Жена охотника (СИ) - Страница 2

Очередной порыв ветра, ворвавшегося на кухню, чуть было не загасил огонек очага. Эдуард поежился, плотнее укутался в проеденный молью плед, свисавший с его плеч. В этот вечер на ужин были волчьи потроха. То немногое, что осталось от последней охоты. Помешав вонючее вязкое варево ложкой, Эдуард поморщился. Куда делись те чудесные времена, когда ужин накрывали минимум из десяти блюд, а он мог позволить себе воротить нос от каждого?

-Ну хоть вы добавите капельку уюта в сегодняшней вечер, Госпожа Герранд,- сказал Эдуард старому ржавому чайнику, так же висевшему над огнем.

Дурную привычку разговаривать с вещами Эдуард приобрел давно. Примерно после того, как из замка сбежал последний слуга.

Сначала Эдуард делал это с сарказмом. Назвал чайник в честь чопорной иноземки- экономки, обожавшей чайный напиток и, уходя, назвавшей Эдуарда чудовищем большим внутри, чем он был снаружи. Часы Эдуард звал Рудольфом - в знак презрения к помешанному на пунктуальности лакею. Подсвечник был господином Шерми- его учителем музыки. Все женщины, спавшие с сем музыкантом, жаловались, что выгорает он быстрее дешевой свечи. Писуар носил имя самого любимого слуги- господина Дувера. Учителя высших наук, некогда нанятого папочкой.

Оставшись один, Эдуард злобился и рычал на вещи, вымещая на них весь свой гнев и фрустрацию последних лет. Но чуть позже, когда одиночество стало проникать в кровь, Эдуарду начало казаться, что вещи отвечают ему. Глубоко в сознании, он понимал, что это сдается и сходит с ума его бедный мозг. Но замок был такой огромный, в нем было столько комнат, коридоров, залов... И во всем этом Эдуард был абсолютно один.

Чтобы спастись, Эдуард сделал то, о чем раньше ему было смешно даже думать. Он принялся за книги.

Отец, сам не имевший хорошего образования, всегда старался пустить своим партнерам как можно больше пыли в глаза. Хорошая же библиотека, по его мнению, была фасадом благополучной, интеллигентной семьи. Поэтому отец активно покупал книги. Старые и самые модные. Хорошие и плохие. Труды философов и советы по садоводству. Все это было не важно. Главное - чтобы на полках стояли книжные корешки, а деловые партнеры отца, зайдя в библиотеку на стаканчик бренди, могли удивиться количеству томов.

Эдуард, будучи мальчишкой и юношей, книги презирал. Еще бы: вокруг было столько всего более интересного. Игры в прятки и кораблики в лужах. Стрельба из лука и бои на мечах. Чуть позже: карты, вино и девушки.

Теперь же, оставшись один, Эдуард не имел иного выбора, кроме как развивать свой мозг, дабы не сойти с ума.

Он прочел почти все книги библиотеки. Некоторые - не один раз. И на время ему даже удалось увлечься ими. Но такое решение проблемы не было перманентным.

Даже самая интересная книга становится блеклой, когда тебе абсолютно не с кем ее обсудить. И Эдуард вернулся к своим верным вещам. Конечно, он всегда делал вид что лишь шутит, когда разговаривает с ними, но часть его знала, что вещи- его единственные оставшиеся друзья. Другая часть понимала- он медленно и верно сходит с ума.

Сегодня в госпоже Герранд был заварен травяной чай. Напиток, травы для которого Эдуард собственноручно собрал в лесу. Это была последняя радость одинокого существа из полуразвалившегося замка.

Госпожа Герранд издала гудок, и Эдуард снял чайник с огня.

-Чтобы я без вас делал,- улыбнулся он.

Варево в кастрюле тоже начинало закипать, разнося по кухне свой отвратительный запах.

Конечно, Эдуарду стоило отправиться на новую охоту... Но последние несколько недель он чувствовал себя хуже обычного. Кашель, слабость, головокружения. Зима тяжело давалась ему. Возможно, у него даже был жар. Эдуард точно не знал и не хотел знать. Если он умрет, то пусть все будет быстро. Если выживет-то... Что делать дальше Эдуард не знал. Все последние годы он все больше и больше дичал. Не причесывал шерсть. Одевался в одежду лишь зимой, чтобы было теплее. Перестал брать на охоту винтовку и начал делать это как зверь, а не как человек. Возможно, еще год- два, и в замке появится настоящее чудовище. Зверь, ничем не отличающийся от других зверей. Так что даже смерть была бы предпочтительней. Но Эдуард боялся ее. Он даже не мог сам наложить на себя руки. Мерзкий слабак.

