Жемчужная Тень - Страница 67

Тут Лун Биглоу замолк и откусил большой кусок сдобной булочки. Нетрудно догадаться, что его рассказ меня несколько поразил. Если вы знакомы с Луном Биглоу, то, безусловно, согласитесь, что человек это правдивый. Даже в том, как он ест булочку, было что-то исключительно честное; она казалась такой же бесспорной, как поведанная им история. Конечно, хотелось расспросить его, но я подумала, что это может его отвлечь. В качестве основной я приняла следующую альтернативу: либо он безумен, либо он не безумен.

— Что было дальше? — спросила я.

— Ну что, что, — ответил Лун, — я закончил речь, пожал руки господам, поцеловал дам и пошел спать.

Видно было, что каким-то образом я задела его.

— И все-таки я хочу знать, что случилось потом, — настаивала я.

— Я не сумасшедший, — сказал Лун и продолжил свой рассказ: — По правде говоря, все население Хэмпстеда вымирало из-за полного непонимания того, чем занять свободное время. У них было только одно развлечение. Вечерами они собирались в местном благотворительном центре, садились на пол и начинали петь. Песня была такая: «тум-тум йя», «тум-тум йя», и так без конца. Все, и ничего больше. Просто «тум-тум йя», весь вечер, пока не обессилят. И так изо дня в день. Естественно, в таких условиях раса начинает вымирать.

Ладно, мы довели до их сознания, что хотим предложить одну очень хорошую вещь. А именно — открыть в Хэмпстеде театр и за совсем небольшую плату давать в нем вечерние представления. Мы предложили показать «Переменную драму Луны». Вот что я им сказал. «Стоит вам увидеть и услышать „Переменную драму Луны“, — сказал я, — и вас, друзья мои, перестанет удовлетворять ваша национальная классика, неизменная „тум-тум йя“. Не то чтобы мы, луняне, не чтили самым глубоким образом классическую традицию. Но вы ведь сами видите, что испытанная временем „тум-тум йя“ уже не способна питать ваши жизненные соки. Сколько молодых людей умерло от болезни, скуки. За последние два года не родилось ни одного ребенка. Друзья мои, — заключил я, — одного только „тум-тум йя“ недостаточно».

У нас нашелся только один оппонент — юный Джонни Хит, заместитель редактора газеты «Тум-тум таймс». Джонни провозгласил лозунг «Хэмпстед для сынов Хама» и по всему городу развесил плакаты с заголовками вроде «Покончим с Луной» и «Защитим наших женщин от балаганщиков». Но Джонни Хита никто не желал слушать — все были на редкость увлечены новым проектом. Мы завладели благотворительным центром и переоборудовали его под большой театр. Сначала мы назвали его Лунным театром, но Джонни Хит сильно разнервничался, и, чтобы успокоить его, мы отказались от этого наименования, ограничившись просто театром.

Премьера имела колоссальный успех. Я должен немного рассказать тебе о том, что представляет собой «Переменная драма Луны».

У артистов Луны был только один главный сюжет — на нем и строилось представление. История реальная. В то время на вершине большой горы на Луне был поющий голос. Пел он не слова, только ноты. На Луне всегда много толковали о том, был то мужской или женский голос, — точно определить очень трудно. Время от времени на поющую гору снаряжались экспедиции с целью определить местопребывание певца. Подходы к поющей горе были усеяны невидимыми кратерами. Никто еще из этих экспедиций не возвращался. Но однажды появилась юная девушка, акробатка и певица по профессии, она научилась подражать голосу. Девушка решила подобрать к музыке слова и отправилась на гору в надежде отыскать источник вдохновения певца. Если удастся понять, где рождается музыка, то и подходящие слова найдутся.

Используя свои акробатические навыки, перепрыгивая с камня на дерево и с дерева на камень, эта Лунная девушка добралась до вершины горы. Все жители этой части Луны слышали, как, взбираясь на гору, она поет, чтобы подбодрить себя, ведь дело происходило ночью. Она пела песню о своем подъеме, о теплых, удивительно пахнущих лесах, о фосфоресцирующих озерах. С приближением к вершине песня слилась с голосом поющей горы, и получился дуэт. Лунная девушка добралась до вершины к рассвету. Неожиданно она замолчала, и слышны остались лишь горные ноты. Люди с волнением ждали, что Лунная девушка подаст хоть какой-то знак, но не доносилось ни звука. К вечеру все надежды иссякли. Люди решили, что ревнивый голос горы убил ее.

