Женатые. Часть 1 (ЛП) - Страница 3

Она выходит, оставив меня стоять с глупой улыбкой на лице.

— Я видел этот взгляд, — сказал Фред, ухмыляясь. — У тебя проблемы, сынок!

От его предупреждения я смеюсь. У Оливии Кейн нет ни единого шанса. Она никогда не сможет поймать меня на крючок.

Несмотря на мое сопротивление, ее уникальный запах засел в ноздрях. Должно быть, она использовала этот аромат и на запястье, которое было так близко к моему носу, когда я поцеловал ее руку. Мои губы до сих пор помнят мягкость и гладкость ее кожи. Столь непродолжительная близость — простое прикосновение — не должна была распространять по мне это покалывание. И, черт возьми, нет никаких сомнений — в этой комнате стало на несколько градусов жарче.

Будет интересно. Черт! Это, возможно, будет даже забавно.

Оливия

Подавившись своим грушевым «Мохито», Камрин в изумлении приоткрывает рот:

— Что ты должна сделать? С кем?

Угрюмо кивнув, я делаю глоток тонизирующей сангрии. (Прим.: среднеалкогольный напиток на основе красного вина с добавлением кусочков фруктов, ягод, сахара, небольшого количества бренди и сухого ликера, иногда пряностей). Само объяснение всей этой душераздирающей истории заставляет чувствовать себя сумасшедшей.

Мы сидим за столиком для двоих в нашем любимом во всем Манхэттене та́пас-баре «Бэндерилла». (Прим.: традиционный испанский ресторан, в котором посетителям предлагают маленькие закусочки — та́пас).

Этот ресторан был нашим местом встреч еще со времен колледжа, когда мы были соседками по комнате.

Здесь мы обсуждали все наши безумства и принимали бесчисленное количество решений: должна ли я порвать со своим дерьмовым парнем (я это сделала), следует ли Камрин лишиться анальной девственности со своим парнем музыкантом (она это сделала), должны ли мы сделать татуировки дружбы (я струсила), должна ли она после стажировки принять предложение о работе от «Тейт и Кейн» (она это сделала).

Но это решение, вероятно, самое трудное в моей жизни. Теперь я нуждаюсь в совете лучшей подруги сильнее, чем когда-либо.

Камрин сочувственно вздыхает.

— Иисус! Я знала, что у компании трудности, но понятия не имела, насколько все плохо.

— Да, получается, что мы должны были вложить больше в социальные медиа.

Как и все другие маркетинговые фирмы. Папа использовал старую стратегию, и теперь клиенты думают, что мы застряли в мезозое.

— Итак, твое мнение, как я должна поступить относительно этого контракта? — снова спрашиваю я. Стараюсь не казаться нетерпеливой, но я в замешательстве с тех пор, как папа объявил о своем уходе, и я узнала, что именно мне нужно сделать, чтобы занять его место.

— Позволь мне убедиться, что я все правильно понимаю. До следующего финансового квартала ты должна унаследовать половину T&C, тем самым исправив ситуацию, иначе совет возьмет правление в свои руки.

— Ага.

— Но Билл Тейт решил, что ты не сможешь унаследовать компанию, пока не выйдешь замуж за его сына.

— Э-э, да.

Она стискивает зубы.

— Так… Вы должны стать мужем и женой в течение нескольких дней, да? Похоже, совет непреклонен, и условие завещания Тейта-старшего не изменить.

— Точно, — верность не является коньком Ноя, так что мне стоит побеспокоиться об этом прямо сейчас. — Кроме всего прочего моя личная жизнь вот-вот рассеется, как туман.

— Я не знала, что у тебя есть личная жизнь, — она кладет свою руку на мою и смотрит сердитым взглядом. — Я шучу. Шучу. Сожалею.

— Нет, ты права. Я не всерьез, — я тяжело вздыхаю. — Но, черт подери, почему я должна отказываться от того малого, что у меня есть? Это несправедливо! В конце долгого рабочего дня я хочу вернуться домой, в собственное пространство, в тишину и покой родных стен.

Не говоря уже о вине. И о мороженом. И телевизоре, который заглушает тишину, благодаря чему я не думаю о том, насколько одинока.

