Железное Сердце (ЛП) - Страница 17

– Ты похожа на уроженку Рабу, – сказал автом.

Эйла только пожала плечами.

– Как тебя зовут, человек? – спросил он.

– Клара, – имя матери казалось одновременно знакомым и чужим. Слово на мёртвом языке. – А тебя?

– Вендер, – он поклонился. Его прекрасные, усыпанные жемчугом рубашки были без рукавов, и свет свечей играл на крепких мышцах обнажённых рук. – Хочешь потанцевать?

Эйла колебалась.

– Я не собираюсь ухаживать за тобой, – пояснил Вендер со смешком. – Хочу лишь избежать возможных разговоров с... кем бы то ни было. Если не хочешь со мной танцевать, я, возможно, просто спрячусь где-нибудь до конца пира.

Вопреки себе Эйла подавила улыбку.

– Ладно, – сказала она, поднимаясь на ноги. – Я ещё не слышала лучшей причины для танцев.

Вендер повёл её прочь от пиршественного стола на середину двора, где другие танцующие пары медленно кружились под музыку арфы – нежную мелодию, похожую на мелкий дождик. Эйла подняла глаза и, конечно же, увидела высоко над толпой несколько сверкающих Рукотворных бабочек, парящих, как искры, в ночном воздухе. Когда она снова посмотрела вниз, её внимание привлёк мерцающий свет, падавший на каменные плиты. Она прищурилась, не понимая, что это. Что-то вроде... движущегося зеркала?

Затем толпа расступилась, или, скорее, разошлась в стороны, потому что движущееся зеркало было Рукотворным павлином, полностью сделанным из цветного стекла. Он важно шествовал сквозь толпу на тонких стеклянных ножках, массивный шлейф зелёных стеклянных перьев волочился за ним с ужасным скрежетом стекла о камень. Его тело и шея были цвета лазурита, маленькие глазки-бусинки напоминали осколки обсидиана. Клюв был из чистого золота.

"Звезды и небо!" – подумала Эйла, с трудом удерживаясь, чтобы не разинуть рот от изумления. Она никогда не видела ничего подобного, если не считать разных безделушек и своего медальона размером не больше ладони. Ну, до тех пор, пока не появились Рукотворные бабочки. Правитель Эзод никогда не был любителем подобных представлений. Но здесь...

– Так тебя зовут Клара? – переспросил Вендер.

– Простите… – пробормотала она и отвернулась от павлина, который продолжал медленно шагать сквозь толпу.

Она позволила Вендеру положить себе руки на талию, а сама положила руки на его сильные плечи. Его искусственная кожа была тёплой.

– Единственная причина посещать подобные мероприятия – это сплетни, – задумчиво произнёс Вендер, не сводя глаз с толпы. Он медленно и неторопливо кружил Эйлу в танце. Это был не совсем вальс, а скорее просто упорядоченное движение. – Но все уже несколько дней обсуждают скандал в Рабу, и сегодняшний вечер не исключение.

– Скандал в Рабу? Должно быть, обсуждают попытку убийства?

– Я бы даже говорил во множественном числе – скандалы. При дворе государя, должно быть, полный хаос. Дела и так шли из рук вон плохо до всей этой неразберихи со свадьбой леди Крайер, или, скорее... отсутствия таковой.

Эйла замерла. Она остановилась на полушаге, застыв, как одна из обсидиановых статуй по обе стороны двора.

– Кр… леди Крайер не… не вышла замуж?

Вендер дёрнул бровью. Так автомы выражают удивление?

– Ты проспала всю прошлую неделю?

– Я приехала сюда с железных рудников, – соврала Эйла. – Долго ехала в карете. Так леди Крайер не вышла замуж?

– Более того, – сказал Вендер, которому, похоже, нравилось делиться сплетнями. Он подтолкнул Эйлу за талию, увлекая её обратно в танец, хотя её мысли бушевали, как шторм на море. – Леди Крайер сбежала с собственной свадьбы. Её нет уже несколько дней назад; поисковые группы правителя возвращаются ни с чем. Я слышал, что правитель... ну, сначала исчез один из его Красных Советников. Затем ночью убили ещё двоих. Затем слуга напал на леди прямо у него под носом. Теперь очередное унижение. Не удивлюсь, если правитель Эзод лишится трона.

Эйла почти не слушала. Она обвела взглядом двор, стараясь, чтобы Вендер не заметил потрясения в её глазах.

Она сбежала с собственной свадьбы.

Её нет уже несколько дней.

