Желтая птица - Страница 3
Изменить размер шрифта:
Полюса
Я гуляю с тобою по облакам,
Мне не нужен город, руки и лица,
Мне не нужно люб-лю говорить по слогам,
Мне не нужно и то, что мне может присниться.
Тихий вечер вдвоем, поцелуй второпях,
Электричка уходит в двенадцать ноль пять…
Я тебя не держу, не болею, смеюсь,
Я тебе в нелюбви без стыда признаюсь,
Я сегодня останусь в своих небесах,
Мы как прежде с тобой не на тех полюсах.
Неприметное чудо
Утекала я черным ручьем из кольца твоих рук.
Утекала я белым ручьем из кольца твоих рук.
Утекали слова, словно рыбы, безмолвно, а звук
Не рождался, а может, потерян был слух…
Мы безмолвную сальсу плясали телами навстречу.
Окунались глазами друг в друга, друг друга калеча,
А потом разошлись, уезжая на разных маршрутах,
Понимая, что нет у любви для людей абсолюта.
Мы с тобой утекали, сочились меж пальцев,
Умудренные жизнью, слепые, нелепые старцы.
Кольца рук разошлись, а других нам судьба не давала,
Только мне показалось, что этого все-таки мало…
Мои окна все плачут сегодня морозной слезою,
Словно бедные знают о том, что творится со мною,
Обжигает мне сердце мое неприметное чудо,
И неважно мне имя его — то Христос иль Иуда.
«Армада склянок на столе…»
Армада склянок на столе,
В мензурке капли,
Пот проступает на челе,
Слова иссякли…
Я не хочу ни пить, ни есть,
Ни слушать песни.
О дай мне, врач, такую смесь,
Чтоб я воскресла…
Но фармацевт бессилен тут,
Руками водит —
Известен в точности маршрут:
То хороводит
Порою бесов череда,
Порою ангел.
Одна любовь тебе еда —
Пророчит Ванга…
И вся аптека не спасет,
Так что случилось?
Благая весть к тебе идет,
Ты лишь влюбилась…
Маат
Я была мудра и права, не брала векселя в залог.
Веселили меня слова и все те у моих ног,
Кто шептал о любви мне, хохотала: пошли прочь,
А теперь стою на земле и в глазах лишь твоя ночь —
То ли ждет меня эшафот, то ли проповедь, то ли ад —
Я стою у твоих ворот, как египетская Маат.
У тебя нет имени для меня
У тебя нет имени для меня, я пока ничто, я пока целина —
Не целована и не узнана, холодна, как монахи в пустыни,
Только сердце бьется мое не так, это только сон или верный знак.
Может, я лишь просто в рулетке приз, или прихоть мелкая,
иль каприз,
Может, я похмельный с утра синдром, ты случайно коснешься
меня бедром.
Пропустив меж пальцами, как песок, а потом прострелишь
насквозь висок
Чтоб не мучилась тут, ожидая зря, в разоренном храме у алтаря.
Матрица
Ты говоришь: устал и потерялся в пространстве круговерти чисел,
И выходной сегодня не удался, и на работе слишком много
писем…
А я зову тебя в совсем другие дали, чтобы друг друга мы
не потеряли.
Поедем, милый, в зимний Коктебель? Там бог качает
море-колыбель,
Там тишина и никого вокруг, и только там замкнется
нужный круг,
И только та смешная глухомань нас выведет за матричную грань.
Молчание
Ничто не вечно, ничего не ново, какое бы не вымолвила слово —
Оно вторичным будет, мы ж не дети, давно уже живем
на этом свете.
Зима, весна, любое время года и солнце на краю у небосвода,
Постельный грех с приправой алкоголя и о любви бубняще
кто-то молит.
И я молчу, не скатываясь в раж, ведь это все дешевый антураж
Обыденных земных прикосновений, но не моих небесных
откровений.
Я не читаю на ночь «Отче наш…» — мешает сильно
мой шаманский стаж
И практика земного реализма, приправленная толикой цинизма,
Но наизусть тебя в себе учу, надеясь на партнерскую ничью.
Садовое, Тверская, переулки…
Садовое, Тверская, переулки и снегом запорошены дворы,
Дома закрыты, и колодцы гулки, и столько новогодней мишуры
Развешено для праздника на елках, а я иду, роняя, как осколки
Случайных слез, нелепую печаль, ведь это надо было повстречать
Тебя на грех, а может, на удачу… Ведь я от расставанья только
плачу.
Любовно зарифмованная грусть читается сегодня наизусть,
Леплю ворота в завтрашний Эдем и доказательств новых теорем
Не требую, их и не может быть, ведь главное, что я могу любить…
ЖЕЛТАЯ ПТИЦА
Верлибры
Жить на берегу моря…
Я бы хотела жить с тобой на берегу моря,
Собирать по утрам крики чаек в рыбацкую сеть,
Ловить бедрами прикосновения волн, видя,
Как ты сходишь с ума от ревности и желания,
Трогая смоляные кудри с запутавшимся в них серебром,
Не замечая, что мне уже за… явно за цать с хвостиком,
Но если мы живем в краю вечного лета, ни одна осень
Не тронет наших глаз и губ — нас пожалеет зима, и мы,
Сплавившись в жарких объятиях, так и уйдем за горизонт,
Навстречу солнцу.