— Я не выдержу присутствие этого подонка в моей жизни двадцать четыре часа в сутки. Я смирилась с ним на работе. А теперь, если соглашусь, то буду видеть повсюду разбросанные грязные носки.

Черт, нет!

— Кто сказал, что ты должна делить свое пространство с ним?

Я фыркаю и поднимаю вилку с papas bravas ко рту. (Прим.: от исп. — «сердитый картофель» — острое блюдо из картофеля).

— Муж и жена, которые не живут вместе? Да, для имиджа компании это будет выглядеть просто замечательно.

Это одна из многих причин, по которой папа никогда не позволял мне высказать свое мнение об условиях передачи компании.

Камрин пожимает плечами и поднимает руки ладонями вверх.

— По мне, так это не конец света.

— Да, просто часть независимости и уединения…

— Послушай. Постарайся думать о ситуации, как о любом другом бизнес-ходе. Этот брак — клочок бумаги. После того как вы с Ноем сойдете со сцены, вы сможете все обсудить как взрослые люди. Вы найдете решение, с которым сможете жить. Сейчас вы в одной упряжке и вынуждены принести себя в жертву ради компании.

— Я не уверена. Ною, кажется, эта идея по душе. Он был в курсе дела с самого начала.

Я тру руку, которую он поцеловал, думая о хриплом голосе, пробормотавшем «миссис Тейт». Его мысли о нашем супружестве явно не так невинны.

Камрин приподнимает бровь.

— Ох, ты думаешь, ему нравится идея делить постель с тобой?

— Я думаю, он любит делить постель со всеми, у кого есть пульс.

Кажется странным, что он, с его плейбойскими манерами вообще стремится связать себя и закрыть общий доступ к своему «дружку». Но кто сказал, что он прекратит свои похождения?

Этот брак — деловое соглашение, бизнес, как сказала Камрин. Правовая формальность. Ной, вероятно, взорвется, если проведет больше недели без киски.

Может, я и дочь босса, но я до сих пор подслушиваю офисные сплетни. Прошлым летом Ной переспал со всеми (шестью) практикантками. Он также спал с различными секретаршами на протяжении многих лет, и все просто закрывали глаза. Мужчины есть мужчины…

Ну, время игр закончилось. Если он рассчитывает получить эту компанию, нам предстоит много работы.

— Ну а что ты чувствуешь насчет этого? Ной Тейт довольно горяч.

— Камрин!.. — я издаю стон.

— Что? У меня есть глаза. Он горяч, и это факт. Это так же верно, как и то, что папа римский католик, а от углеводов толстеют. Он просто есть. Неужели видеть его голым настолько ужасно? — ее хитрая улыбка говорит, что она предполагает гораздо больше, чем просто разглядывание. — Как долго еще мы будем взвешивать плюсы и минусы...

Я делаю паузу, воображая его себе, а затем неохотно признаю:

— Нет.

Скорее всего, это будет фантастически. Я уже имела возможность созерцать его подтянутое тело, твердую грудь и шесть кубиков пресса. Летом, когда наши семьи проводили время в Хэмптоне, Ной использовал любую возможность, чтобы расхаживать без рубашки.

Черт, в девятнадцать лет я была близка к сексу с ним. Но тогда я была молодой, глупой и чертовски возбужденной. Теперь я старше, мудрее… И он до сих пор невероятно меня возбуждает. Черт возьми!

Легкость, с которой Ной притягивает меня к себе, поражает. Небольшое действие с его стороны может заставить меня трепетать. Как и вчера в конце нашей деловой встречи. Простая вежливость — рукопожатие, а Ной слегка наклонился и притянул руку для поцелуя.

«Очень приятно иметь с тобой дело, миссис Тейт», — дразнил он хриплым голосом.

Тогда во рту пересохло, и в животе что-то затрепетало. Возможно, что трепет находился немного ниже живота. Я неожиданно задумалась, сколько же лет, месяцев, дней и часов прошло с тех пор, как у меня что-то было.

Кем, черт возьми, он себя возомнил? Мы находились в небоскребе на Мэдисон-авеню, а не в замке XVI века. Это неприемлемое поведение на рабочем месте. Я могла бы пнуть его под зад с иском о домогательстве, если бы захотела. Вместо этого, я просто направила на дерзкого ублюдка смертоносный взгляд и выдала самую ледяную реплику, которую смогла придумать.