Женитьба и другие злоключения принца Кармаэля. Книга 1 (СИ) - Страница 4

— Она не могла знать. Все держалось в строжайшей тайне. — Иногда я удивляюсь наивности отца. Он, видимо, до сих пор уверен, что все его самые секретные дела маме неизвестны. А Патриция, как-никак, ее доверенное лицо. Что к этому еще прибавить? — А-а! Виконт разболтал! — помрачнел отец. — А ведь на коленях клялся, что копии с перехваченной депеши не делал. Ну, я ему задам!

— А-а! Так это вы нарочно с императором темных сговорились? — вцепился я зубами в новость. — И давно в личной переписке состоите?

— В интересах государства тайна не разглашается. — Во взгляде отца такое упорство, что хоть напильником пили. Ну, это мы еще посмотрим, кто кого.

— И что мне теперь делать? — примирительно начал я. В конце концов надо определить какой глубины западня и просчитать успех на спасение. Выход всегда есть.

Отец глубокомысленно вздохнул:

— Принимать подарок.

— А… нельзя ли это как-нибудь отменить? Отказаться?

— Хм… Невеста с богатым приданным. За нее обещано почитай половина Кэшнаирской Империи и договор мира на сто лет.

— Да-да… а отказаться… отказаться можно?

Отец раздумчиво почесал бородку.

— В случае отказа придется платить компенсацию в размере трети нашей империи.

— Так и дело… — обрадовался я, хлопнув ладонью об ладонь, но взгляд отца переубедил, — не в нашу пользу. Если вернем. Невесту. Темным.

— И я так думаю. — Император пригладил усы и добродушно продолжил: — Ты с ней познакомься, подружись, а там видно будет. Если она сама от тебя откажется

, ну что ж, значит не судьба… и треть приданного возвращать не придется

А ты уж веди себя как положено, и чтоб никаких нареканий! — погрозил отец. — Я уж за этим прослежу. И министр Эль’Саапрана будет следить. Так что ты давай, не подведи отца.

Не подведи? Что он от меня хочет? Чтобы я женился на темной? Или чтобы она сама от меня отказалась, и тогда приданное — треть Кэшнаирского государства — наше, несмотря на то, что свадьба не состоится? Зародив во мне странные мысли, отец поднялся со стула, хлопнул меня по плечу и вернулся в тронный зал.

— Ну ниче се… подарочек…

— Чего ты там возишься, Ваше Императорское? На заборе, что ли, застрял?

Церемонию знакомства с будущей невестой мы с Венди благополучно пропустили.

— Ты чего? Забылся? Сейчас кровью умоеш-ш-шься! — зацепился я за забор.

Бархатный огрызок красной луны заливал ночной сад искажающим реальность светом. По крайней мере, у меня в глазах слегонца двоилось.

— Умоюсь? Если так же, как ты сегодня в фонтане, то я согласен, — загоготал Венди где-то в районе кустов жимолости. Я, сидя на заборе императорского сада между железных вонзающихся в небо пик, снял сапог и запустил в том направлении.

— Ой!

Точно, там сидит. Или уже лежит. Слабак! Наклонившись, я собирался цивильно слезть с забора… и мир внезапно перевернулся вверх тормашками…

— Какие будут приказания, мой юный принц? — ехидно осведомился Венди.

— Заткнись!

Небо, усеянное мириадами звезд, ласково смотрело на меня сквозь кружево листвы. Обворожительный, тихий свет. И идти никуда не хочется. А куда я собирался? Ах да. Покои моей невесты. Даже после семи кружек вина это словосочетание меня травмирует… Моей невесты…

— Кармаэль, ты где? — Шатающаяся фигура Венди очертилась на фоне алого полумесяца. Вот идиот!

Я лягнул его в ногу.

— Ори громче, чтобы стража наверняка сбежалась. — Я поднялся, оглядел нереально красивый сад. Вокруг зеленых фонариков роились светлячки. Испускали мягкое сияние распустившиеся фиолетовые каоллы. В пруду квакали лягушки, наполняя пространство неповторимой мелодией. А в стороне необъятной громадой возвышался дворец с редкими огоньками в окнах.

Я с трудом нашел в кустах сапог и натянул его.

— Пошли. Тут должна быть потайная дверь.

Я не часто бывал в крыле, отведенном для гостей. Здесь обычно селились высокопоставленные гости. Родственники предпочитали занимать императорские этажи. Так что, обследуя руками шероховатый камень, я не был уверен, что найду нужный выступ, который…

С характерным скрежетом открылась дверь тайного хода.

— Прошу, — пригласил я Венди первым войти в темный и холодный коридор, ведущий неведомо куда.

