Железный шторм (ЛП) - Страница 73
– Наицин! – крикнул Леонид. – Что ты наделал?
Магос поднял голову, и Леонид охнул от шока, увидев его лицо, истинное лицо. Скопление тонких щупалец, похожих на червей, блестело и переплеталось в сплошную массу, которая и была головой магоса; в середине лицевой стороны из этой массы выпирала гроздь белесых глаз, а под ней виднелось сфинктероподобное ротовое отверстие, полное острых как иглы зубов.
– Мутант, – презрительно сплюнул Эшара и поднял пистолет.
Гвардейцы замерли, словно завороженные, разглядывая невероятное существо, и это нездоровое любопытство стоило им жизни.
Фигура на возвышении подняла руки, плоть на которых двигалась, трансформируясь в два огромных орудийных ствола. Выстрелы слились в оглушительное крещендо, и в одно мгновение от почетной стражи Леонида не осталось ничего. Сам кастелян вынужден был снова искать укрытия за буровой установкой, а Эшара бросился в атаку на гиганта в центре зала.
Зашипев, магос Наицин кинулся ему наперерез, двигаясь с невозможной для человека скоростью. Из пальцев его выросли длинные хоботки с зубастыми отверстиями на концах и как кнутом ударили по противнику. Эшара был сбит с ног, металл наплечника зашипел от попавшего на него ихора, и под воздействием этого вещества керамит доспеха начал растворяться. Космический десантник откатился в сторону, уворачиваясь от жадных ртов, но Наицин атаковал снова, выплюнув новую порцию кислоты из отростков на руках.
Леонид не упустил момент и, используя щиток гусеничной ленты как опору для пистолета, прицелился в уродливую тварь, которая уничтожила его отряд.
Тем временем руки существа снова трансформировались – на смену оружию явились длинные ребристые кабели, которые извивались, подобно змеям. Ребра широко разошлись, как если бы открылись поросшие мхом створки древних ворот, и из грудной полости монстра показались с десяток щупалец из влажного зеленого металла. Они потянулись во все стороны, словно в поисках чего-то.
Леонид выстрелил, и лазерный луч поразил чудовище в голову. Вспыхнуло яркое зеленоватое свечение, а затем он увидел, что цель осталась невредима.
Леонид стрелял снова и снова, но безрезультатно. Существо, стоявшее на платформе, было неуязвимо. Металлические щупальца все удлинялись; теперь они подсоединялись к механизмам, стоявшим вокруг возвышения. Биомеханические внутренности порождали все новые отростки, которые тянулись во все стороны, как ветви дерева, и подключались к аппаратам жизнеобеспечения храма и системам регулирования всей цитадели.
По всему залу загорелись предупредительные огни, включилась звуковая аварийная сигнализация.
Леонид понимал, что сам он никак не сможет остановить это нечестивое создание, и бросился к Эшаре, который все еще сражался с мутантом. Наицин двигался с головокружительной скоростью, щупальца, истекавшие кислотой, уклонялись от каждого удара Эшары. Болт-пистолет капитана превратился в лужицу расплавленного металла, и Леонид видел, что доспех его пробит в нескольких местах – там, где на него попали едкие выделения из зубастых отростков.
– Отойдите, брат-капитан, – приказал Леонид и поднял лазпистолет.
Эшара уклонился от удара, нацеленного ему прямо в сердце, и отшатнулся назад от омерзительного мутанта. Наицин отступил к ромбовидной платформе, и янтарное сияние, освещавшее зал, померкло, сменяясь мутным зеленоватым свечением. Леонид навел прицел на голову мутанта.
Наицин самодовольно рассмеялся; смех прозвучал, как смесь влажного причмокивания и бульканья.
– Дураки! Вам не победить. Можете уничтожить меня, но те, кому я служу, уже вечером будут пировать на ваших костях.
– Но почему, Наицин? – по-прежнему хотел знать Леонид.
– Могу спросить то же у вас, – презрительно парировал магос. – Вы и понятия не имеете, за что сражаетесь.
– Мы сражаемся, чтобы защитить один из миров Императора, мутант, – отрезал Эшара.
Наицин засмеялся уже открыто – омерзительный, тошнотворный звук.
– Неужели вы думаете, что Императору есть дело до этой планеты? Оглянитесь вокруг: это пустыня! Пустыня, созданная руками человека. Когда-то это был плодородный, богатый жизнью мир, но затем Адептус Механикус захотели обустроить его для своих целей. Вирусная бомбардировка не оставила на поверхности ничего живого, и на многие века планета стала необитаемой.
