Женить нельзя помиловать - Страница 15

– Смоет! – восторженно заявил оратор. – Приливной волной смоет на фиг! Однозначно!

– Сын Юриста нынче явно в ударе, – покачал головой сержант.

– Он в этом ударе пребывает с младенчества, – хмыкнул один из его подчиненных.

– Ага. Как тогда ударили… – начал было второй, но сержант тут же прикрикнул:

– Разговорчики! Вы на службе, а стража – вне политики!

Кое-как пробившись сквозь толпу поклонников Сына Юриста, мы свернули, минут пять пропетляли по почти безлюдным (один человек на два квадратных метра) закоулкам и наконец остановились у дома с бронзовой прорезной вывеской в виде попугая, сидящего на жердочке, раскинув крылья.

– Ну вот, – махнул рукой сержант. – Лучший постоялый двор в городе «Под крылышком Спикера». Цены умеренные, народ мирный даже в эти сумасшедшие деньки, к тому же до нашего участка рукой подать. Если что потребуется – обращайтесь.

Сердечно распрощавшись с любезными блюстителями закона, мы поручили драконозавров заботам расторопного конюха и направились к двери. Оную дверь, кстати, украшали сразу два плаката. Первый гласил, что «Хримтурсы Демополиса против расовой дискриминации!», а ниже от руки было подписано: «И хрен с ними!» Со второго лучезарно скалился холеный мужчина, а подпись тем же почерком гласила: «Он – друг гномов!» Мне тут же стало интересно, хотел ли ее автор обидеть мужчину или превознести. Впрочем, скорее второе: недоброжелатели уже успели подрисовать «другу гномов» углем кошачьи усы, редкую бороду, фингал под левым глазом и большую бородавку на щеке… прошу прощения, бородавка у него была своя.

Едва переступив порог, мы тут же услышали:

– Добр-ро пожаловать, электор-рат!

– Спасибо, – машинально ответил Бон.

– Левые? Пр-равые? Центр-ристы?

– Пр-роездом, – ухмыльнулась Глори. – Тр-ребу-ется запр-равка.

– Пр-рисаживайтесь спр-рава.

Так и не поняв, кто с нами разговаривает, мы послушно направились в указанную сторону.

– Спикер, заткнись! – послышался женский голос – Совсем сдурел, петух тропический?

– Попр-рошу без оскор-рблений! Спикер-р не дур-рак! Спикер-р – умница! Спикер-р – хор-роший, хор-роший!

– Спикер-р – пустобр-рех! – не согласилась с неведомым голосом женщина средних лет, выходя из-за стойки. – Спр-рава… тьфу ты, зараза! С тобой разучишься нормально разговаривать! Справа нет ни одного свободного места. Не позорь меня перед гостями! Добрый день, уважаемые! Вон там свободный столик, располагайтесь.

– Спр-рава будут места, если Кор-ри пр-рогонит мазур-риков! – возмутился неведомый Спикер. – Они жр-рут уже тр-ри часа, а потом опять попр-росят кр-редит! Дар-рмоеды!

«Мазурики» – трое мужиков, чьи носы сразу выдавали своим цветом выпивох со стажем, – скромно потупились.

– У тебя забыла спросить! – фыркнула Корри, обернувшись к стойке.

– Ой! – тихонько сказал Римбольд, проследив за ее взглядом.

И вправду – ой! Над стойкой на цепи, другой конец которой терялся в полумраке где-то на потолке, висела здоровенная клетка. Наш гном в такой вполне мог жить. Правда, в данный момент она была пуста, поскольку ее обитатель – желто-красно-синий попугай – деловито прохаживался взад-вперед по стойке, волоча за собой роскошный хвост.

– Спр-росить Спикер-ра – не гр-рех! – глубокомысленно произнес он. – Спикер-р пр-ротив анар-рхии!

– Если Спикер не прикроет клюв, он отправится в клетку и останется без крекера!

Попугай тут же замер, склонив голову, и тихонько заявил:

– Пр-рессинг!

– Что-что? – приподняла брови хозяйка, вручая нам меню.

– Умолкаю! Умолкаю! Кор-ри хор-рошая! Спикер-р хор-роший! Кр-рекер-р хор-роший! Дайте кр-рекер-р Спикер-ру!

– Всем салат с креветками, – перечисляла тем временем Глори, – мясное ассорти, тушеную свинину с картошкой, мальчикам – пиво, мне – апельсиновый сок…

– А груши? – тут же заныл Римбольд.

– …две груши…

– Три!

