Жемчужина пустыни. Любовь сквозь боль... (СИ) - Страница 46

— Нет. Саид рад бы изменить ситуацию… и предложить нечего… Развод ради развода — не та история, при этом оставлять как есть — тоже нельзя. Пройдёт десять лет, дочери Халимы выйдут замуж, а что достанется ей? Одинокое существование? Она ведь молодая женщина.

— Ну, не знаю… как-то это… странно слышать… — Лёня ожидаемо колеблется.

Хотя заметно, насколько наш откровенный разговор его взволновал, а моя идея кажется ему привлекательной — не сомневаюсь.

— Попробуй, поухаживай за ней, в рамках приличий само собой, чтобы не оскорбить неосторожными действиями — вот увидишь, распустится подобно цветку, а преданнее женщины тебе не найти, уж поверь. И дело не в том, что всю жизнь будет благодарна за спасение и возникшей привязанности на фоне пережитого… — а пусть и так, не вижу ничего плохого в этом. — По-моему, ты по-настоящему понравился ей — и она дико стесняется новых чувств и эмоций.

— Да, я обратил внимание, каким заинтересованным взглядом Халима смотрела и всё время краснела, но анализировал исключительно с позиции психолога… Возможно, ты права.

— Мужчины… — одним словом, — вам, порой, надо открывать глаза на простые вещи.

— Сестрёнка, — Лёня обнял меня за плечи, и прикоснулся губами к виску, чмокнув, — тебе никто не говорил, что ты коварная женщина?

— Скажешь тоже… Хочу, как лучше, — аккуратно отстранилась. — И больше не делай подобных жестов, если Саид увидит — разозлится.

— Уже… — прозвучал сзади его недовольный голос.

Я резко обернулась и, на всякий случай, отошла подальше от брата.

— Привет. Давно тут стоишь? — «и как муж понял фразу на русском языке?».

— Только подошёл, — он приблизился ко мне и, схватив за талию, прижал к себе. — Диана, тебя нельзя оставлять ни на минуту… — тихо прошипел.

— Перестань, — потёрлась щекой об него.

— А как я должен к этому относиться? — возмутился. — Брат или нет — неважно, никто не имеет права к тебе прикасаться.

— Мы искали способ помочь Халиме оправиться от произошедшего.

— Ну и как, нашли?

Посмотрев на Лёню, кивнула ему. Он понял мою молчаливую просьбу и ушёл.

Затем я продолжила:

— Есть вариант.

— Давай так, сейчас ты пойдёшь к детям, — муж приподнял моё лицо за подбородок, — а я быстро навещу Халиму, после чего готов тебя внимательно выслушать.

— Ты не сердишься?

Саид не ответил. Склонился к моим губам и жадно поцеловал…

«М-м-м… Как же я люблю его».

Халима заметно напряглась, когда муж вошёл в комнату, и съёжилась под его тяжёлым властным взглядом… И пусть Диана убеждала её, что всё будет хорошо, но на душе по-прежнему тревожно: пока от Саида не услышит «приговор» или «помилование», не успокоится.

— Как ты? — с заботой спросил, присев на кровать.

— Уже лучше, — ответила тихо. Избегает смотреть в глаза: стыдится и чувствует себя «грязной», а ещё боится увидеть нескрываемое отвращение к ней.

— Выздоравливай, и ни о чём не волнуйся, — он собирался встать и уйти. Больше ему сказать нечего.

Она его остановила, ухватив за руку:

— Побудь со мной, хоть немного… — Халима сжала пальцы мужа, не хочет отпускать Саида. Нуждается во внимании.

— Да. Давай поговорим, если хочешь, — впервые за одиннадцать лет брака предложил такое.

— Как сам-то? Ходишь уже нормально… и память вернулась… Диана — молодец, благодаря её любви ты быстро идёшь на поправку, я рада за вас обоих, — как всегда, думает о других.

— Я в порядке, лечусь… — и чуть не забыл извиниться: — Ты прости меня… не должен был вести себя так… поступил отвратительно…

— Понимаю всё, не оправдывайся, — для неё необычно слышать от мужа эти слова.

— Если бы не выгнал тогда, ничего с тобой не случилось бы… вот, о чём жалею… — покачал головой он.

— Обиды и зла на тебя не держу — честно. Жива осталась и хорошо…

Саид промолчал. Совестно перед женой.

