Железное Сердце (ЛП) - Страница 21

– Что ты здесь делаешь? – спросила она. – Я думала, ты вернёшься только через неделю.

– Что я здесь делаю? – переспросил Сторми, продолжая глядеть на неё широко раскрытыми глазами. – Что ты здесь делаешь? С каких это пор ты не в Рабу? Как тебе удалось покинуть дворец правителя? – он судорожно втянул воздух. – О боги, ты же связана с... До меня дошли слухи о нападении. Потом пропала дочь правителя. Ты… но ещё… как ты сюда попала? Как давно ты...?

– Сторми! – перебила его Эйла. – Не спеши. Задавай вопросы по очереди.

Она не могла не разглядывать его, впитывая в себя. Их совместное пребывание в Рабу было столь кратким; свита королевы Джунн провела во дворце всего день и ночь, и Эйла всего раз застала Сторми наедине – ночью, в залитом лунным светом коридоре. И всё прошло не так, как должно было. Тогда Эйле хотелось просто обнять своего давно потерянного брата, но вместо этого они наговорили друг другу ужасных, ядовитых слов, а затем он повернулся и ушёл, оставив её одну – снова. И, разъярённая, несчастная, сбитая с толку, она искала утешения в постели леди Крайер.

Теперь она смотрела на него, взрослую версию 9-летнего брата-близнеца, которого потеряла. Они не были однояйцевыми близнецами, в детстве они были больше похожи, но Эйла всё так же замечала свою похожесть со Сторми. У них были совершенно одинаковые глаза, большие, карие и широко расставленные, та же смуглая кожа, те же тёмные непослушные волосы. У Эйлы лицо было круглее, она больше была похожа на эльфа, веснушки сильнее – она много времени работала под палящим солнцем. У Сторми же была классическая красота. Он унаследовал отцовские скулы и волевой подбородок. (И, к сожалению, отцовский рост.) Ещё у него был бледный звездообразный шрам над левым глазом – после глупого детского несчастного случая, когда он ударился о край каменного очага. Было странно видеть этот знакомый шрам на столь изменившемся лице.

Сторми был одет в зелёное, но не для бала. Эйла нахмурилась. Честно говоря, брат выглядел немного оборванным. Даже в тусклом лунном свете она разглядела, что его одежда помята, волосы взъерошены и немытые.

– Хорошо, буду задавать вопросы по очереди, – согласился он, но затем поморщился. – Нет, нет, подожди. Я хочу услышать обо всём, что произошло и что привело тебя сюда, но мне надо увидеть Дж… королеву. Это срочно.

– Что? Нет! – воскликнула Эйла. – Нет, Сторми, я так ждала твоего возвращения, мне так много нужно тебе сказать, это важно. Я приехала в Варн не по своей воле.

– Мне жаль, – сказал он, уже глядя мимо неё. – Но я тоже вернулся раньше не просто так. Мне надо немедленно увидеть королеву, Эйла. Это не может ждать. Поговорим завтра, хорошо? Я обещаю, мы ещё поговорим. Только не прямо сейчас.

– Нет, Сторми, я не хочу ждать до завтра.

Ей хотелось рассказать ему о Паслёне скира Кинока, но более того... Отчасти ей продолжало казаться, что она разговаривает с призраком. Они так недолго виделись в Рабу, а потом он снова исчез, не оставив после себя ничего, кроме зелёного пёрышка, как в народной сказке: ведьма превращает мальчика в птицу, а его отчаявшаяся сестра потом ищет его по всему миру. Что если Эйла выпустит его из поля зрения и он снова исчезнет? Она попыталась схватить его за рукав, но Сторми опередил её и ушёл в темноту. Эйла подавила возглас разочарования и последовала за ним. Когда она догнала его, то сказала:

– Хорошо. Сначала королева. Но я иду с тобой.

Он фыркнул, так похожий на маленького Сторми, который обычно хмурился и закатывал глаза всякий раз, когда Эйла пыталась им командовать.

– Отлично, тогда пойдём.

– Да, пойдём, брат.

