Железо, ржавое железо - Страница 60

– Но для чего, ответьте бога ради, – возмутился Бен Гриффитс, – были истрачены миллионы фунтов и миллионы жизней, – разве не для того, чтобы предоставить малым народам право на самоопределение? Ведь в прошлом были революции, которые приносили свои плоды. Вспомните Францию и Россию, их великие революции. Наше движение даже не преследует революционных целей, скорее наоборот, мы хотим назад, в прошлое. Если это всего лишь мечта, тогда всю историю человечества можно считать мечтой.

– Любая борьба – насилие, – покачал головой Макмагон. – Вы угрожаете властям, пока их терпение не лопнет. Если же вы пользуетесь крайними методами, например, убиваете короля или принцессу, которую все обожают, это оборачивается против вас. Иное дело – взрывы на почтамтах и вокзалах, убийства мелких правительственных чиновников: в этом случае через несколько лет вас могут признать силой, с которой приходится считаться, и пригласить за стол переговоров. Но чего же вы, брюквоеды, добиваетесь? Закрытия границы от Кардиффа до Рила, пока вы сочиняете собственную конституцию и выбираете президента? Или вы мечтаете об уэльсификации всей промышленности на полуострове? Но она давно уже принадлежит международным монополиям. И еще вы, конечно, запретите английский и введете всеобщее образование на валлийском языке?

– Мы называем наш язык «кимрэг», – уточнил Алед Рис. – Валлийским наш край и язык окрестили чужеземцы. На старосаксонском Уэльс означает «земля чужаков». Это саксы – чужаки, а не мы. Язык не более важен, чем у вас в Ирландии, а установление границы не означает полной изоляции. Сегодня самая популярная разновидность английского – американский, на котором можно говорить и с кимрским акцентом.

– Могу себе представить! Республика Кимру, где брюквоеды лают, как янки, – съязвил Макмагон.

– Кстати, о республике, – вступил в дискуссию Том Проберт. – «Сыны Артура» не могут всерьез говорить о республике. Ведь Артур был королем, хотя и считался ставленником римлян. Вы сами видели надпись ART REG в десятке миль отсюда, на месте археологических раскопок, столь любезно начатых люфтваффе. Нам нужен христианский король, а не светский президент.

– Что за ерунда! – воскликнул Макмагон. – Вы, того, гляди религиозную войну развяжете, очередную Варфоломеевскую ночь устроите! Где здравый смысл? Церковь должна быть отделена от государства. В Женеве Кальвин в свое время попытался объединить религию и государство – и к чему же такая власть привела Швейцарию? Что вы сейчас о ней знаете, кроме часов? Король Артур, если он вообще существовал, защищал римское христианство от язычников, а его «сыны» хотят вернуть протестантский Уэльс в лоно католичества? Поздновато спохватились: реформация Тюдора пустила глубокие корни.

– Для нас здравый смысл в христианских нормах, – ответил Том Проберт, – в противовес безбожному коммунизму и безбожному фашизму. Мы понимаем, что борьба предстоит долгая. Мы отдаем себе отчет в том, что кровопролитие неизбежно, но сделаем все, чтобы свести его к минимуму.

– Мы постараемся его избежать, – добавил Алед Рис, – применяя его разве только в целях защиты наших прав. Мы поставим саксов перед свершившимся фактом и посмотрим, что из этого выйдет. Сначала объявим через прессу о наших целях, потом начнем действовать.

– И как же именно вы будете действовать? – усмехнувшись, поинтересовался Макмагон. Их валлийский выговор его умилял: напевные интонации не вязались с агрессивным тоном беседы. Буревестники липовые, им бы поближе к курам, на насест.

Прежде чем ответить, Бен Гриффитс набрал в легкие побольше воздуха:

– С нами принц Уэльский. Можете смеяться, но это правда.

– Вы что, – возмутился Макмагон, – полагаете, что королевская чета, которая стоит во главе Великобритании и Северной Ирландии, специально для вас, по примеру библейских Иоакима и Анны, па старости лет вопреки законам природы произведет на свет наследника? Принцем Уэльским, да будет вам известно, является старший сын британского королевского дома, и никто другой.