— Окажись на моём месте Диана — её не пощадили бы… как и ваших сыновей… — продолжила Халима. — Этот Обейд планировал убить их, чтобы ты на собственной шкуре прочувствовал, каково это — потерять любимую женщину и долгожданных наследников.

— Теперь ублюдка ждёт смертная казнь, давно в розыске находился за серию терактов, — произнёс сквозь сомкнутые зубы он. При упоминании об этом недочеловеке, с трудом сдерживает рвущуюся злость, не желая пугать жену ещё больше — и так досталось бедняжке…

— Кто Обейд такой? — осторожно уточнила она.

— Отец моего двоюродного брата.

— За что он тебе мстил? Ты не рассказывал о нём раньше, — вкратце история Гаяса ей известна, но без подробностей. Муж о своём прошлом никогда не любил говорить. А эта болезненная тема вовсе была в семье под запретом.

— И сейчас не стану обсуждать это, — сразу отказал.

— Не настаиваю, — Халима поникла. Разжала пальцы и убрала свою руку, заметив, что Саид начинает раздражаться. Лимит его времени для неё исчерпан.

— Послушай, — он вздохнул, затем встал на ноги, намереваясь уйти, — всё закончилось. Виновные понесут заслуженное наказание. Осталось забыть, — «как страшный сон» — мысленно добавил.

— Диана и Леонид мне помогают.

— Уже в курсе, — а детали узнает от жены, что же они придумали.

«О правилах поведения с родственниками мужского пола тоже нужно сказать» — вспоминая, как брат обнял и поцеловал сестру в висок, Саиду хочется придушить его. И лишь из чувства благодарности контролирует эмоции, останавливая себя от срыва и отговаривая от желания разобраться с ним по-мужски.

— После беседы легче стало, — Халима улыбнулась, потупив взгляд.

— Я рад, что ты не замыкаешься. Психологическая помощь тебе необходима.

— Леонид задавал разные вопросы…

— Чем откровеннее будешь, тем быстрее отрешишься от пережитого ужаса. Пользуйся возможностью: выясни все интересующие тебя моменты. И перестань винить себя, передо мной ты чиста.

— Голос у него приятный… завораживающий… обволакивающий, мягкий… — мечтательно она произнесла.

— Что? — Саид впервые видит Халиму такой… как будто под гипнозом? Явно находится под сильным впечатлением.

— А? — растеряно посмотрела на мужа, засмущалась и покраснела.

— Что ты там бормотала? — он не расслышал, о чём ещё она сказала.

— Нет-нет, ничего, — женщина разволновалась и разнервничалась. Даже не заметила, как так получилось, что озвучила мысли вслух.

— Ладно, не хочешь — не говори, — но её состояние ему кажется странным.

— Позови, пожалуйста, моих девочек, соскучилась по ним.

— Конечно. Отдыхай, — «может, у Дианы есть объяснения происходящему? Надо уточнить…» — подумал Саид и покинул комнату.

Я забрала Саиду и пошла в свою спальню. Малышка весь день провела с бабушкой и сёстрами — опять цепляется за шею, крепко обнимая и не желая отпускать. Чувствую вину и перед ней, и сыновьями, но теперь, надеюсь, всё наладится и больше не придётся надолго их оставлять.

Открыв дверь комнаты, услышала, что мама общается по телефону, а точнее — по видеосвязи…

Меня пока не замечает. Стоит спиной.

— Жалко, ты не рядом… — не без грусти сказала она. — Мухаммад с Гаясом просто чудо, сладкие-пресладкие, болтаешь с ними, а они в ответ улыбаются, «агукают». Нянчусь и никак не могу налюбоваться, всё-таки правильно говорят: «внуки — самые любимые дети». Сейчас знаю это, увидев малышей, была покорена мгновенно.

«Ну, ясно, с кем созвонилась…».

— Поверни камеру, покажи их, — прозвучал голос Владимира.

— Смотри, — мама выполнила просьбу, — ну разве не прелесть?

«Ей идёт роль бабушки».

— Копии Саида, поразительное сходство, — прокомментировал он.

— И на деда мальчишки очень похожи. Хотя от нашей дочери тоже что-то есть, пусть не внешне… В младенчестве Диана была такой же спокойной: накормишь, спать уложишь и тишина, а когда бодрствовала, почти не плакала.

— Как она? Ни о чём не сожалеет? — поинтересовался «папочка».