Желая дракона (ЛП) - Страница 20

Конечно, представление о том, что у нее где-то спрятан главный источник удовольствия, не совсем чуждо мне. У самок драконов тоже есть такой бутон. Их орган удовольствия прямо внутри их отверстия наполняется кровью, им доставляет невероятное удовольствие, когда их дразнят, и он заперт в месте, которым немного сложно манипулировать.

Я достаточно хорошо умею манипулировать Налле. Я знаю это, когда она начинает выкрикивать мое имя. Ее тело дергается, и я играю с мягкой, чувствительной частью ее тела, пока она не начнет дрожать, вздрагивая и истекать пахнущей жаром влагой между ее бедер.

Когда она встает на колени, чтобы предложить мне спину для оседлания, я знаю, что она готова к размножению.

Я снова хватаю ее за волосы, выворачиваю ей шею, чтобы обнажить ее для моих зубов, и крепко хватаю за затылок.

— Халки! — кричит она, когда тупой кончик моего стержня касается ее опухших складок.

От каждого толчка у нее перехватывает дыхание от волнения, а ее реакция сводит меня с ума.

Мой таз прижимается к полушариям ее задницы, и это необычайно комфортное и радостное ощущение. Я хочу стучать по ним и слышать, как наша кожа соприкасается. Я хочу почувствовать, как моя твердость шлепает ее.

Когда мой член находит место, где ее мягкость скрывает горячий шелковый рот, я погружаю свой кончик в ее влажность и вожу глубоко.

Масляные железы моего ствола извергают самую густую жидкость, которую я когда-либо тратил, облегчая мой путь и нагревая ее внутренности до жидкого огня.

Налле выкрикивает мое имя, и я рычу ей в шею. Проклятие, это похоже на полет прямо в небеса.

Ее локти сгибаются, она опускает свои плечи на пол передо мной, заставляя мой рот высвободить ее плоть, иначе я боюсь, что причиню ей боль. Но это все, на что я готов пойти, и, поскольку мой кулак сжимает ее бедро, она вынуждена выгнуть спину, потому что я не позволяю ей уйти. Нет, она останется там, где есть. Я убираю свою длину, наслаждаясь сосущим звуком, который издает ее жадная оболочка, когда мой член вырывается из эротического захвата ее тела.

— Ум-м-хм, — стонет Налле прикрывшись руками, все еще полуобморочная.

Грудь ударяет ее в спину, когда я вдыхаю и опускаюсь на нее, чтобы поцеловать ее в затылок, я нахожу в себе силу воли, чтобы медленно скользнуть по ее нежным складкам, прослеживая щупальца моего члена, позволяя им работать, прежде чем я снова нахожу это место между ее губами и легко погружаюсь внутрь. Я сильно прижимаюсь к ней бедрами, заставляя ее застонать от шока, и толкаю ее тело вперед по полу. Перед нами плетеный коврик, и, если мы не трахаемся в постели в этот первый раз, я могу трахнуть ее хотя бы на ковре.

Я выхожу из нее и врезаюсь обратно, клянясь, что сделаю именно это.

Налле

О члене Халки должно быть ходят легенды. Это потрясающе.

Два странных щупальца на конце его посоха удлиняются и обвиваются вокруг моего клитора, дергая и щекоча. Каждый раз, когда он отстраняется, напряжение спадает — и тогда они набегают на меня, заставляя прикусить губу и стонать от этого ощущения. Когда Халки толкается глубоко, напряжение увеличивается, пока щупальца не отрываются от моего клитора. Этот дразнящий ритм сводит меня с ума.

Оргазм обрушивается на меня, как бушующий смерч, заставляя кричать.

— Да-а, — шипит Халки, когда его член подвергается мощному массажу.

Он перестает толкаться и крепко держится внутри меня, чтобы наилучшим образом воспользоваться тем, как мой канал трепещет и захватывает его.

Мои хныканье и стоны доводят Халки до крайности. Он начинает долбить меня, его бедра двигаются с достаточной силой, чтобы заставить меня видеть звезды, его освобождение обрушивается на него.

Но вместо того, чтобы кончить, он выходит.

Халки обвивается вокруг меня, как осьминог, атакующий землю. Его сильное тело заставляет мое перевернуться так, что я смотрю на него.

— Ой, — жалуюсь я, когда мой локоть ударяется о доску пола.

— Проклятия темных эльфов! Извини, — хрипит он.

