Жена Болотного царя - Страница 3

Я нерешительно приблизилась к траве. Было в ней что-то тревожащее, что не позволяло мне опрометчиво броситься в серую гущу, укрываясь с головой. Подступив чуть ближе, почти касаясь первых травинок пальцами ног, я все сомневалась. Шум нарастал, создание упорно ломилось в мою сторону, хрустя иссохшими ветками кустов, а я не могла понять, что меня смущает.

В основном, смущало меня, конечно, то, что, кроме этой травы, чувствовавшей себя вроде бы очень хорошо на безжизненной больной земле, никаких других растений не было. Только едва живые деревья слева и иссохшие кусты впереди…

Травинки качнулись ко мне будто под порывом легкого ветра, но правда была в том, что ветра здесь не было.

Ноги, где их коснулись тонкие стебли, обожгло болью. Ойкнув, я отступила, задирая подол платья, — на посиневшей от холода коже набухали кровью тонкие порезы.

Я попятилась.

— Наболотник, да? — спросила тихо. Никто ожидаемо не ответил, но это было уже неважно. Прятаться мне было негде, а вернуться обратно в воду я бы не заставила себя и под страхом смерти.

Доковыляв до ближайшего дерева, я тяжело опустилась на землю, прислонившись спиной к тонкому стволу. Влажное платье неприятно липло к телу.

Трава гневно шуршала, то ли ругаясь на себя за поспешность, то ли на меня за нежелание стать пищей.

Мне было все равно. Прикрыв глаза, я слушала, как кусты трещат совсем близко, а сквозь треск уже слышатся тоненькие жалобные подвывания и судорожные всхлипы, и просто надеялась, что это именно тот наболотник, о котором говорил Арис. И это сейчас ко мне спешит царская дочка, а не какая-нибудь местная нечисть, готовая заморочить меня, заманить в свое логово и съесть.

Луна, казалось, спустилась еще ниже, когда из плена цепких веток вырвалась заплаканная и запуганная девушка… девочка. Света стало больше, и я смогла разглядеть то, чего увидеть и не надеялась.

На вид ей было не больше двенадцати лет, быть может тринадцать. Худая, нескладная, как утенок, утративший детский пушок, но не обретший еще взрослой солидности. Глаза ее едва заметно светились в темноте изумрудной зеленью, почему-то будя во мне воспоминания о маме. Ее любимые серьги горели тем же чарующим зеленым светом, ловя солнечные лучи. Я помнила, как забавлялась, глядя на мамины старания подобрать платье под цвет ее любимых искрящихся изумрудов.

По повелению Аратана маму похоронили в них — единственная моя просьба, которую он выполнил. Тогда еще Пламенеющий надеялся, что я сделаю его королем…

Девчонка замерла, трусливо глядя на меня.

— Привет, — прохрипела я. Она отпрянула.

Откашлявшись и смочив пересохшее горло слюной, я попыталась исправить положение:

— Не бойся, я тебя не обижу.

— Ты кто? — громко спросила она, воинственно задирая острый подбородок. Голос ее дрожал.

— Рагда, — просто ответила я. Никаких титулов, никаких званий. Просто Рагда.

Только имя-то у меня и осталось.

— Кто? — растерялась девочка, хмуря густые русые брови, неожиданно отчетливо видные на бледном лице.

— Рагда.

Еще несколько мгновений она недоверчиво смотрела на меня, силясь что-то припомнить, потом призналась:

— Я не знаю такой нечисти.

И я рассмеялась. Не очень вежливо, наверное, но сдержаться не смогла.

Оборвала себя, лишь когда поняла, что смех мой обогатился новыми, истеричными нотками.

— Я человек, — пояснила болотнице, давя последние отголоски нервного смеха.

— Правда? — Она с сомнением посмотрела на меня. — А что ты здесь делаешь?

Я наморщила лоб, пытаясь понять, какой ответ будет Сэнарменее глупым. Выбрать не удалось.

— Сижу, — наконец призналась неуверенно. — А ты что здесь делаешь?

Девочка потупилась.

— Потерялась.

Я помолчала недолго, разглядывая ее, решая, что делать дальше. Арис велел ее найти и оградить от возможной гибели в наболотнике. Он не сказал, что делать дальше, а сама я не могла ничего придумать.

