Жемчужинка для Мажора (СИ) - Страница 52

— Зачем ты всё это мне говоришь? — Едва шевелю пересохшими губами. — Почему просто не можешь оставить нас в покое? Или ты получаешь извращённое удовольствие, издеваясь над другими?

— Какая ж ты ещё глупенькая, маленькая девочка, — цокает языком девушка. — Если не веришь мне, приезжай завтра к семи вечера к особняку Соколовских. Глеб вряд ли тебе расскажет, желая уберечь от ненужного, по его мнению, знания. А это важно для тебя самой. Чем раньше ты спустишься с небес на землю, тем скорее займёшься своей жизнью и подыщешь себе кого-то вроде Станислава Краснова. Не сын депутата, но их семья тоже не бедствует. Там не будет такой жестокой борьбы за то, чтобы стать его женой. Опыт охмурения у тебя уже имеется…

— Замолчи! — Мой голос звенит от ярости.

— О-о, — тянет она, — тяжелый случай. Ладно, как знаешь. — Почему-то быстро соглашается со мной. — Но если захочешь узнать правду, ты знаешь, куда подъехать завтра к семи вечера. Не опаздывай, мышка.

Я слушаю гудки, доносящиеся из динамика смартфона, ещё какое-то время, прежде чем убираю его в сторону и, словно в замедленной съемке, оседаю на кровать. Платье выпадает из рук, ореолом ложась у моих ног, очертаниями напоминая небесное облако.

То самое, с которого, по прогнозам Крицкой, мне предстоит упасть.

***

Чтобы не думать остаток дня о словах Крицкой, я успела убрать весь дом, перебрать собственные вещи и приготовить ужин. Но время, как назло, тянется, подобно киселю, заставляя меня снова и снова возвращаться к телефонному диалогу с Леной.

Неужели Глеб и вправду так поступит со мной? Неужели всё, что между нами было за последние два месяца — фарс? Но, тогда зачем ему всё это? Не понимаю…

Выдыхаю и включаю плазму, висящую на стене спальни Соколовского. Мне везёт — какая-то рандомная американская комедия увлекает меня, и время до приезда мажора пролетает незаметно. И, что самое приятное, без лишних болезненных размышлений.

Стоит щёлкнуть дверному замку, моё сердце замирает. Фильм становится абсолютно неинтересен. Я сжимаю в руках пульт, а сердце колотится, как перед прыжком в пропасть.

Вот сейчас всё решится. Если Глеб скажет, что завтра у него тоже «дела», больше не останется сомнений в том, что Крицкая была права.

Брюнет появляется на пороге комнаты с усталой улыбкой и тремя коробками в руках.

— Привет, малышка.

— Привет, — я сглатываю вязкий комок в горле. И не поднимаюсь с кровати. Не бросаюсь к нему навстречу, как обычно. Это не ускользает от Соколовского. — Как съездил?

Он театрально вздыхает. Ставит коробки на кресло у книжного шкафа и подходит ко мне сам, заключая в крепкие объятия. Мы заваливаемся на кровать, и какое-то время лежим так, наслаждаясь друг другом.

— Без тебя было невероятно скучно, но сюрпризы требуют жертв… — Глухо отвечает парень, уткнувшись носом в мою шею. — Я соскучился, седовласка.

Слово «сюрприз» заставляет сердце неприятно сжаться. И всё из-за гадкой Крицкой!

— Если не секрет…

— Секрет, — перебивает Глеб, поднимая на меня загадочный взгляд. Янтарные глаза светятся радостным предвкушением чего-то, что даёт мне надежду на то, что все мои страхи — всего лишь выдумка.

Ну, не может человек обманывать вот так! В лицо!

Или я ничего не знаю об этой жизни.

— Потерпи, Жемчужинка. Ещё немного и ты обо всём узнаешь. Осталось решить только парочку моментов и всё. — Соколовский вдруг расплывается в похабной улыбочке и проводит по моей спине, заставляя вздрогнуть всем телом от прикосновений горячих пальцев.

— Прекрати это. — Строго смотрю на него.

— Как бы мне ни хотелось продолжить, — вновь вздыхает мажор, — придётся прекратить. Сначала ты должна померить туфельки и выбрать те, что понравятся. Я очень старался выбирать те, что подходят моей красавице. Ну, и под платье. — Кивает на шкаф, в котором висит его подарок.

Я вскидываю брови.

Туфельки?

Меня пробирает на нервное хихиканье.