– …три груши, большую гроздь винограда, корзиночки с заварным кремом… – Моя принцесса улыбнулась и закончила: – …и крекеры господину на стойке.

– Ох, сударыня! – с улыбкой покачала головой хозяйка. И, обернувшись к стойке: – Слышал? Скажи спасибо, обжора!

Попугай важно шаркнул лапой, поклонился и изрек:

– Пр-ремного благодар-рен, очар-ровательная бар-рышня!

Глори со смехом вернула поклон и погрозила нам пальцем:

– Все слышали? Чтоб вот так впредь и было, иначе – никакой добавки!

– Пр-рессинг! Пр-рессинг! – тут же отозвался Бон. – Дискр-риминация!

Обед подоспел минут через пять и был настолько недурен, что мы почти не разговаривали и лишь шустро работали вилками и ножами. Корри принимала наши заслуженные восторги со снисходительной улыбкой, попугай вовсю хрустел вожделенными крекерами.

Когда наконец убрали посуду и подали десерт, хозяйка подсела к нам.

– Как вам в Демополисе? – поинтересовалась она.

– Забавно, – отозвалась Глори. – Хотя и немного шумновато.

– Да уж… Выборы…

– Выбор-ры – дешевый кич! Дешевый кич! – тут же завопил Спикер, позабыв о лакомстве. – Пар-рла-мент пр-родажен! Пр-роклятые олигар-рхи маскир-руются под демокр-ратов! Интер-ресы нар-рода лоб-бир-руются! Пр-роцветает чер-рный пиар-р! Кр-ругом кор-ррупция! Экстр-ремизм! Кошмар-р!!! Позор-р!!!

– Спикер! Договоришься! – пообещала Корри.

– Пр-равда дор-роже кр-рекер-ров! – оскорбленно нахохлился попугай. – Пр-равду не бр-росишь за р-решетку!

– Что, неужели так плохо? – сочувственно спросил я хозяйку.

– Кто бы ни заседал в парламенте, кушать хотят все, – пожала плечами та. – И деньги тоже у всех одинаковы. Конечно, мне пару раз в день обещают погром за то, что я терпима к членам всех партий без исключения, но близость полицейского участка остужает самые горячие головы. К. тому же через пару деньков этот кавардак закончится, все пойдет по-старому. До следующих выборов.

– Скажите, почтенная Корри, – включился в разговор Бон, – а толк-то хоть от них есть? Ну, допустим, большинство в парламенте захватят сторонники этого… Сына Юриста…

– Это вряд ли! – рассмеялась хозяйка. – Наш великий оратор, конечно, личность популярная, но как политика его никто всерьез не воспринимает, включая и его самого. А что до толку… Знаете, молодой человек, однажды, лет шесть назад, мы всем кварталом голосовали за Правых. Через два года тем же составом – за Левых. И наконец на прошлых выборах – за Центристов. И ничегошеньки не изменилось. Может, оно и к лучшему. Стара я, знаете ли, для глобальных перемен…

Как бы там ни было, а в Нексии мы решили не задерживаться. Остановиться где-либо на ночлег представлялось делом весьма затруднительным, да и людей КГБ в предвыборной суете искать было не только бесполезно, но и небезопасно. Поэтому мы пополнили запас продовольствия и в тот же день покинули Демополис.

Еще через пару дней вдали показался Борзелиандский лес.

– Ну, какие будут предложения? – поинтересовалась Глори, когда мы остановились, чтобы перекусить.

– По поводу? – поднял брови Бон.

– По поводу Борзелианда. Если ты обратил внимание, мы стоим на развилке.

– Сидим, – с набитым ртом пробурчал Римбольд.

– Да хоть лежим! Положение наших бренных тел в данном случае ничего не меняет. Дальше мы едем напрямик или в обход?

Бон почесал кончик носа:

– А что в этом лесу такого особенного? Дорога хорошая, ровная, по ней даже купцы с достаточной регулярностью ездят. К тому же после Лохолесья нам любое скопление деревьев – тьфу!

– Ладно, будем считать, что твой голос – «за». Сэд?

– Присоединяюсь. Кроме эльфов, в Борзелианде ничего необычного нет. Да и эльфов видел один лишь Гансен, в самой глуши, куда нам забираться незачем.

– Римбольд?

– Категорически против. Хотя живого эльфа никто не видел уже Пругг знает сколько времени, легенды моего народа повествуют о кровопролитнейших войнах с ними на заре мира. Тогда лишь доблесть воинов-гномов спасла всех живущих от полного уничтожения!