Женщина в озере - Страница 21

Я подумал, что ключ окажется в верхнем ящике бельевого шкафчика, но ошибся. Попробовал лезвием перочинного ножа, но оно было слишком тонким. На туалетном столике нашлась пилка для ногтей. Она подошла. Дверь ванной открылась.

На белом крючке висела мужская пижама песочного цвета. Рядом на полу стояла пара светло-зеленых домашних туфель. На раковине лежала безопасная бритва, рядом – тюбик для бритья с отвинченной крышкой. Окна ванной комнаты были закрыты, и в воздухе висел тот едкий запах, который не спутаешь ни с каким другим запахом в мире...

На зеленых плитках пола поблескивали патронные гильзы, а в матовом стекле окна была маленькая аккуратная дырочка. В раме окна тоже были два следа от пуль. Душевая кабина была затянута занавесом из зеленой водонепроницаемой ткани на хромированных кольцах. Я открыл занавес, при этом кольца издали тонкий царапающий звук, почему-то показавшийся мне неприлично громким.

Я наклонился вперед и тут меня кольнуло. Конечно! Где же ему еще быть?

Он скорчился в углу, под блестящими кранами, и вода лилась из душа ему на грудь.

Он сидел, подтянув колени. Оба отверстия в груди были темно-синими, оба достаточно близко к сердцу, чтобы оказаться смертельными. Крови не было, ее смыла вода из душа.

Глаза были открыты, а в них – странное ожидающее выражение, как у человека, который, моясь под душем, почувствовал запах утреннего кофе и собрался встать и выйти.

Чистая, ловкая работа. Человек бреется и раздевается, собираясь принять душ. Он отодвигает занавес и пробует температуру воды. За его спиной открывается дверь и кто-то входит. Этот кто-то – женщина. В руке у нее револьвер. Человек смотрит на револьвер. Она стреляет.

Три выстрела – три промаха. Почти невероятно, при такой-то малой дистанции. И все же это так. Видимо, так часто бывает. У меня в этом вопросе слишком мало опыта.

Человек не знает, куда спрятаться. Может быть надо попробовать счастья и кинуться на нее. Но он ведь только что держался одной рукой за кран, другой отодвигал занавес. Это – неподходящая позиция для прыжка. А может его парализовал ужас, ведь он такой же, как и все остальные люди. Ускользнуть некуда, только в душевую нишу.

Туда он и отступает, в самый дальний угол. Но она маленькая, эта ниша.

Он прижимается к плиткам стены. И тогда раздаются еще два выстрела, может быть и три, человек сползает вниз по стене, и в глазах его даже нет страха.

Это пустые глаза, глаза убитого.

Женщина захлопывает дверь ванной комнаты. Убегая, она бросает револьвер на ступеньки лестницы. Она не беспокоится. Может быть этот револьвер даже принадлежал убитому.

Верная картина? Было бы лучше, если бы так и было...

Я наклонился и потрогал руку покойного. Лед не мог бы быть холоднее и тверже. Я вышел из ванной комнаты, не закрывая за собой дверь. Зачем закрывать... Лишь прибавлять работы полиции.

В спальне я вытянул из-под подушки дамский носовой платок.

Крошечный кусочек тонкого полотна, обшитый кружевом, в уголке – красная монограмма "А.Ф. —.

– Адриенн Фромсет, – сказал я громко. И улыбнулся. Но это была не очень довольная улыбка.

Я помахал платком, чтобы немного выветрить из него запах шипра, завернул его в папиросную бумагу и положил в карман. Поднявшись в гостиную, порылся в ящиках письменного стола. Ни интересных писем, ни номеров телефонов, ничего. Может быть что-нибудь и было, но я не нашел. Я подошел к телефону, стоявшему на маленьком столике у камина. Телефон был на длинном шнуре, так что мистер Лэвери, разговаривая по телефону, мог удобно полеживать на своем диване. В губах – сигарета, в руке – стакан виски с содовой и сколько угодно времени для разговора с красивой подругой. Легкий, поверхностный, влюбленный, дразнящий разговор, не слишком глубокий и ни к чему не обязывающий, – как раз то, что он, по-видимому, любил.

Ну так, с этим покончено. Я вышел из дома, осторожно притворив дверь, чобы она не захлопнулась и я мог снова войти. Дорожка вела на улицу, напротив стоял дом доктора Элмора.