"Дура, – невольно подумалось Эйле. – Ты ни разу не покидала дворца. Думаешь, сможешь выжить в этом мире, сбежав от собственного отца? Крайер, ты дура. Крайер, ты..."

Знакомое лицо в толпе. Нет, двое.

В самом центре двора стоял Бенджи, которого можно было разглядеть, когда танцующие пары менялись местами. Он был одет как гвардеец, в цвета королевы, на шее поблескивал её герб. Он ухмылялся и вальсировал.

С королевой Джунн.

Эйла уставилась на них. Да, это действительно Бенджи, её лучший друг, бунтарь, сторонник Сопротивления, ненавидящий пиявок, вальсировал с королевой. И ему это нравилось, судя по выражению его лица, свету в глазах, широкой зубастой улыбке. Вокруг них освободилось место, образовался свободный круг знати и придворных, наблюдавших за их танцем. Никто из них не выглядел удивлённым. Для Безумной Королевы обычное дело вот так танцевать с людьми?

Должно быть, королева что-то сказала, потому что Бенджи запрокинул голову и расхохотался так, как Эйла не видела его смеющимся уже… она не знала, как долго. И от этого в груди поднялся гнев, затлели угольки. Потому что как он посмел? Всего несколько дней назад он говорил ей, что никогда не поймёт, как она может испытывать что-либо, кроме ненависти, к пиявке, что пиявка стала её слабым местом, что из-за пиявки она стала мягкой…

– Вендер, – сказала Эйла. Она знала, что не способна скрыть гнева в голосе, но ничего не могла с собой поделать, – спасибо за танец. Мне надо... я должна идти.

– С тобой всё в порядке, Клара? – спросил Вендер, убирая руки с её талии.

Он смотрел на неё с нескрываемым любопытством, которого, боги!, ей было сейчас совершенно не нужно; любопытство и подозрительность, чёрт возьми, были одним и тем же, в конце концов.

Она нырнула в толпу, уворачиваясь от других танцоров, и направилась прямиком к Бенджи и Джунн. Она даже не знала, чего ей надо от Бенджи: извинений? Признания его собственного лицемерия? Может быть, ей просто хотелось наорать на него, оттащить прочь и сказать: "Как ты смеешь? Притворяешься, будто у тебя высокие моральные принципы, а сам..."

– Эйла!

Пальцы железной хваткой сомкнулись на её запястье.

– Возьми себя в руки, – процедила сквозь зубы леди Дир. Выражение её лица было приятным, как будто она просто здоровалась. – Не позволяй эмоциям взять над собой верх. Не знаю, что у тебя произошло, но что бы это ни было, это не имеет значения, – она ещё крепче сжала Эйле запястье. – Не привлекай к себе внимания. Не здесь. Королева не то о тебе подумает.

– Но...

– В северной стене есть дверь, – сказала она, продолжая улыбаться. – Она ведёт в сад, который наверняка пуст. Иди и посиди там, пока не успокоишься.

– Отпустите меня, – пробормотала Эйла, и леди Дир наконец выпустила её.

Она была так зла, что готова была прямо здесь и сейчас заколоть леди Дир кинжалом, но какая-то крупица здравого смысла в ней ещё оставалась. Поэтому она оставила леди Дир позади, даже не оглянувшись, и снова направилась через двор, но на этот раз не к Бенджи. В северной стене двора действительно была маленькая деревянная дверь, очень простая, скорее всего, для слуг. Она направилась к ней с отчаянием, которое было трудно не выплеснуть на первого встречного. Дверь была не заперта, и Эйле удалось проскользнуть внутрь.

Захлопнув её за собой, она прислонилась спиной к стене и сделала несколько глубоких вдохов. На глаза навернулись слёзы.

Крайер. Бенджи. Королева.

Это было слишком. Её прекрасная одежда отяжелела, будто шёлк весил сто фунтов. Стало трудно дышать. Она терпеть не могла всего этого убранства автомов – фантазию, сверкающую золотом на поверхности и гнилую внутри, отравленную до глубины души.

Она шагнула вперёд, в темноту – свет бумажных фонариков сюда не достигал – и увидела, что стоит на краю большого заливного сада. Каменные ярусы образовывали пруд из концентрических кругов, на дне которого располагался небольшой сад скульптур. Казалось, что на каждом ярусе были цветы разного вида, но было слишком темно, чтобы разглядеть подробности, пока она спускалась по каменным ступеням и спотыкалась. Ей нужно было уйти, побыть одной, без посторонних взглядов, отдышаться. В мыслях по-прежнему горел образ смеющегося Бенджи, вальсирующего на публике с королевой пиявок. Какое лицемерие!