Женщина, которую нельзя забыть - Страница 21

Однажды ему может посчастливиться, и он увидит, как киты выпрыгивают из воды.

Дверь на террасу была закрыта. Он повернул ручку, вошел…

И незаметно для самого себя подошел к своей нежной, приятно пахнущей жене.

Марисса вскрикнула. Он отпрянул назад. Кофе, все еще горячий, как угли, пролился ему на пальцы. Каллен сказал нечто, что джентльмен не должен говорить, особенно в присутствии леди.

Марисса сцепила руки на животе.

— Ты напугал меня до полусмерти.

— А ты обеспечила мне ожог третьей степени. Если бы ты включила свет, я бы тебя увидел.

— А если бы ты не крался в темноте? — Она помолчала. — Чем ты обжегся?

— Кофе, — отрывисто сказал Каллен. Он нахмурился. — Ты в порядке?

— Да.

Каллен вздохнул.

— Я не хотел напугать тебя.

— А я не хотела, чтобы ты обжегся. — Марисса немного помолчала. — Где?

— Не беспокойся. Ничего страшного.

Марисса включила настольную лампу. На ней была надета та рубашка, которую он оставил на вешалке. Все пуговицы были застегнуты. Под хлопковой рубашкой был заметен ее живот.

Как только мужская рубашка может выглядеть так сексуально на беременной женщине?

— Где? — снова спросила Марисса.

Каллен моргнул.

— Что?

— О, господи. Где ожог?

«Вот здесь, — подумал он, — в моем сердце».

— Мои пальцы. Но ничего страшного.

Марисса схватила его руку и обследовала ее так же тщательно, как золотоискатель ищет золотой песок.

— Здесь ничего нет.

Он кивнул.

— Я же сказал.

— Ты сказал, — выдохнула Марисса. — Хорошо, в таком случае…

Каллен сжал ее пальцы, когда она проходила мимо него.

— Куда ты?

— Наверх. В кровать. Куда еще человек пойдет в глухую ночь?

— Не знаю, — лениво произнес он. — Может, вниз, на террасу, потому что не может заснуть. — Он еще крепче сжал ее руку. — Два человека рыскают по дому и страдают бессонницей.

Марисса побледнела.

— Я всегда тяжело засыпаю, когда очень устала за день.

— Черт! — Уголки его губ начали растягиваться в улыбке и тут же приняли прежнее положение. — Конечно, ты слишком устала. Это моя вина.

— Это не из-за тебя.

— Конечно, из-за меня. Сегодня я протащил тебя через весь Массачусетс.

— Я просто устала, вот и все. Я… я плохо спала прошлой ночью.

— Я тоже не мог заснуть. — Каллен поморщился. — У тебя красные глаза.

— Разве? — Она осторожно высвободила свою руку.

Каллен сдвинул брови.

— Ты плакала?

Марисса отпрянула. Можно было подумать, что теперь Каллен обжег ее.

— Конечно, нет! С чего бы я…

— Ты плакала. — Он протянул руку. Она снова отпрянула, но сделала это недостаточно быстро. Каллен провел пальцем по ее ресницам. Его палец стал мокрым от слез.

— Марисса. Ты больна?

— Я в порядке. И чувствовала бы себя еще лучше, если бы ты дал мне пройти…

Каллен сжал ее плечо.

— Почему ты плакала?

Их глаза встретились. Марисса прикусила нижнюю губу.

— Я беременна, — холодно сказала она. — Беременные женщины часто плачут.

— О чем?

— Ни о чем. Ни о чем. — Она отвернулась и усмехнулась. — Хочешь правду? Я слышала уханье совы. А секундой позже услышала этот ужасный тонкий писк…

Ее голос надломился. Каллен вздохнул, взял ее за плечи и повернул к себе лицом.

— Сове тоже надо жить, — тихо заметил он.

Марисса кивнула.

— Я знаю. Правда, знаю… но я подумала, что, если пищал тот кролик, которого мы видели вечером? Он был такой шустрый. И вдруг, вдруг…

— Когда я был мальчиком, — сказал Каллен, проведя по ее лицу рукой, — восьми или девяти лет, я пошел на рыбалку с отцом. Девочки уехали куда-то с мамой. Во всяком случае, папа взял меня на рыбалку и…

— И, — догадалась Марисса, — вы прекрасно провели время.

Он улыбнулся, слегка коснулся ее губ и сразу понял, что хочет поцеловать ее.

