит к семье Деморне, владеющей компанией «Ла Кёр», а она – член семьи Джамбелли, они будут притворяться, что хотят выведать друг у друга деловые секреты.

Наверняка будет шампанское. Отлично. Сегодня у нее для этого подходящее настроение.

А за шампанским последует чрезвычайно романтическая попытка соблазнить ее. Что ж, возможно…

Он не лишен привлекательности и чувства юмора. Если им обоим удастся забыть, что ее отец как-то переспал с его женой, у этого маленького романа не будет привкуса кровосмешения.

Как-никак с тех пор прошло несколько лет.

– Мария… – София заставила себя на время забыть о Джерри и предстоящем вечере. К телефону подошла экономка семьи Джамбелли. – Я хочу поговорить с мамой. Она дома?

– Да, мисс София. Она ждала вашего звонка. Минутку…

София представила себе Марию, торопливо идущую по анфиладе и осматривающую комнаты в надежде что-нибудь убрать, хотя Пилар Джамбелли-Авано уже все убрала сама.

«Мама была бы довольна, если бы жила в домике, обсаженном розовыми кустами, пекла хлеб, занималась рукоделием и ухаживала за садом», – со вздохом подумала София. Пилар следовало иметь полдюжины дочерей и ломать себе голову, за кого их выдать замуж.

– Софи, я только что вышла в оранжерею. Подожди, дай отдышаться… Не думала, что ты позвонишь так рано. По моим расчетам – аукцион в самом разгаре.

– Подходит к концу. Могу сказать, что он прошел с огромным успехом. Сегодня вечером отправлю по факсу подробный отчет. В крайнем случае завтра утром. Мне пора возвращаться в зал и подводить итоги. У вас все в порядке?

– Более-менее. Твоя бабушка приказала созвать общий сбор.

– О господи, неужели она опять собралась умирать, как шесть месяцев назад?

– Восемь, – поправила Пилар. – Впрочем, какая разница? Мне очень жаль, детка, но она настаивает. Не знаю, связано ли это со смертью, однако она явно что-то затеяла. Позвонила адвокатам насчет очередного изменения завещания. И отдала мне камею своей матери. Это означает, что она думает о будущем.

– Мне казалось, что она отдала ее тебе еще в прошлый раз.

– Нет, тогда это были янтарные бусы. Она созывает всех. Тебе нужно вернуться.

– Ладно, ладно… – София посмотрела в свой органайзер и послала мысленно прощальный поцелуй Джереми Деморне. – Заканчиваю и вылетаю. Но эта ее новая привычка умирать и переделывать завещание каждые несколько месяцев очень неудобна.

– Софи, ты хорошая девочка. Я оставлю тебе свои янтарные бусы.

– Премного благодарна! – София засмеялась и дала отбой.

Через два часа София летела на запад и гадала, сможет ли она сама через сорок лет заставить людей примчаться к ней по первому зову, бросив все свои дела.

Мысль об этом заставила Софию улыбнуться. Она взяла бокал шампанского и откинулась на спинку кресла. В наушниках звучала музыка Верди.

Софи ошибалась. Не все готовы были мчаться, бросив свои дела. Хотя Тайлер Макмиллан находился от виллы Джамбелли в нескольких минутах ходьбы, он считал, что обрезка лозы важнее, чем вызов La Signora.

Так он и сказал.

– Перестань, Тай. Ты можешь уделить этому несколько часов.

– Не сейчас. – Тай мерил шагами комнату; ему не терпелось вернуться в поле. – Извини, дед. Ты знаешь, как важна зимняя обрезка. И Тереза знает это не хуже. – Он приложил мобильный телефон к другому уху. Тайлер ненавидел мобильники. Потому что всегда терял их. – Виноградники Макмилланов нуждаются в заботе не меньше, чем виноградники Джамбелли.

– Тай…

– Ты сам сделал меня управляющим. Вот я и управляю.

– Тай, – повторил Эли, хорошо знавший упрямство внука, – мы с Терезой заботимся о винах Макмилланов ничуть не меньше, чем о винах с этикеткой «Джамбелли», и делаем это уже двадцать лет. Тебя сделали управляющим, потому что ты отличный виноградарь. У Терезы есть планы. И эти планы имеют отношение к тебе.

– На следующей неделе.

– Завтра. – Эли нечасто прибегал к нажиму, предпочитая действовать другими способами. Но когда требовалось – был непреклонен. – В час дня. Ленч. Форма одежды соответствующая.

Тайлер хмуро посмотрел на свои старые сапоги и потертые края толстых брюк.

– Черт побери, это же самый разгар дня!

– Тайлер, ты что, единственный из Макмилланов, который разбирается в обрезке? Можно подумать, что осенью от тебя ушли все служащие.

– Ладно, так и быть. Но ответь мне на один вопрос.

– Спрашивай.

– Сколько раз она еще будет умирать?

– В час дня, – ответил Эли. – Постарайся не опаздывать.

– Да, да, да, – с досадой пробормотал Тайлер, но только после того, как отключил телефон.

Он обожал деда. И Терезу тоже – возможно, именно потому, что она была такой упрямой и надоедливой. Когда дед женился на наследнице Джамбелли, Тайлеру было одиннадцать. Он был влюблен в виноградники, в террасы на холмах, в темные погреба и огромные бочки.

В каком-то смысле он влюбился и в Терезу Луизу Илану Джамбелли, худощавую, слегка пугающую, с идеально прямой спиной, одетую в такие же сапоги и брюки, как и он, перешагивавшую через стебли горчицы, которые росли в междурядьях.

Она посмотрела на Тая, приподняв черную бровь, тонкую, как лезвие бритвы, и назвала его городским неженкой. Раз уж Тай теперь ее внук, ему придется стать крепким и сильным.

Она велела ему провести лето на вилле. Никто не решился с ней спорить. Во всяком случае, не его родители: те были счастливы надолго избавиться от мальчика и улететь к своим вечеринкам, любовницам и любовникам. Вот так все и вышло, подумал Тайлер, подойдя к окну. Лето за летом, пока он не забыл про особняк в Сан-Франциско. Его домом стали виноградники, а родителями – Тереза и дед.