Халки сует руку мне под плечи и тянет меня вверх, пока я не прижимаюсь к его груди. Что легко составляет три моих роста в ширину. Мое лицо прилипает к его чешуе; он чувствует себя горячим, как тушеная бычья ляжка. Он наклоняет нас вперед и хватает плетеный коврик на полу, ставя меня на него коленями, его набедренная повязка вообще не является препятствием, когда его посох тычет в мою тунику (которая упала, закрывая мои колени), как будто пытается подружиться.

Я удивлена, обнаружив, что больше не боюсь того, что сделает совершенно странный орган Халки. Вместо этого я готова испытать это снова.

— Почему ты остановился? — спрашиваю я.

— Хотел тебя увидеть, — выдыхает он сквозь оскаленные зубы — и его взгляд поглощает меня.

Когда он встречается с моими глазами, его удовлетворение выражается в его сияющем зеленом взгляде.

Он судорожно вздыхает, и мои глаза опускаются вниз по его телу. Он красивый. Чешуя и все такое, его сильное тело — произведение искусства, и он весь мой. Огонь пронизывает мое тело.

— Налле, — рычит Халки.

Я смотрю на него.

— Я хочу снять с тебя шкуру, — заявляет он.

Наступает самая долгая пауза тишины.

Я не думаю, что когда-либо моргала на кого-то так сильно, как сейчас моргаю на него. И его лицо такое серьезное, что это тревожит.

— Не повторяй этого. Просто скажи мне, что ты имел в виду что-то другое.

Халки хмурится. Его когтистые пальцы сжимают плечевой ремень моей туники.

— Сними эту шкуру.

Смех застревает у меня в горле, но он выглядит таким серьезным, что я не выпускаю его. Я должна была бы получить приз за то, как усердно мне приходится работать, чтобы подавить улыбку, но я тянусь к застежкам на своем платье.

— Подожди, — говорит Халки. — Я хочу снять шкуру сам.

Я с широко раскрытыми глазами поднимаю руки.

— Каждая женщина в племени завидует тому, что здесь происходит, но они понятия не имеют, с чем мне приходится иметь дело, когда дело касается тебя.

Халки снова хмурится.

— Кульминации, из-за которых ты выкрикиваешь мое имя?

Я честно киваю.

— Хорошо, можешь доставить их, я дам тебе это.

Он издает недоверчивый звук.

— Ты дашь мне это, не так ли? Наглость, женщина.

От его грубых слов он звучит весело. И делая резкие вдохи, Халки медленно разворачивает меня.

На его лице появляется тоска, и его взгляд говорит о том, как ему повезло со мной. Это воспламеняет мой живот, борется с моей застенчивостью и рассеивает любые остатки колебаний.

Находясь между нежностью и голодом, он пробегает пальцами по моему горлу, между грудей, по животу и по бедру, окрашенному в пурпурные пятна от его масел. Это шокирует — не окрашивание; его терпение — потому что я ожидала, что он бросится на меня и возьмет меня. Он ухаживает за мной после того, как завоевал меня, что кажется обратным, но, возможно, это естественный порядок для драконов: связь, чтобы спариваться, размножаться, учиться спариваться.

Колени соприкасаются, его слегка дрожащие пальцы осторожны, его глаза становятся все горячее и горячее, когда он исследует мое тело прикосновениями, настолько целомудренными, что они почти застенчивы.

Они заставляют меня чувствовать себя застенчивой. Я краснею под его голодным, благодарным взглядом.

Когда я отворачиваюсь от него, костяшка Халки зацепляет меня за подбородок и приподнимает мою голову, пока я не вынуждена встретиться с ним взглядом.

Он хмыкает.

Хмурится и снова хмыкает. Затем он хмурится и показывает мне зубы.

— Что? — спрашиваю я слегка дрожащим голосом, пытаясь подавить нервный смех. — Ты настолько поглощен страстью, что потерял способность говорить?

Глаза Халки вспыхивают. С очень серьезным видом он кивает.

Я моргаю, глядя на него.

— Ой.

Узнавать, насколько подавленным он себя чувствует, опьяняет. Он все еще не кончил; между нами он такой опухший и твердый, что меня удивляет, что он не воет от боли. Из него вытекает пурпурная жидкость на пол, но он игнорирует свой выступающий орган, сосредотачиваясь на мне, так что я сосредотачиваюсь на остальной части его тела. Зажигаю его везде, где могу. Мои руки поглаживают его бока — и, к моему удовольствию, он выгибается и мурлычет мне от удовольствия.