— Мы ужасно провели время. У меня ничего не получалось. Отец показал, как посадить приманку на крючок, а я так и не смог это сделать сам.

Глаза Мариссы раскрылись.

— Как грустно!

— Так все и было, милая. — Каллен убрал завиток ей за ухо. — Но по дороге домой отец припарковал машину около магазина, в котором продавалось лучшее мороженое в городе. Он купил мне клубничный стаканчик — мой любимый. Двойной, с орешками. Я даже не просил орешков. Он сам знал, что я люблю их.

— Видишь? — Она улыбнулась ему сквозь слезы. — Ты все равно хорошо провел время.

Он нежно провел пальцами по ее глазам и вытер слезы.

— Да-а. Но я был слишком маленьким, чтобы извлечь из этого урок. И понял я его только годы спустя.

Марисса приподняла брови.

— Извлечь урок?

Каллен кивнул.

— Жизнь невозможно предсказать. Иногда то, что начинается плохо, кончается хорошо. — Он приподнял ее лицо за подбородок. — Все произошло так, как сложились обстоятельства. Я оказался в лодке вместе с отцом. И нам с тобой пришлось пожениться, хотя никто из нас не ожидал этого. Но что произойдет дальше, зависит от нас. — Он наклонился и снова поцеловал ее. Марисса нежно прильнула к ее губам. — Марисса… У нас все получится, если мы постараемся.

Марисса посмотрела на него.

— Я не… — Ее голос надломился. — Я знаю, что мы сможем.

Теперь она плакала и не скрывала слез. Слезы текли по ее щекам, и его горло сжалось. Каллен не хотел, чтобы она плакала. И он поцеловал Мариссу.

Он хотел, чтобы поцелуй был нежным. Хотел извиниться за ее слезы. Хотел пообещать, что из их брака что-то получится. Но с ее губ сорвалось его имя. Он притянул Мариссу к себе и забыл обо всем.

— Каллен, — прошептала она. Потом подняла руки, уперлась ему в грудь и раскрыла губы.

Каллен ощутил свежесть луговых цветов, благоухающих меж трав на пустоши летом. Его сердце учащенно билось, его тело напряглось.

— Марисса, — произнес он срывающимся голосом, в котором слышалось желание.

Марисса встала на цыпочки и обняла его за шею.

Каллен застонал, коснулся губ Мариссы и поцеловал ее еще горячее.

— Да, — прошептала она и прижалась к нему… Не было никакого сомнения.

Она хотела его, как хотела той ночью. Как хотела его все эти месяцы.

Ее голова отклонилась назад, когда он коснулся кончиком языка ложбинки на ее шее. Их сердца бились в унисон.

Он расстегнул одну за другой все пуговицы от воротника и до конца рубашки. Он целовал ее ключицы, притягательную ложбинку на ее груди.

Когда Каллен расстегнул последнюю пуговицу и взял в руки ее грудь, он почувствовал, как она утяжелилась. Он припал к ее груди и лизнул набухшие соски. Потом взял в рот сначала один сосок, потом другой. И почувствовал их вкус. Марисса издавала стоны наслаждения.

Каллен поднял голову, посмотрел на лицо жены и провел кончиком пальца по ее соскам. Ее глаза были темными от желания. Ее губы полуоткрылись, ее дыхание было легким и неглубоким.

— Тебе нравится, когда я это делаю? — заплетающимся языком спросил он.

— Да, — прошептала она, — о да, да, да…

Желание увеличивалось с каждым ударом сердца. Он желал обладать ее телом. Но ему нужно было гораздо больше.

Его заполняло желание быть с Мариссой. С ней, только с ней.

Он хотел сказать ей, но как он мог говорить, когда она скользнула руками под его свитер? Когда она отвечала ему желанием, старым как мир, которое не изменилось за тысячи и тысячи лет?

Каллен провел руками по ее спине. Ему нравилось прижиматься своими крепкими руками к ее шелковистой коже. Он коснулся ее бедер, приподнял ее и прижал к своим возбужденным чреслам.

— Ребенок, — прошептала она, и на секунду Каллен испытал ужас.

— Я навредил ему?

Марисса покачала головой.

— Нет. О, нет. Мы не можем навредить ему таким образом. Я просто… Мое тело изменилось, Каллен. Я не выгляжу, как… как женщина, возбуждающая желания.

Да. Она изменилась. Он уже знал это. Он почувствовал спелость ее груди, ощутил округлость ее живота. Но желание она возбуждала.