Железный мир - Страница 3
Рядом раздался детский крик. Подбежал запыхавшийся мальчуган и, указывая в сторону леса рукой крикнул:
— Смотрите, сюда кто‑то идет!
Гомон оборвался, все уставились в какие‑то приближающиеся точки.
— Спасатели? — неуверенно предположили рядом.
Но ему не ответили. Точки медленно росли и скоро приобрели форму человеческих фигур. Их было около двух десятков.
Обрадованные люди один за другим, робкими шагами стали идти навстречу. Вскоре за мной и самыми нетерпеливыми, собралась толпа, все кто выжил и не был серьезно ранен.
Впрочем, шаги первого ряда людей невольно замедлились, когда фигуры приблизились настолько, что стало возможно разглядеть все подробности их одежды. На двадцати высоких и очень мускулистых мужчинах были надеты средневековые доспехи. Широкие плечи и могучая грудь каждого прикрыта короткой античной кирасой с рисунком на груди в виде черного кулака, бедра стягивают юбки до колен, на ногах римские сандалии, а руки отливают серебром — на них надеты толи перчатки, толи кастеты с длинными когтями‑ножами.
— Толкиенисты что ли?… — спросили рядом, но и это предложение потеряло тень разумности, когда странные люди подошли вплотную.
Строй, остановился как единое существо, два десятка тяжелоатлетов в доспехах смотрят на сбившуюся толпу с превосходством и надменностью. А когда один из них открыл рот, я вздрогнул. Это было похоже на то, как если бы мраморная статуя вдруг заговорила голосом робота из фильма.
— Их тут примерно полторы сотни, капитан, — обратился он к человеку стоявшему рядом с ним. — Зато смотри сколько металла. Трансмутаторы будут на седьмом небе от счастья.
Высокий и сильный, но по виду и одежде не отличающийся от других, он говорил размеренно и властно, словно весь мир крутится вокруг одного него. Короткие серые волосы цветом походят на волосы старика, глаза голубые, мужественное лицо из конца в конец пересекает белый, как огромная личинка, шрам.
Тот, кого он назвал капитаном, выглядел постарше окружающих, отличался он лишь тем, что на его груди нарисован не черный, а красный кулак. Тем не менее, держался он с собеседником так, будто имел дело с сынком властного начальника.
— Но позвольте, — вмешался в их диалог давешний академик, — кто вы такие?
Человек со шрамом во всю щеку, бросил на него злобный взгляд и прорычал:
— Вы все умерли и теперь попали на Великую битву меж тьмой и светом. Те из вас, кто проявит себя доблестным воином…
— Что?! Какая чушь! Молодой человек, прекращайте издеваться над нами…
Я повернулся к белобородому старичку в круглых очках: профессор патетично жестикулировал объясняя иродам, что шутить с ним, из‑за уважения хотя бы к возрасту, не надо.
— Мой лорд, — обратился капитан к человеку со шрамом, — это люди с Земли. Они не во что не верят, недисциплинированны, но зато считаются лучшими воинами.
— Вот эти дохляки? Хм…
— И все‑таки вы должны объяснить нам… — вновь вмешался профессор и в мгновенье осекся.
Я не успел моргнуть, а тот, кого капитан назвал лордом, вдруг оказался подле профессора и в мертвой тишине, ребром железной перчатки снес ему половину головы. Кровь, белое и серое смешавшись в воздухе, разлетелось брызгами, обильно запачкав рядом стоящих. Дружный ах толпы разорвал женский визг, потом плач ребенка, еще одного и еще…
— Молчать всем! — громовым раскатом воскликнул «лорд». — Если кто пикнет без моего разрешения, незамедлительно разделит его судьбу. Всем ясно?
Гробовое молчание было ему ответом, на лицах окружающих проступил ужас, в глазах полное непонимание. Но жить хотелось всем, и никто, даже плачущие дети и оказавшийся рядом побледневший милиционер в форме, не осмелились разжать губы.
— Капитан, я осмотрю это, — лорд указал на расположенный посреди степи безрельсовый состав, — а ты пока собери все это мясо. Выступаем через полчаса.
— Как будет угодно мой лорд.
