Женщина третьего тысячелетия (сборник) - Страница 9

Беатриче (не замужем): «До этого момента я не могла говорить. Сон напоминает мне что-то мое и немного меня расслабляет. Я помню, что мне снились подобные сны».

Аделе: «Я осознаю, что всегда существует нить, которой удается непрерывно двигаться. Внешне я могу меняться тысячью способами, не желая, однако, порвать в глубине эту нить, которой хочу быть связана. Все это из-за боязни разорвать ее, так как я не знаю, что случится потом. Я чувствую себя связанной этой нитью, но одновременно сохраняю в себе определенное чувство уверенности, по крайней мере, как узница. Разрывая нить, я со всей силой ощущаю угрозу „потом“. Из-за этого страха я предпочитаю быть связанной. То есть с того момента, как мне недостает непосредственного опыта вещей, я лишаюсь посредничества тела, я знаю и существую только посредством нити, или сценария, и могу воспринять любой конкретный сигнал лишь через этот канал связи».

Аличе: «Мне приснилось, что из женщин исходили только машинные коды».

Розария (замужем): «Я знаю, что в то время, когда я пробую проверить саму себя, нечто смещается еще до того, как я узнаю правду о себе. Мне остается только сказать, что даже в попытке истинно самоутвердиться „здесь и сейчас“ я не выхожу за рамки перверсии».

Лара (замужем, двое детей): «Тоска, фригидность, потребность лгать, неспособность наслаждаться и организовать собственную жизнь возникают всегда в момент радости с окружающим миром, с партнером и в момент, когда начинаешь ощущать себя свободной. Пока я была сиделкой у своих родителей, я находила в этом причину любой своей фрустрации; но с тех пор, как я свободна, я ощущаю абсолютную тоску и неспособность управлять собственным внутренним миром. Все формы депрессии рождаются из глубины женской души независимо от воли женщины. Даже при полном осознании происходящего она не может сделать ничего иного, кроме как безропотно соучаствовать в разрушении, которое принцип антижизни актуализирует в ней и в людях, которые ее любят».

А. Менегетти: «За свой длительный опыт я замечал, что любая женщина, в которой активизирована негативная психология, умеет видоизменяться бесконечным количеством способов. Эта нить-сценарий управляет любой истиной, никогда не отступая от собственной фальшивости, абсолютизирует саму себя как бога, но в отличие от бога узурпирует существование, так как, будучи ложной, нуждается в нем ради собственного выживания. Жизнь создает существование и желает его оптимального утверждения; стереотипия (или монитор отклонения) ради сохранения себя в собственной неизменности должна „вампирить“ экзистенциальное становление. Однако я заметил в момент нашей беседы, что осторожная попытка анализа матери собеседницы парализовывала ее: она словно замирала, чтобы спрятаться. Именно так обычно защищаются многие животные, когда находятся на грани нависшей угрозы. Двигаться – значит вступать в коммуникацию, и рефлективная матрица матери это знает. Но продолжим с вами…».

Габриелла (замужем): «Я снова размышляю о том времени, когда плохо отзывалась о своем муже при его друзьях. Я всячески пыталась привлечь их взгляды к своим бедрам, но едва они осмеливались на малейший знак внимания, я покрывала их позором. Когда я ухаживала за своим мужем в больнице и друзья приходили навещать его, я, сидя сбоку кровати, наклонялась поцеловать его так, чтобы дать себя увидеть снизу, а потом в присутствии своего же мужа обвиняла его друзей».

Илия: «Помимо того, что я блокирую себя в тот момент, когда вы напоминаете мне о моей матери, во мне, полагаю, уже сформировалась структура, которую я могу передать будущей дочери. Однако я чувствую, что и об этом тоже бесполезно говорить. Возможно, я могла бы молчаливо начать действовать внутри тела, пока не проиграла бы или не выиграла. Когда я говорю, я чувствую пристальные взгляды присутствующих, которые рассматривают меня и вызывают возбуждение в зоне клитора. Убийственные взгляды, как и те, которые раньше были обращены к Вам. Именно женщины подавляют любую другую женщину, желающую вырваться».