– Не перебивайте, пожалуйста, – сказал Бен Гриффитс, – и оставьте ваши ирландские насмешки, это недостойно и неуместно. Мы говорим о нашем принце, о принце Кимру, а не о наследнике престола, который еще не появился на свет. Мы говорим о том, кто готов быть избранным и коронованным. О чистокровном валлийце, который дорожит своей страной, так что извольте, во избежание путаницы, называть его принцем кимров.

– И вы думаете, найдется много охотников снабжать вашу организацию деньгами? – снова усмехнулся Макмагон. – Кстати, где вы его выкопали, этого вашего принца?

– Он сам нас нашел, – ответил Алед Рис. – Вы слышали о сталеплавильне Кадвалладера?

– Вся сталелитейная промышленность национализирована, – сказал Макмагон. – По крайней мере, уже обсуждается законопроект о компенсации бывшим владельцам. Все ясно. Этот ваш Кадвалладер получает деньги от социалистического правительства и вкладывает в партийную кассу валлийских, простите, кимрских националистов. Наверно, какой-нибудь выживший из ума старый хрен нашел себе новую забаву.

– Не выживший из ума и не старый, – заметил Бен Гриффитс. – Старый хрен уж год как умер, а сыну его и законному наследнику всего двадцать лет. На войну он попасть не успел и теперь жаждет деятельности. С отличием окончил курс кимрского языка и литературы в университете Уэльса. И зовут его Артур.

– Надо же, какое совпадение.

– Вовсе не совпадение. Его семья всегда чтила историческое наследие кимров, – сказал Алед Рис. – Сама их фамилия – Кадвалладер – к этому обязывает. Я с ним познакомился, когда ездил в увольнительную в Ньюпорт. Мы с ним в баре разговорились.

– Понятно, – ответил Макмагон, – да только все это – одна болтовня. Что вы собираетесь с ним делать: короновать в замке Карнарвона и объявить Уэльс независимым княжеством, вроде Монако? Я-то подумал, что вы действительно затеваете бунт.

– Княжество и есть монархия, – ответил Том Проберт. – Артур тоже не сразу стал королем. Герцогство может быть независимым. В Ланкашире до сих пор короля называют герцогом Ланкастерским. Так даже лучше. Король – звучит слишком претенциозно. Он может заявить о своем праве на королевский титул позднее, когда вынет меч из каменных ножен.

– Какой меч? Какие еще, к черту, каменные ножны? Слушайте, я ухожу, с меня хватит, – сказал Макмагон, но не сдвинулся с места. – Я в своей жизни сумасшедших повидал, в том числе и в Ирландской республиканской армии. Из-за этих бешеных псов я оттуда и ушел, сразу как узнал о ребенке, который погиб, опустив письмо в почтовый ящик. Если хотите чего-то добиться, старайтесь просто как можно больше насолить британцам, мерзавцы этого заслуживают, но забудьте всю эту галиматью про коронацию, герцогов, принцев и рыцарей Круглого стола, ей-богу.

– Мы и есть британцы, – торжественно провозгласил Алед Рис, – британские кельты. Наши враги – англосаксы. Мы не предлагаем ничего противоестественного. У нас нет армии, чтобы воевать с англосаксами, но мы имеем право на независимое королевство, которое пока можно называть княжеством Кимру. Древняя кимрская песнь, дошедшая до нас, называется «Unkeynyaet Prydyn», то есть «Королевство Британия». И оно снова будет. Пусть даже через тысячу лет, но остров перейдет в руки законных владельцев, а о сумасшедших «Сынах Артура», над которыми вы сейчас смеетесь, сложат песни благодарные потомки.

– А пока, – напомнил Макмагон, – вы будете доводить до инфаркта бедных старушек, которые ходят в банк за своими жалкими грошами.

– Ваше обобщение безосновательно, – заметил Алед Рис.

– Мы не получили конкретных инструкций о порядке реквизиций, – педантично разъяснил Том Проберт. – Есть человек, местонахождение которого я не хочу разглашать, ответственный за эти, к сожалению, совершенно необходимые акции. Не все молодые люди, находящиеся в его подчинении, отличаются высокой нравственностью, но все они у него под жестким контролем. Если ослушаются, им грозит суровое наказание. А до нас деньги доходят в последнюю очередь. Мы не можем найти средства на небольшой тираж нашей брошюры, хотя бы в тысячу экземпляров.