Лорд, словно кегли, расталкивая не успевших уступить ему дорогу людей, двинулся к поезду, а капитан хмуро оглядел замершую как заяц перед змей толпу.
— Итак, — сказал он твердым, как сталь голосом, — вы в чужом мире. У вас есть выбор: попробовать продолжить жить или умереть. Если хотите умереть, то лучше скажите это сейчас, а если жить… Чтобы жить вам придется в точности выполнять команды в том числе и мои.
— Но… — несмело подал голос кто‑то из толпы.
— Заткнись! — заорал капитан. — Я тут не для того чтобы утирать вам сопли и отвечать на вопросы. Ваша задача на данный момент, построиться колонной, где в центре должны быть раненые, женщины и дети. Трупы и все вещи оставьте здесь, ни то ни другое вам не пригодятся. И учтите, если вы не сможете как следует построиться, вам в этом помогут мои ребята.
Он глянул на строй своих воинов, и те как по команде злорадно ухмыльнулись. Бросив взгляд на их увенчанные металлическими кастетами руки, я понял, чем конкретно они станут помогать…
— Все, начинайте строиться. Нам нужно успеть в Кровавую Рощу до рассвета!
Займи мой разум подобные мысли, я никогда не cмог бы предположить, что толпу из бьющихся в истерике женщин, до смерти напуганных запахом крови и всеобщим хаосом детей, тихонько ропчущих мужиков, раненых и пострадавших «при крушении» и бог знает кого еще, можно собрать в организованную колонну. Однако кто бы ни были пришедшие сюда люди, но наводить дисциплину и организованность они умели прекрасно.
Высокие и мускулистые, они двигались в толпе как хищные рыбки в стае мальков. Разбредшись в толпе по одному они приказывали, поднимали, заставляли строиться, окриком или взглядом успокаивали недовольных. Куда бы они ни направлялись, все стремились освободить им дорогу, словно люди в один момент забыли о гордости, законе и порядке. Особенно сильно это раболепие и стремление научиться становиться невидимым, стало заметно после того, как паре что‑то выразительно крикнувших людей железные кастеты вмиг снесли головы.
Отдельная стайка людей в этой хаотичной толпе старалась держаться ближе к милиционеру в форме и с кобурой на поясе: несмотря на бездействие, он олицетворял защиту правопорядка. Некоторые шептали ему что‑то, но он только бледнел и качал головой.
Даже когда «капитан» подойдя к складированным у вагонам раненым, внимательно осмотрев каждого, велел своим людям перевязать способных самостоятельно передвигаться, а остальных казнить… Даже тогда, когда черепа, беспомощных и молящих о чем то людей, хрустели от вонзающихся в них шипов на кастетах, наш закон и порядок был способен только на то, чтобы бледнеть все отчетливей. В одну минуту он сделался похожим на покойника, а волосы на голове поднялись так, что едва не сбрасывали с себя фуражку.
Не в силах смотреть на казнь, я отвернулся от сцены где истекающая кровью пухлая женщина протягивала к убийце дочери руки вопя что‑то неразборчивое… Наверно правы некоторые: поезд доставил нас прямиком в ад…
Через пять минут присмиревшие и очень тихие люди взаправду собрались в колонну, которой мог позавидовать командующий любым парадом. Один из воинов подскочив к капитану, доложил что «прибывших людей» в строю сто восемьдесят один. Капитан кивнул и, дождавшись возращения закончившего осматривать вагоны «лорда», разделил своих людей надвое: десяток отправил в хвост колонны, а оставшаяся часть выстроилась вместе с ними впереди.
— Вперед, — гаркнул капитан, и подавая пример споро зашагал в направлении леса.
Молчаливое, послушное стадо дисциплинировано тронулось в путь. До сего момента я и не подозревал как это много — двести человек. Наверно правду говорят будто индивидуумы собираясь вместе образуют нечто схожее с коллективным разумом. Сейчас всей кожей ощущаю растерянность, подавленность и вместе с тем какую‑то неестественную концентрацию — будто идущее на бойню стадо вложило всю энергию не в мышцы, а в умственные процессы. Как избежать смерти? Стоит ли убегать от пастырей? Кто вообще такие эти двуногие существа? Они что‑то говорили про мясо… Мы для них мясо, но в каком смысле?