Железный Сокол Гардарики - Страница 19

– Шоб-то ты понимал! Это ж у тебя в замке для каждого привидения личная комната с теплым сортиром полагается, а там, где я вырос, даже собственную тень некуда было пристроить. Считай, только пол и потолок не совмещенные. Короче, босоногое детство, чугунные игрушки, гвоздями прибитые к потолку, коляска без дна, памперсы из стекловаты… А теперь представь себе, как вытянулась бы физиономия лица далибожского мэра в нашем мире, когда б я сунул ему под нос дарственную на все эти земли со строениями и угодьями, подписанную лично Байдой-Вишневецким!

– Я думаю, на таких условиях этот вопрос можно решить, – усмехнулся я. – А сейчас давай вернемся к нашему заданию.

– Давай вернемся, – согласился Лис. – Но помни, ты обещал.

– На повестке дня две новости, – начал я. – Во-первых, позавчера утром база засекла выход в эфир маяка «дяди Якоба», а во-вторых… – Я замялся. – Как сообщил Штаден, лорд Баренс обвиняется в похищении шапки Мономаха.

– Ни фига себе раскладец… – присвистнул Лис. – Мы не ищем легких путей! А чего-нибудь попроще он попятить не мог?

Я невольно оскорбился за своего наставника.

– Лис, не забывай, что речь идет об английском лорде.

– Да хоть три раза лорде и два раза пэре. После того кидалова, которое мне устроил Вишневецкий, я утратил веру в голубую кровь. – Он сделал паузу. – Надеюсь, ты правильно меня понял.

– Ну знаешь ли… – возмутился я. – Воздержись от обобщений. Да и к чему Джорджу Баренсу шапка Мономаха?

– Шоб голову не напекло. А если серьезно – ты ж, когда Генрихом Наваррским работал, Отпрыску на день рождения орден Святого Духа за номером два притарабанил.[21] Тоже, я тебе скажу, не слабый подарок. Может, и Баренс решил отличиться.

– Я, между прочим, этот орден получил на поле боя.

– Ой, не смеши мои тапочки. Полюбить – так королеву, воровать – так миллион! Кстати, там у вашей королевы юбилея, часом, не намечается?

Я возмущенно фыркнул, оценив намек Лиса.

– Что за ерунда. К тому же, если бы он похитил шапку Мономаха для подарка в нашем мире, с какой стати бы ему исчезать?

– Тогда есть другая версия. Твой «дядя самых честных правил» решил по-тихому свалить из конторы. А так как «кушать хочется всегда», отмутил царский венец. Ежели его на черном рынке даже за полцены загнать, то детям и внукам на шелковые подгузники хватит. Кстати к вопросу о детях… – Сергей остановился. – Хорошо бы выяснить, не было ли у твоего породистого «дядюшки» зазнобы в Москве. Может, седина в бороду – бес в ребро? Надо пробить по институтской базе данных, возможно, он сообщал что-нибудь о вербовочных контактах в зарослях вербы.

– Может быть, – медленно проговорил я, обдумывая услышанное. – Насколько мне известно, лорд Джордж не слишком склонен к романтическим чувствам, но чем черт не шутит. Попробую спросить у Штадена. Возможно, он знает о связях моего «родственника» больше, чем тот сообщал в центр.

Стук копыт за спиной заставил нас обернуться. Вряд ли кому-то могла прийти в голову идея напасть на опричников и конвой, сопровождающий дары русскому царю. Но после таинственного появления у стен Далибожа польского войска ожидать можно было всего. Однако всадник, догонявший нас, отнюдь не принадлежал ни к разбойному люду, ни к чужому воинству. Впрочем, сказать, что я был рад его видеть, значило бы покривить душой. Гонта, а это был именно он, по приказу Вишневецкого отвечал за сохранность подарков, которые щедрой рукой слал в Москву повелитель степной украйны. И то ли мы с Лисом значились в числе подарков, то ли князь нашептал что-то на ухо своему верному соратнику, но теперь казачий ватажник следовал за нами как тень, не спуская глаз.

– Привал, – заорал он, для убедительности размахивая плетью.

– Привал так привал, – вздохнул я, останавливая коня.