Эдуард налил себе чашку травяного чая.

-За вас, госпожа Герранд!- салютовал он чайнику.

И в этот момент до звериных ушей донесся странный звук. Будто отголосок женского смеха. Раскатистый, мелодичный, звонкий женский смех. Откуда он в этом проклятом доме?

Эдуард отхлебнул чая и прикрыл глаза. Похоже, его накрывали новой волной безумия.

2

Следующие несколько дней Эдуард провел с нарастающим ощущением того, что в замке он не один.

Ему чудились шаги. Человеческие голоса. Все тот же звонкий женский смех.

Порой, ему было столь страшно, что он запирался на черной кухне, служившей его домом во время холодов, и сидел там, боясь пошевелиться.

А иногда, когда приступы паники стихали, Эдуард сам выходил в коридор и долго бродил по замку в поисках тех, кто мог быть причиной этих звуков.

При этом Эдуард четко не знал, боится ли он существ живых, либо же мертвых. Призраки, сколь не был он о них наслышан, никогда ранее не посещали его даже в самые темные и мрачные времена. Живые же люди... Эдуард столь давно жил один, что был уверен: любая живая душа попросту забыла дорогу к его замку.

Впрочем, бояться следовало живых. Окажись люди в замке, они не преминут без суда покончить с чудовищем.

Хотя против людей есть острые когти, клыки, мощные ноги, натренированные охотой инстинкты хищника.

Тогда как спрятаться от призрака, реши он посетить Эдуарда, не представлялось возможности. Пусть даже присутствие оного и не причинит боли физической.

На четвертый день сумасшествия Эдуард снова вышел на осмотр замка.

Был вечер. Тьма уже давно окутала землю, и комнаты с коридорами были едва освещены слабым светом луны. Но Эдуарду, с его звериными глазами, не нужно было даже свечи.

Бесцельно он блуждал по коридорам, переходил из комнаты в комнату. Все было как прежде: пыль скрывала былую роскошь, всюду виднелись следы распада. Примерно через час Эдуард успокоился. По крайней мере насчет живых людей. В западном крыле замка, обследованном им, не было и намека на чье- либо присутствие.

-Поздравляю, Эдуард, это новая ступень безумия,- сказал он сам себе.

Дальше, более от нечего делать, он продолжил бродить по комнатам. В основном комнаты этого крыла принадлежали прислуги. Небольшие серые помещения. Ничего особенного. Вот здесь жила госпожа Герранд. Над ее кроватью висел портрет сына, которому она когда- то посылала деньги на обучение в академии. Интересно, закончил ли учебу ее мальчик, и смог ли своим заработком обеспечить матери достойную старость?

Здесь- жил Шерми. Сейчас комната была пуста, но Эдуард четко помнил запах модного одеколона учителя и то, что каждый раз возле кровати валялся чей-то лифчик, забытый впопыхах хозяйкой.

А вот комнату Дувера. Старый пройдоха оставил свои книги и конспекты. Будто бы собирался сюда вернуться.

Эдуард полистал ненавистный учебник. Ухмыльнулся. Положил книгу обратно на полку.

Следующая комната...

Эдуард замер. Это была ее комната.

Агата...

Дрожащей рукой, Эдуард открыл дверь.

Комната мало чем отличалась от остальных. Все те же обои в мелкий цветочек. Узкая кровать, комод, умывальник.

Внутри было пыльно, тихо, серо. Эдуард выдохнул с неким облегчением. Честно, он сам точно не понимал, чего он ожидал.

Подойдя к маленькому комоду, Эдуард начал один за другим открывать его ящики, как делал он это уже не раз на протяжении последних нескольких лет. Ящики были пусты, но Эдуард хорошо помнил, что ранее находилось в каждом из них.

Первый ящик служил для белья. Тонких сорочек и рубашек почти детского размера. Во втором лежали заколки, булавки и маленькая шкатулочка. Однажды Агата показывала ее ему. Хранилище ее самых важных вещей.