Желания боги услышали гибельные... (СИ) - Страница 19

Винченцо почесал переносицу. Перспектива была безрадостной и не увлекла его.

— И я обречён на столь печальную участь? — деловито и язвительно поинтересовался он.

— Ну, что ты, сын мой. Ты — божественно свободен. Ты можешь отказаться от дара, передать его другому лицу.

Глаза Винченцо блеснули.

— Не возьмёшь ли, отче? — наклонился он к монаху. — Тебе, должно быть, скучно здесь, а беседы с дьяволом могут оказаться весьма содержательными. Он, говорят, прекрасный логик и весьма учёный богослов, он откроет тебя все тайны Писания. Разве не соблазнительно? Берёшь?

— Нет, — покачал головой монах, — не то чтобы я надеялся на рай, но неужто ты обречёшь меня Геенне? Ты благороден. К тому же тот, кто получит такой дар колдуна без законного преемства — начинает обычно не колдовать, а бесноваться. Я помню, один чернокнижник, умирая, передал свои дарования несчастной сиделке. Она после не могла молиться — руки не соединялись вместе, а из памяти исчезли все молитвы, «Отче наш» вспомнить не могла, в храме её корёжило. Кончила в доме скорби. Правда, были и те, кто соглашались принять этот дар добровольно. Те становились адептами сатаны — со всеми вытекающими. Однако есть и ещё один выход.

— Какой?

— Бороться с этой силой. Это страшно изнурит тебя. Агония может длиться от нескольких месяцев до десятков лет.

— Медленное самоубийство.

— Ну, что ты… На таких путях достигают святости.

— Да я как-то не притязаю… — Винченцо по-прежнему говорил шутливо, но весел совсем не был. Его мечта об уединении у камина с мудрыми фолиантами оборачивалась чем-то фантасмагорическим, а вспомнив жуткое видение за столом Поланти, он и вовсе помрачнел.

— Искушения уже начались? — догадался монах.

— Разве я святой Антоний? — пробормотал Винченцо, но всё же коротко поведал монаху о том, что ему пригрезилось. — Мне всё это могло и показаться, не спорю. Но с чего? — пожал он плечами. — Что по этому поводу говорит Аквинат? — он ткнул рукой в тяжёлый фолиант, лежащий на столе монаха. — Я, признаюсь, всё, что касалось дьявола, у Фомы пропускал. Несколько легкомысленно, как теперь понимаю. Может ли это быть подлинно дьявольским или все это — моя фантазия?

— Дьявольские чудеса? Это аrticulus 4. Utrum daemones possint homines seducere per aliqua miracula vera. Могут ли демоны вводить людей в искушение при помощи истинных чудес? — Монах раскрыл толстый фолиант, — об этом вопрос 114 главы «О нападении демонов», ага… вот он. — Отец Джулио сунул нос между страниц и сощурился. — Ход рассуждения таков: демоны не могут совершать чудеса, — чудотворит только Бог. Но иногда о чуде говорят как о том, что превосходит человеческое разумение и возможности. И в этом смысле демоны могут совершать чудеса. Но надлежит знать, что хотя такого рода чудеса не достигают истинного смысла чуда, хотя иногда бывают истинными. Так, например, волхвы фараона силой демонов произвели истинных змей и лягушек. И, как говорит Августин в XX книге «О Граде Божием», «все это были дела Сатаны», да-да, quae fuerunt opera Satanae, phantasmata non fuerunt…

— Выходит, мне могло и не померещиться.

— Могло и не померещиться, — согласился монах. — Как говорит Августин, «дела Антихриста могут быть названы ложными знамениями, ибо обольщают чувства призраками и вовлекают в обман тех, кто, не зная силы дьявола, поверит, что они божественны». При этом заметь, — монах поднял указательный палец, — демон может изменить фантазию человека и даже его чувства так, чтобы нечто казалось иным, чем оно есть.

— Стало быть, я становлюсь визионером и медиумом, — подытожил Джустиниани, — хм, они мне всегда казались или жуликами, или бесноватыми. Но, в конце концов, ничего же не мешает мне плевать на эти видения и не обращать на них внимания? — Винченцо тяжело вздохнул, монах поднял очи горе, — ладно, будем логичны и подытожим. Разумный человек сатанинским дарам не обрадуется и постарается от них избавиться. Я могу отдать этот чёртов дар мерзавцу, вроде моего старого дружка Берризи, содомита Рокальмуто или подлеца Нардолини, мечтающего о чёрной магии. Эти не откажутся, кстати, возьмут. Бесноваться они не начнут — и без того бесноватые. Но чёрт их знает, что натворить могут. Я могу также бесчестно всунуть этот дар ничего не подозревающему глупцу, как поступил дядюшка, просто протянув руку, здороваясь, и погубить несчастного.

— Не можешь, — покачал головой отец Джулио.

— Это почему же?

— Натура не та.