— Только после Вас! — поклонился этот шут гороховый.

И я вошел.

Не знаю, сколько паутины мы собрали в этом потайном проходе… Хорошо еще, что я догадался прихватить каоллу, которая освещала путь, иначе бы в темноте лбы расшибли. Наконец я обнаружил выход, и мы вывалились в коридор, освещенный лунным светом, и еле выпутались из гобелена, который маскировал секретный ход.

— Тебя хоть никуда не выпускай, вечно неприятности найдешь, — в шутку попенял я другу, оправляя свой потрепанный камзол.

— Чего?! — возмутился Венди.

— Цыц! Я гляну, что в той стороне коридора, за вазоном, а ты посмотри с противоположной, за конем. — И не удержался от шутки: — Всегда-то тебе самое интересное достается!

— Че?

— Не «че», а топай!

Я выглянул из-за угла и узрел спины в черных военных формах, освещенные пламенем свечей. Кэшнаирцы на страже. Бдят покой принцессы, чтобы не одна мышь не прошмыгнула с дурными намерениями. А я не мышь, и намерения у меня самые-самые. Но со стражниками связываться все равно не хотелось. Еще в таверне, когда у меня появилась светлая мысль — или не у меня — наведаться к принцессе для знакомства, мы с Венди решили, что кэшнаирскую стражу лучше обойти, потому что неофициальный визит и все такое. И надо сказать, нам это удалось…

Сзади меня раздался страшный грохот. Почти удалось. Кэшнаирцы резко обернулись. Я едва успел юркнуть за угол. Засекли! Метнулся вдоль коридора, прихватив по пути этого остолопа Венди, изумленно пялившегося на черепки, некогда бывшие статуей коня. Надо было спрятаться за гобеленом, но теперь поздно, за нами увязалась погоня. Топот десятка ног оглашал просторы коридора. И тут нас ждала еще одна неожиданность: развилка.

— Куда? Направо или налево? — крикнул я.

— Я всегда хожу налево, — сознался Венди.

И мы без раздумий свернули.

Я резко рванул друга в сторону, в стенную нишу, где мы и притаились, не дыша. Темные нас не заметили, они вообще свернули в другой коридор. Хоть здесь Венди положительно отличился.

— Стоило отвернуться, и ты уже разбил статую коня! — попенял я ему. — Ладно, идем дальше. И не шуми! — предостерег я, выбираясь из ниши. И он тут же налетел на подставку с вазой — я едва успел поймать изящный сосуд!

Венди раздраженно на меня шикнул — будто это я здесь такой неуклюжий! — и заплетающейся походкой двинул дальше. Я чуть не запустил в него чудом спасенным фарфоровым изделием, но сдержался. А что, ваза ничего. Возьму-ка с собой, вдруг пригодится!

Темноту коридора разбавлял лунный свет, проникавший сквозь окна.

Я заглянул в первые попавшиеся двери, и в нос ударил аромат благовоний. Комната тонула в густых тенях, смутно очерчивались низенький столик и тахта с алым отблеском луны на золоченой спинке. Именно в этот момент я со всей ясностью осознал, что вламываться посреди ночи в спальню своей невесты не очень хорошая идея — а в таверне, за кружкой вина, она казалась восхитительной!

Я прикрыл двери.

— Ты чего? Так идем или нет?

— Ты по-любому не идешь. А я… — Я никак не мог логически себе объяснить, зачем мы вообще сюда притащились. — И я не иду.

— Так зачем?.. — только и успел сказать друг, как в конце коридора замаячили огни и послышались приближающиеся голоса; нас все еще искали.

Я снова действовал по наитию, и втолкнул Венди в двери апартаментов, куда какую-нибудь минуту назад передумал заходить. Схватил с тумбы подсвечник и продел его через дверные ручки. И захотят — не войдут!

Так, теперь нам с Венди надо отсюда как-то выбраться.

Окно!

Я метнулся к источнику света и спасения, но на полпути замер, вглядываясь во тьму приоткрытой двери соседней комнаты. Глупость. Безумие. Плохая идея. Но мне внезапно со страшной силой захотелось войти в спальню. Чтобы хоть одним глазком, всего на миг увидеть мою невесту… в неверном ночном свете… под шелковой простыней… Я даже не удивился, обнаружив себя уже возле кровати, игнорируя возмущенное шипение друга. Ее грудь медленно вздымалась и опадала, прикрытая зеленым шелком. Черные волосы покорно лежали на подушке. Я зачарованно любовался, как они сияют в лунном свете, резко очерчивают овал матово-белого лица, и… уже представлял, как склоняюсь над ней, ища губами ее алые губы… Мягкие и нежные…