Я ведь недавно думала о хрустальных туфельках и Золушке! Это уже даже не смешно!

— Ты чего? — Непонимающе хмурится Глеб. И прикладывает к моему лбу ладонь. — Переработала сегодня что ли? Температура?

Я отмахиваюсь от него и выбираюсь из медвежьих объятий.

— Да ну тебя!

Соколовский таинственно улыбается уголком рта, встаёт и приносит три коробки к кровати. Садится на ворсистый ковёр серебристого цвета, лежащий у подножия, и открывает первую коробку, выуживая оттуда белоснежные туфельки, украшенные стразами и снежным узором, как на окнах зимой.

— Давай свою ножку, — говорит и одновременно с этим берёт мою ступню в свою руку, примеряя туфлю. — Продавщица не обманула. Сели как влитые. — Радуется брюнет. А потом тяжёлым взглядом проходится по моей оголённой ноге снизу вверх. В золотистых глаза полыхает пожар желания.

Я смущенно отвожу взгляд, совсем забывая про туфлю. Да и вообще обо всём на свете.

Глеб прочищает горло, прежде чем сказать:

— Давай, сначала наденем платье? Думаю, так будет проще выбрать, какие лучше всего подходят к нему. — Он смотрит на меня снизу вверх, неосознанно поглаживая пальцами щиколотку.

Я киваю, не в силах вымолвить и слова. Его прикосновения напрочь отключают разум. Этот мужчина явно обладает надо мной властью. Он завладел не только моим сердцем, но и телом.

Я продолжаю сидеть на кровати, пока брюнет приносит платье и кладёт его рядом со мной.

— Помочь? — Кивает на мою пижаму.

Во мне борются две стороны. Одна хочет, чтобы Соколовский помог мне, и это закончилось тем самым приятным времяпрепровождением, как в ванной, а вторая скромничает.

После того раза Глеб ограничивался только ласками, говоря, что моему телу нужно отдохнуть недельку, чтобы внутри всё зажило. Но моё тело требовало этого мужчину уже на следующий день. Поэтому огонь моей страсти с каждым днём лишь копился. Что вылилось в пожар прямо сейчас.

Мажор не дожидается ответа. Вместо этого он садится между моих ног и ведёт руками вверх по ногам, не отводя от меня янтарного взгляда с расширенными до предела зрачками. Коснувшись шортиков, ловко стягивает их и оставляет лежать на ворсистом коврике.

Голова брюнета находится на уровне моих бёдер. Он подаётся вперёд и прикасается горячими губами к нежной коже внутренней стороны бедра. Я ахаю и судорожно всхлипываю. А Глеб продолжает шире раздвигать мои ноги и покрывать их дорожками из поцелуев.

Когда язык Соколовского касается средоточия желания сквозь ткань, я откидываюсь назад, чувствуя, что задыхаюсь. Моё тело пылает. Жаждет его. Я запускаю руки в его волосы, притягивая к себе, и парень поддаётся. Поднимается с коврика и укладывается на кровать. Нависает надо мной.

— Глеб, — умоляюще шепчут мои губы.

— Сначала туфельки и платье, любовь моя, а потом десерт. — Порочно ухмыляется брюнет, дразняще целуя мои губы.

— Ты изверг! — Обличительно шепчу я, сводя ноги от сильного желания, которое я едва могу контролировать.

— Твой изверг. — Хрипит Соколовский, тянет края моей футболки вверх, и как бы случайно касается налитой груди.

Я шиплю и отталкиваю парня от себя. Стягиваю остатки пижамы, оставаясь в одном нижнем белье. Ускользаю от очередной дразнящей ласки, но Глеб предусмотрительно хватает платье и качает головой.

— Нет-нет, девочка моя. Я помогу тебе. — Он поддевает указательными пальцами бретельки и подвешивает на них платье, не переставая глядеть на моё пунцовое лицо и понимающе ухмыляться.

Я бы разозлилась, но один быстрый взгляд в область его ширинки успокаивает меня. Мажор тоже мучается, как бы стойко себя не вёл.

От мысли, что я тоже имею над ним власть, во мне будто что-то переключается. Словно роковая красотка, которой я никогда не была, плавно поднимаюсь с кровати. Соблазнительно провожу по лифу, прежде чем его снять.

Улыбка слетает с губ Соколовского. Его кадык дёргается, когда я поворачиваюсь к нему спиной и стягиваю ещё и трусики, прогибаясь в спине. Снимать их не нужно было, но уж очень мне хотелось проучить брюнета и тоже поддразнить.