— Бог с ней, с натурой, — небрежно отмахнулся Винченцо. — И тогда бедняга либо смертно нагрешит волхованием, ибо всякий чародей проклят, либо просто погибнет от бесовских шалостей. — Он досадливо хмыкнул, — да, исключено. Стало быть, либо колдовать начинаю я, либо я… колдовать не начинаю, но тоже могу начать бесноваться. Либо я служу бесам, как маг, либо я служу бесам как жертва. Я правильно понял?

— Бог одарил тебя быстрым и светлым разумом, сын мой, — усмехнулся монах, — чтобы понять это, иному жизни бы не хватило, ты же осмыслил ситуацию в минуты.

— Я польщён, — пробормотал Винченцо, думая о другом.

Не за этим ли даром, вдруг пришло ему в голову дикая мысль, охотится вся компания бесопоклонников во главе с Поланти? Во всяком случае, все они почему-то весьма серьёзно воспринимали дядю Гвидо. Они были убеждены в его колдовских умениях, неожиданно осмыслил Джустиниани. Недаром же они трижды осведомлялись, был ли он в комнате дяди в момент смерти! Об этом спросил Массерано, это уточнила Мария Леркари, об этом напрямую заговорил Нардолини. Глупцами он этих людей не назвал бы, стало быть, они видели нечто дьявольское в Гвидо. И всё же… Если отсечь единственное пугающее своей мерзостью видение в гостиной донны Гизеллы, что в остатке? Изменился ли он — личностно или духовно? Нет. Он таков же, каким был и месяц, и год назад. Разве что эта тягота, отсутствие чувства весны, вкуса бытия, но это поселилось в нём давно, а в остальном…

Винченцо погрузился в невесёлые думы и совсем забыл о сидящем напротив него монахе.

Интересно, со стороны Гвидо, пронеслось у него в голове, такой подарок ему был просто вынужденным деянием или предсмертной местью? И почему, если покойный граф действительно был столь велик в колдовстве, почему он не убил его самого каким-нибудь заклинанием? Ведь Гвидо ненавидел его. И ещё. Он доверил ему Джованну. «Женись на ней…» Ну не для того же, чтобы оставить её вдовой? Постой… Или именно для того? Сам Гвидо не мог распорядиться капиталом и рассчитывал, что переданный ему, Винченцо, дьявольский дар убьёт его, а его смерть превратит Джованну в одну из самых богатых женщин Рима? Странно, почему же тогда дядюшка своими колдовскими трюками не добился пересмотра завещания? Или… Господи Иисусе… Или дед Гонтрано тоже был колдуном? Винченцо бросило в жар. Но… нет. Не может быть.

«Эх, Гвидо… как хотелось бы мне потолковать с тобой напоследок…»

Левая рука монаха ударила его по плечу и резко вывела из задумчивости. Отец Джулио с расширившимися от ужаса глазами смотрел в угол склепа, указывая туда дрожащей правой рукой. Джустиниани обернулся и обомлел. В нескольких дюймах от пола на воздухе стоял страшный тёмный призрак, в очертаниях которого Винченцо тотчас узнал Гвидо Джустиниани. Тусклое подобие человека было, казалось, исхлёстано терновыми ветвями и сочилось смертным гноем. Винченцо обмер. Господи Иисусе! Неужели это он мыслью вызвал тень из преисподней?

Однако обдумать это он мог и после. Джустиниани резко встал.

— Ты слышишь меня?

Тень кивнула.

— Ты имел дьявольский дар?

Тень снова кивнула.

— От деда?

Тень медленно покачала головой.

— Ты продал душу дьяволу и передал колдовской дар мне?

Последовал кивок.

— Ты хотел, чтобы я женился на дочке Каэтани для того, чтобы она унаследовала деньги семьи?

Тень стояла, не шевелясь, а в уши Винченцо влился тихий, но отчётливый шёпот. «Нет, я не мог иначе. Не передавай дар Джованне, он убьёт её» Джустиниани подумал: «А мне ты его передал…» «Я не мог иначе, не мог… Никто из нас не властен над собой», снова услышал он. «Не отвергай данного тебе, подумай…Ты будешь всесилен, сможешь вызывать мёртвых и беседовать с Князем мира сего, говорить с ожившим Соломоном на террасах висячих садов Семирамиды, просиживать часы в Александрийской библиотеке, участвовать в Элевсинских мистериях, пировать во дворце Кира в Персеполе… Дьявол покажет тебе немыслимое, сотворит тебе на потеху рerpetuum mobile и вычертит квадратуру круга. Ты будешь развлекаться танцами ларв и эльфов, лакомиться изысканными яствами, пробовать даже нектар и амброзию богов Олимпа, будешь блудить с суккубами, завораживать взглядом красавиц… Ты сможешь двадцать лет сохранять юношескую красоту, понимать непроизнесённое, исцелять и убивать. Ты будешь неуязвим, узнаешь тайну философского камня и будешь обращать в золото не только металлы, но и куски кошачьего дерьма…»