* * *

Солярий королевы Джун представлял собой большую комнату с множеством окон, массивным камином и стенами, увешанными портретами представителей королевского рода. Сидя за низким деревянным столом с Бенджи и Джунн, изучая портреты в ожидании, когда кто-нибудь заговорит, Эйла снова вспомнила, насколько юной была Джунн, когда её отца-короля убили, а её заставили занять трон. Едва автому исполнялось 20 лет или около того, становилось трудно определить его возраст; если учесть более длительную продолжительностью их жизни, физические последствия старения на их Рукотворных лицах были гораздо менее заметны. Тем не менее, автомы на портретах были явно старше Джунн по крайней мере на несколько десятилетий. В Рабу её называли Пожирательницей Костей, но также Королевой-Ребёнком. Эйла всегда находила это смешным: автомы же никогда не были детьми. Но чем больше времени она проводила рядом с Джунн, тем больше понимала это прозвище. Несмотря на весь ум и властность Джунн, она была всего на пару лет старше Эйлы и Стормии. Иногда это отражалось на её лице, как и сейчас.

– Что ты имеешь в виду под "чудовищами"? – спросила Джунн, уставившись на Сторми.

Как и Эйла, она пришла прямо с бала, который ещё продолжался во дворе далеко внизу. Даже находясь высоко в одной из дворцовых башен, Эйла слышала голоса и музыку, плывущие в ночи. Она всё ждала, что Джунн отошлёт её прочь, потому что Эйле явно было не место на этой встрече, но этого не происходила. Возможно, это было ещё одна её привилегия, как сестры Сторми.

Когда Джунн посещала дворец правителя, Эйла заметила фамильярность, с которой она общается со Сторми, и необычную теплоту, с которой тот смотрел на неё. Почему-то они производили впечатление скорее друзей, чем королевы и советника.

– Не знаю, как ещё их описать, – сказал Сторми. В свете фонаря было ещё заметнее, насколько он растрёпан. Он взглянул на Эйлу. – Две недели назад мы получили тревожные сообщения от двух наших крупнейших торговцев сердечником, в которых говорилось о "постоянной угрозе" вдоль границы с Рабу. Я прибыл, ожидая увидеть разбойников, мятежников-людей, возможно, каких-то неприятностей от правителя Эзода... но я обнаружил совсем другое. Теперь я понимаю, почему торговцы неохотно сообщали какие-либо подробности. Это звучит невероятно. Но я видел это своими глазами.

– Рассказывай, – одновременно сказали Эйла и Джунн, а затем уставились друг на друга через стол.

– На торговые караваны продолжают нападать эти... существа, – сказал Сторми.

– Это животные? – спросила Джунн.

– Нет. Они дикие, как животные, злобные, как голодные волки, но они – автомы. Или, по крайней мере, что-то близкое, – взгляд Сторми не отрывался от лампы в центре стола, крошечного огонька, пойманного в ловушку, как светлячок, внутри стекла. – Эти существа похожи на автомов, но… чем-то отличаются. У них абсолютно чёрные глаза и вены. И рты у них… мне показалось, будто они пьют чернила. Сначала я подумал, что, возможно, они стали жертвами какой-то чумы, поражающей автомов, но автомы же не страдают от болезней, всё как раз наоборот. Их почти невозможно остановить. Кажется, они не чувствуют боли. Если они нападают на что-то, то не остановятся, пока цель не будет уничтожена. Я видел, как они продолжали сражаться, даже если им поломать все четыре конечности, с мечами, торчащими из животов, с лицами, снесёнными пороховыми бомбами.

В ужасе Эйла попыталась представить себе подобное существо. Неужели существует что-то... сильнее автомов, более жестокое, не похожее на человека? Сторми был прав, это звучало невероятно. За исключением того, что кое-что из сказанного им запало Эйле в голову. "Мне показалось, будто они пьют чернила". Эйла точно знала, что он имеет в виду, потому что видела такое раньше – подруга Крайер, Рози, у которой погиб жених. Эйла почти не видела Рози, когда они с Крайер посещали её поместье. Две девушки-автомы общались наедине, Эйлу отпустили и она осталась стоять за дверью. А потом, на обратном пути во дворец, они заехали в Элдерелл: Эйла беспомощно наблюдала, как автом-гвардеец убил Роуэн. После смерти Роуэн Эйла напрочь забыла о странном поведении Рози, о её перепачканном чернилами губах.

До сегодняшнего рассказа Сторми.

Эйла заметила, что королева Джунн, казалось, вовсе не шокирована или даже озадачена словами Сторми. В её глазах что-то горело, но это был не страх.