Никто не кричал, никто не выбегал из дверей. Никаких причин для волнений. Просто мистер Марлоу, частный детектив, нашел еще один труп. В этих делах он теперь мастер. Трупы фирмы Марлоу, по штуке в день, – звучит прекрасно. Сзади по пятам едет санитарная машина и подбирает его находки.

Славный парень, и такой находчивый, такой находчивый!

Я дошел до перекрестка, сел в машину, завел мотор и покинул поле деятельности...

Портье спортклуба вернулся через три минуты и кивнул, приглашая меня войти. Мы поднялись на четвертый этаж, и он показал мне на полуоткрытую дверь.

– У противоположной стены слева. Только, пожалуйста, тише! Некоторые господа спят.

Я вошел в библиотеку спортклуба. В стеклянных шкафах много книг, на длинном столе – газеты и журналы, на стене – большой портрет основателя. Но истинное назначение библиотеки было иным. Стеллажи с книгами делили комнату на множество маленьких ниш, и в этих нишах стояли кресла невероятной ширины и мягкости. В большинстве из них покоились старые спортсмены, с красно-синими лицами от повышенного кровяного давления. При этом они дружно храпели.

Осторожно переступая через протянутые ноги и оглядываясь по сторонам, я, наконец, обнаружил в дальнем углу комнаты Дерриса Кингсли. Он сдвинул вместе два кресла, повернув их лицом в угол. Из-за спинки одного виднелась его темная макушка. Я уселся во второе кресло.

– Только говорите потише, – сказал он. – Это помещение служит для послеобеденного отдыха! Ну, что нового? Когда я вас нанимал, то имел в виду избавлять себя от забот, а не приумножать их. Из-за вас мне пришлось отменить важное свидание.

– Знаю. – Я подвинулся к нему поближе. От него пахло каким-то легким напитком. – Она его застрелила.

Его брови подскочили до середины лба, лицо окаменело, Он тяжело дышал.

Рука судорожно сжимала колено.

– Дальше! – тихо сказал он.

Я оглянулся через плечо. Ближайший пожилой господин крепко спал, седые волосы у него в носу шевелились от дыхания.

– Я звоню в дверь, никто не отвечает. Дверь не заперта, вхожу. В комнате темно. Две рюмки, из которых пили. В доме странная тишина. Внезапно появляется худая брюнетка, называет себя миссис Фальбрук, говорит, она владелица дома. В руке у нее револьвер, обмотанный перчаткой. Говорит, нашла его на лестнице. Пришла получить с Лэвери трехмесячную задолженность за аренду дома. Открыла дверь своим ключом. Я думаю, она воспользовалась случаем, чтобы осмотреть, в каком состоянии дом. Отнимаю у нее револьвер и вижу, что из него недавно стреляли. Тут она говорит, что Лэвери нет дома.

Пришлось мне поскандалить с ней и таким способом от нее отделаться. Конечно, был риск, что она вызовет полицию, но я решил, что это маловероятно. Скорее всего, она уже забыла всю эту историю, не считая просроченной оплаты за дом.

Я помолчал. Голова Кингсли была повернута ко мне. Скулы резко выдавались из-за судорожно сжатых зубов. В глазах было болезненное выражение.

– Иду в нижний этаж. Множество признаков, что там ночевала женщина.

Пижама, пудра, духи и так далее. Ванная комната заперта, но я открыл дверь.

Три патронные гильзы на полу, две пробоины в раме, – одна в стекле. Лэвери в душевой кабине, голый и мертвый.

– Боже мой, – прошептал Кингсли. – Вы хотите сказать, что женщина провела с ним ночь, а утром хладнокровно застрелила его в ванной?

– А что еще можно предположить?

– Говорите тише! – простонал он. – Вы же понимаете, какой это шок для меня! Но почему в ванной комнате?

– Вы сами говорите потише. А почему не в ванной? Вы можете вообразить другое место, где человек столь беззащитен?

– Но вы не знаете наверняка, она ли его застрелила? То есть, вы не уверены в этом, не так ли?

– Нет, – сказал я. – Это именно так. Разве что кто-нибудь воспользовался маленьким револьвером и расстрелял все патроны, чтобы придать этому вид женской работы. Ванная комната находится в нижнем этаже, окно выходит на склон горы. Может быть, женщина, которая ночевала у Лэвери, рано ушла. А может быть, никакой женщины и не было. И все улики могут быть подтасованы.