Мне довелось увидеть живого болотника, я была ошеломлена и смущена. В основном потому, что они оказались так похожи на людей. Возможно, при свете солнца я бы и нашла некоторые отличия, но едва ли они были бы достаточными, чтобы усмирить мои чувства.

— Отдохнешь? — спросила я, похлопав по земле рядом с собой.

Одернув безрукавку, девочка сделала неуверенный шаг вперед, подходя чуть ближе и позволяя мне разглядеть искусную вышивку на ее одежде, кожаные нашивки на брюках, начинавшиеся от колен и скрывающиеся за отворотами шнурованных сапожек, щедро измазанных грязью. И растрепанные волосы, убранные от лица и собранные в косицы на висках. И странные тонкие линии нежного, едва различимого зеленоватого цвета, скрытые под кожей, прерывающиеся тонкими полосами царапин и видные благодаря тому, что рукава ее серой рубашки были закатаны до локтей.

— А ты точно не нечисть? — с сомнением спросила она.

Я подумывала оскорбиться, но решила просто ответить:

— Нет.

После недолгого молчания девчонка сдалась. Проявлять осторожность и сомневаться явно было не в ее характере.

— Меня Агнэ зовут, — сказала болотница. Нерешительно приблизившись, она осторожно опустилась рядом, искоса поглядывая на меня.

— Будем знакомы.

Первое время мы просто сидели, бездумно глядя вперед. Мы были слишком измучены и обессилены для разговоров.

Вскоре я задремала, ничуть не смущенная близостью плотоядной травы. Со временем чуткая полудрема переросла в полноценный здоровый и крепкий сон. Мне не приходилось опасаться, что на нас может кто-то напасть, я не знала, кто здесь обитает, и все равно никак не могла от них защититься… Охоты и сил об этом беспокоиться тоже не было.

Агнэ же вовсе, казалось, не осознавала опасности; утром, по крайней мере, разбуженная неясной тревогой, ее я застала сладко спящей на моих коленях.

На смену ночи пришло блеклое сырое утро, просветы между деревьями больше не были заполнены темнотой, сейчас их затопил туман.

Беспокойство не утихало, лишь становилось крепче. Что-то было не так, но я не могла понять что.

Растолкав болотницу, я с трудом поднялась на затекшие ноги, морщась от покалываний, и за шкирку подняла Агнэ. Она зевала и терла глаза. Я нервничала и разминала шею. Плечи затекли, каждая мышца в теле болела, мне хотелось лечь, Ксэнарнуться клубком и немного поплакать, а вместо этого приходилось всматриваться в серую тревожную завесу.

— Что такое? — сонно спросила Ангэ. Девочка оказалась всего на полголовы ниже меня.

— Не знаю, — пробормотала я, беспомощно оглядывая темную гладь воды, из которой вчера выбралась. — Но нам нужно отсюда уходить.

— Куда?

Я посмотрела на нее, давя раздражение.

— Ты мне скажи, это же твой дом.

— Я заблудилась, — обиженно напомнила Агнэ.

— Прости.

Растерев лицо руками, я еще раз осмотрелась: наболотник, кусты, деревья, волны на воде…

— Вот же…

— Ох, болотная руда, — сдавленно прошептала Агнэ, проследив за моим взглядом. В воде, среди деревьев, полускрытая туманом, стояла фигура… хотя нет, не стояла. Она двигалась, но так плавно и размеренно, что выдавала ее лишь рябь, расходящаяся по воде.

Тень приближалась, становились видны ветхие тряпки, укутывающие сутулую худую фигуру, глубокий капюшон на склоненной голове, прохудившийся в нескольких местах, но все так же исправно выполняющий возложенную владельцем на него миссию — скрывать лицо.

— Рагда, — прошептала Агнэ, хватая меня за рукав платья. — Надо бежать. Быстрее. Сейчас же.

— Побежим, обязательно побежим, — пообещала я. — Но сейчас не делай резких движений. Осторожно отходим.

Подталкивая ее к кустарнику, я и сама отступала следом, не сводя взгляда с жутковатой тени. И всеми богами могла поклясться, что видела, как она пропала. Дернулась, будто разрубленная пополам, верхняя часть чуть съехала в сторону, а потом вся фигура исчезла, чтобы объявиться гораздо ближе.

Агнэ глухо взвизгнула в ладонь, я с трудом смогла подавить вопль, прикусив губу.