Солнце висело в зените и, пользуясь господствующей высотой, посылало на наши головы тысячи прицельных лучей, без промаха бивших в темечко. Всей-то тени было – только у нас под ногами, но укрыться в ней не представлялось возможным. Привычные к местному климату казаки и одетые в рванину пленники довольно непринужденно расположились на обочине, собираясь варить, как выражался Лис, «суп из топора». Но мне, одетому в плотный кожаный дублет, приходилось обливаться потом так, что к концу поездки ни о каком лишнем весе не могло быть и речи. Как говорится, положение обязывает. Не пристало дворянину ездить полуголым, точно разбойнику с большой дороги.

Отойдя в сторону, мы с Сергеем укрылись наконец в тени толстенного дуба и, продолжая неспешную беседу, стали наблюдать за работой кашеваров.

– «Дядя», конечно, подложил нам свинью, – продолжал я, вспоминая вчерашний разговор со Штаденом. – И все же я отказываюсь понимать действия Баренса.

– А шо тут понимать? – Лис отмахнулся от назойливой мухи и закрыл козырьком ладони глаза от палящего солнца. – Склептоманил твой «родственничек», шо плохо лежало и хорошо блестело. Вот и вся любовь.

– Да нет. – Я покачал головой. – Лежала шапка Мономаха хорошо, можно сказать, очень хорошо. И стража вокруг стояла – воробей за версту от нее чихнуть боялся. Как вдруг посреди ночи откуда ни возьмись «чудище каменное от земли двух саженей, обликом грозное и нравом ярое», – я процитировал слова опричного сотника, – разметало стрельцов, точно кегли, вышибло двери, железом окованные, из сокровищницы царский венец умыкнуло и невесть куда сквозь дыру в стене, им же проделанную, с оным подалось.

– Что ж не проследили? – поинтересовался Сергей.

– Пули и стрелы на чудище действовали не больше, чем комариные укусы. Гнаться же не получилось – от ужаса дикого оторопь на всех напала. И все же это нелогично – если Баренс решил сбежать из института, он должен был предполагать, что на его поиски будет отправлена специальная группа. Да и здесь царская корона – не пригоршня червонцев. Тут, как говорится, будет задействована вся королевская конница и вся королевская рать.

– Да ну, скажешь… Баренс же не сам копилку тряхнул, а послал какого-то мелкого тролля. Кстати, непонятно, откуда он его здесь выкопал и какими бубликами приручил. Ну, предположим, оказался тролль эстетом, шо уж тут попишешь. Может, дядя Джо велел ему золота черпануть своими ладошками-ковшиками, а он сувенир на память приволок. Да и вообще, кто решил, что его послал Баренс? Может, шел себе тролль по Москве, зашел на огонек, а там премудрый Якоб Гернель, как водится, золотишко из ртути варит. Схарчил монстер твоего «родственничка», надышался парами, возбудился на золото и попер, шо троллей-бас, в смысле, басовитый тролль, по маршруту.

– Как ты можешь? – Я покачал головой. – Речь идет о нашем сотруднике, наставнике и друге. Но можешь не сомневаться, я задал Штадену вопрос о том, почему нападение «каменного гостя» на царскую сокровищницу связывают с исчезновением Якоба Гернеля.

– И что он?

– Оба стражника, приставленные к лаборатории, были опоены сонным зельем и проспали бы даже конец света, случись он той ночью. А вот среди бумаг, оставленных премудрым астрологом, оказалось нечто вроде чертежей этого самого чудища.

– Стало быть, тролль отпадает?

– Стало быть, так.

– Ну, тогда… «Это же элементарно», как говорил твой великий соотечественник Шэ. Холмс. Нам остается только опросить местное население, буквально – народ, чтобы узнать, не видел ли кто алхимика в шапке Мономаха с двухсаженным каменным жлобом под руку. Мне жуть как интересно узнать, куда он планирует сбыть этот чепчик.

– Лис! – возмутился я, возможно, из врожденного почтения к коронам. – Между прочим, этот «чепчик», как ты выразился, – ваше национальное достояние.

– Да знаю я, – скривился напарник и продолжил тоном экскурсовода: – По легенде, этот головной убор подарен Владимиру Мономаху его дедушкой – византийским императором Константином IX. Так сказать, от деда Кости дорогому Вовочке в светлый день на именины. Правда, наши историки утверждают, шо соболя на шапке наши, исконно-посконные, а золотой колпак с каменьями вообще сварганили в одноименной Орде. Такой вот символ государственности.