– Ты лжешь. Зачем Адептус Механикус так поступать?
– Чтобы больше никто не предъявлял претензий на этот мир, тогда они могли бы спокойно работать в генетических лабораториях, которые собирались здесь построить. Вы стоите в одном из самых священных для Адептус Механикус мест и даже не знаете об этом. Геносемя, столь ценное для космических десантников, ибо в нем заключено будущее Астартес... Это одно из двух мест во всей галактике, где производится и хранится геносемя.
И вновь Наицин рассмеялся, на этот раз увидев потрясенное выражение на лице Эшары.
– Вот именно, капитан. Когда Кузнец Войны и Разоритель завладеют вашим бесценным геносеменем, они используют его для создания целых легионов космических десантников, которые будут служить Хаосу!
– Но ты до этого дня не доживешь, – зарычал Эшара, выхватил пистолет из рук Леонида и выстрелил.
Голова Наицина лопнула, и на платформу потоком хлынула зловонная желтая жидкость, в которой плавали куски эластичного, покрытого отростками вещества. Труп рухнул на пол, и Эшара добавил еще четыре лазерных разряда, чтобы наверняка разделаться с чудовищем, а затем, не говоря ни слова, вернул пистолет Леониду.
Зал наполнился воем сигнализации. Взглянув вверх, на платформу, Эшара и Леонид увидели, что существо, до этого стоявшее на ней, теперь парит в воздухе, раскинув руки, словно распятое на кресте. Все новые щупальца-кабели вырастали из его тела, а раскрытая грудная клетка излучала то зеленоватое сияние, которое теперь освещало зал.
Тут и там по периметру помещения сыпались каскады зеленых искр; мерцающие разряды смертоносной энергии электрической дугой перекидывались с одного механизма на другой, и вскоре все системы цитадели были заражены техновирусом.
Один из электрических разрядов молнией ударил в пол совсем рядом с Эшарой и Леонидом, заставив их отшатнуться от монстра. Весь Храм Машины сотрясали взрывы, и зал погрузился в пучину электрического шторма. Прикрывая Леонида собой, Эшара кинулся к разбитой двери, за которой открывался выход. Вслед им устремились изумрудные молнии, и разряд поразил Эшару в спину, заставив его захрипеть от боли. Но воины успели нырнуть в дверной проем и откатиться в сторону до того, как вход в Храм скрылся за сплошной сетью из потрескивающих молний.
Еле двигаясь, Эшара и Леонид постарались отойти подальше от пульсирующего зеленого свечения; оба тяжело дышали и стонали от боли.
Эшара поднялся на ноги и протянул руку, помогая встать Леониду, который держался за раненое плечо. Но прежде чем они успели перемолвиться хоть словом, из вокс-бусины в шлеме Эшары раздалось потрескивание, и капитан сосредоточился на получаемом сообщении.
Леонид сразу понял, что новости плохие.
– Что там? – спросил он, готовясь к худшему.
– Началось. Щита больше нет, и противник опять идет на штурм.
Леонид кивнул и оглянулся на светившийся зеленым вход в Храм Машины, который теперь превратился в ад.
– Тогда наше место – на стенах цитадели, – мрачно сказал он.
Два уцелевших титана Легио Мортис двинулись к цитадели в сопровождении эшелона «Поборников» и сорока двух яростно вопящих дредноутов. Этот бронетанковый удар поддерживали около шести тысяч солдат в красной униформе, потрепанных, но не отстававших от техники. Достигнув рва, солдаты спустились по его склону, ставшему гладким как стекло после битвы титанов и последовавшего за этим плазменного инферно.
В небо взметнулись осветительные ракеты, в цитадели завыли сигналы тревоги, и на атакующее воинство со стен обрушились первые редкие выстрелы.
Хонсю наблюдал за сражением с одного из бастионов, установленных на плечах «Патер Мортис» в тридцати метрах над землей. «Поборники» встали на защищенные огневые позиции вдоль третьей параллели и открыли огонь по стенам цитадели, добивая уже и так ослабленные укрепления, в то время как дредноуты форсировали ров. Титан также шагнул в ров, и Хонсю ухватился за металлическое ограждение бастионной площадки, но специальные когти, установленные на тяжелых ногах титана, позволяли ему твердо ступать даже по осыпающемуся грунту.