Но едва закатилось солнце, как с вершины донесся чей-то крик. Лунная девушка снова запела, и голос ее сливался с мелодией горы в каком-то отчаянном диалоге. Это была удивительная гармония. Девушка повествовала в своей песне о том, как голос горы взял ее в плен. Голос, пела она, лишен телесной оболочки, он обвивал ее и вращающейся спиралью звука прочно прижимал к пику горы. Она не могла сдвинуться ни влево, ни вправо, ни вперед, ни назад, лишь кружилась вместе с голосом горного духа. Наша Лунная девушка все еще там. Каждую ночь, плененная кружащимся голосом, она проделывает на горе пируэты и поет бесконечную песнь протеста, в унисон со своим узником, духом горы. Каждый день с наступлением рассвета она перестает петь, и ее вращающееся тело застывает на месте. В ясные дни люди Луны могут разглядеть ее фигурку, неподвижно стоящую на горном пике, в то время как голос горы издевательски высмеивает ее с высот своей бессловесной музыкой. В конце концов Лунная девушка поведала нам, отчего она не может в дневное время ни звука издать, ни с места сдвинуться. Каждое утро какой-то особенный луч солнца пронизывает ей горло с силою остро отточенного стального лезвия. На весь день она оказывается приколотой к небу, бессильная подать голос или пошевелиться, пока с наступлением ночи это ужасное солнечное лезвие не отпускает ее. Из песни Лунной девушки следует, что именно этот твердый луч солнца и есть источник вдохновения музыкальной горы. И об иных вещах Лунная девушка тоже поет. В своей ночной песне она рассказывает нам, что увидела на поверхности Луны. Как раз Лунная девушка и надоумила нас в своей песне разыграть ее драму на земле.

Во взгляде Луна Биглоу появилась печаль. Его явно захватила история Лунной девушки, и он, похоже, собрался все утро посвятить рассуждениям о чудесной даме.

— А как насчет театра? — вмешалась я. — Ну того, в Хэмпстеде?

— Да-да, — откликнулся Лун, — я как раз спускаюсь на землю.

В общем, — продолжал он, — мы поставили «Переменную драму Луны», основанную на истории Лунной девушки. А Перемена воплощается в словах и музыке, потому что, видишь ли, каждую ночь Лунная девушка поет новую песню. Она накапливает увиденное за день и швыряет всю его песенную тяжесть в стены голоса, что держит ее в заключении.

Словом, мы разыграли ее историю, изобразили ее подъем на гору — в танце и песне. Мы воспроизвели ее переливчатый диалог с горой, угнетая невидимый голос при помощи всего, что только есть под солнцем, — мы перевели на человеческий язык отливающие голубизной соленые берега лунных озер; мы сатирически изобразили земные приливы и меняющиеся, согласно временам года, вехи на Хэмпстедской пустоши; мы даже нашего супостата Джонни Хита положили на музыку, чтобы испытать его и умиротворить похвалами его уму и образованности. Впрочем, на него это не произвело особого впечатления. Оформлена сцена была потрясающе. Коль скоро в декорациях мы следовали формам и краскам Луны, для всех это было зрелище невиданное.

Да что там говорить, никто вообще не видел прежде ничего подобного нашему театральному представлению. Успех был ошеломляющий. Пришлось даже расширить помещение, ведь театр стал чем-то вроде общественного центра. «Невероятное представление, — говорили все. — Совершенно невероятное». Под таким именем — Невероятный — он, между прочим, и стал известен. Люди уславливались встретиться в Невероятном, а нас, шестерых Лунных Братьев, стали называть молодыми невероятными. В людей Хэмпстеда вселился новый дух. Они не только до безумия влюбились в Лунную девушку, чью историю и чью переменчивую песню мы каждый вечер разыгрывали на сцене, они и друг друга стали больше любить. Молодежь хэмпстедской общины перестала умирать в юном возрасте; начали снова открываться родильные дома; каждый вечер в Невероятном был аншлаг.