А. Менегетти: «С того момента, как ты существуешь как тело, это основа того, что жизнь находится на твоей стороне. Необходимо со смирением удостоверить тело, чтобы спасти психическое „Я“. Когда логос воплощается как телесная реальность, наступает возрождение».

Клара: «Я боюсь использовать свой лучший ум эффективным образом. Этот страх управляет всем, что со мной происходит».

Анджела (не замужем, имеет дочь): «Мне не хочется говорить, даже если я согласна с остальными, потому что я не могу выделить в себе точку истины».

А. Менегетти: «В психике человека действие рефлективной матрицы включается после того, как активизируется любое движение психоорганического. Благодаря этому, после погружения „Я“ в начало эмотивного контакта и свободного зарождения инстинктов, восстанавливается этическая идентичность. То есть нужно не продолжать наблюдать за собой с позиции сознания ввиду того, что оно уже искажено, а вернуться к самовосприятию через инстинкты и эпидермическое познание: познавать телом и отвергать сознание, окунуться в действие, чтобы перестать думать. Сознательная мысль работает с той „истиной“, которая прошла через чуждый отражатель или автоматический селектор, а значит, управляет мышлением без его ведома».

Диана (не замужем): «То, что вы говорите, меня не переубеждает. Я должна хранить молчание, потому что если я заговорю, то подвергнусь обвинению. Если я заговорю, то станет понятной моя вина, моя основная провинность. Я помню это с детства. Каждое событие, через невидимую связь, всегда сопоставляется с этой виной, о которой я сейчас не могу или не хочу говорить».

Альба: «Это вина за то, что я не отреагировала на приказ, не сказала ему „нет“, как мафия, которая связывает тебя на всю жизнь после твоего первого преступления. То есть я больше не могу отречься, потому что когда-то стала сообщницей».

Илия: «Помню, как однажды я заключила договор со своей старшей сестрой, и если бы я его нарушила, то умерла бы. Этот договор не был сформулирован на словах или в виде символов. Он заключался на уровне семантического поля, в которое я целиком вкладывалась, говоря тотальное „да“ внутри. Женщина обладает врожденной способностью осознавать реальность семантических полей, даже если потом, из-за первоначального злоупотребления ими, она теряет их понимание. Я связана с присутствующими женщинами посредством семантического поля и, несмотря на Ваше присутствие, могу последовать их посланию и опровергнуть то, что говорю. Я даже сейчас могу притворяться».

Эльза: «Первый раз, когда ты фальшивишь, ты знаешь об этом и полностью это осознаешь, даже веришь, что сможешь вернуться назад, но потом ты становишься соучастницей фальши во избежание шантажа матери, грозящей публично заявить о той твоей первой лжи и обо всей последующей».

Диана: «И потом ты научишься получать только такое удовольствие».

Аделе: «Потом ты осознаешь, что можешь уже жить только с этой ложью и больше никогда не сможешь без нее».

А. Менегетти: «То есть то первое действие, сопровождающееся фальшью, вносит некую структуру, и каждое последующее действие усиливает ее. Речь идет о рефлективной матрице, внедренной посредством первой сознательной лжи, сознательного действия, идущего вразрез с собственным организмическим».

Аделе: «Нельзя превзойти мать. Словно существует договор, согласно которому ты добиваешься превосходства, только если взамен полностью подчиняешься ей. Эта ситуация обусловливает все остальное».

А. Менегетти: «С мужчиной не случается подобной ситуации, потому что мужчина зависит от любви женщины. Кроме того, женщина, прежде чем предать себя в погоне за превосходством над матерью, осознает, что сама является матерью и чуть ли ни единственной хранительницей биологического источника жизни. Мужчина же с детства в качестве первого блага всегда воспринимает женщину. Затем он идентифицирует его с матерью (и не наоборот). Мать, посредством механизма „эдипова комплекса“, в действительности, настраивает двух мужчин друг против друга, намекая о своем исключительном предпочтении лишь победителя дуэли. Это дуэль, где судьбы участников уже предрешены женщиной; расплата чувством вины остается на мужчине как внешнее проклятие, в которое он верит.