Желание - Страница 3

– А еще в классе есть мальчик вверх-вниз.

Берта недоуменно наклонила голову:

– Что, ради всех милых Бесси МакГи[3], значит «мальчик вверх-вниз»?

Она оторвала коричневый листочек с растения на подоконнике и сунула его в карман.

– Это мальчик по имени Говард, который ходит вверх-вниз, вот так.

Я прошагала, как он, вокруг стола.

– Говард Одом, – произнесла Берта. – Благослови Бог его сердечко. Этот мальчик – чистое золото. Совсем не обращал внимания, когда дети показывали на него пальцами, смеялись и называли разными именами типа Пого. – Она покачала головой. – Скажу как на духу, дети иногда могут быть такими злыми.

– Пого?

– Ну да, знаешь, как пого-стик[4].

– Ему надо было как следует им наподдать. Так сделала бы я.

Берта вытаращилась на меня, а потом покачала головой:

– Не этот мальчик. Он и мухи не обидит. Все они, Одомы, такие. Добросердечные. Его братья, правда, иногда немного неуправляемые. – Она собрала крошки со стола и выбросила их в раковину. – Вот хотя бы на прошлой неделе – трое из этих ребят были здесь, помогали Гасу заменить съеденные термитами доски на крыльце, и они не взяли ни одного пенни. Мы отослали их домой с целым картофельным мешком репы, и они были довольны, как слоны.

Репа? Любой ребенок, который рад мешку репы, как минимум странен, как по мне.

Берта снова села за стол рядом со мной.

– Ну а что еще? – спросила она. – Расскажи что-нибудь о школе.

Я пожала плечами. Я не собиралась рассказывать об анкете «Знакомство с тобой», которую миссис Уиллиби бросила на стол, словно горячую картофелину, или о том, что Говард теперь мой Друг по Рюкзаку, поэтому я просто ответила:

– Ничего.

– Ничего?

– Не-а.

Тут Берта хлопнула руками по столу:

– Я совсем забыла! У меня кое-что для тебя есть.

Она жестом показала идти за ней вниз по коридору к маленькой отдельной комнатке, где, как предполагалось, я должна буду спать.

– Та-да! – Она взмахнула рукой и заулыбалась во весь рот.

Я последовала глазами за ее взглядом к узкой кровати, стоящей в углу. К стене были прислонены две подушки в розовых наволочках с нарисованной на них Золушкой.

– Сегодня с утра я осознала, что эта комната выглядит совсем не как жилище маленькой девочки, – сказала Берта. – Так что я сходила в «Биг Лоте» и купила эти наволочки. Я хотела купить весь комплект, но он был для двуспальной кровати. Я могу вернуться и взять еще пушистый розовый коврик, если Гас поможет мне передвинуть бюро. И знаю, нужно убрать отсюда консервные банки и старый телевизор, который даже не работает, но…

Она продолжала что-то бубнить, но я ее даже не слушала. Наволочки с Золушкой? Наверное, она думает, что мне пять лет, а не двенадцать. Она явно не очень хорошо разбиралась в детях.

Днем Джеки звонила из Райли. Она рассказала, что заезжала двоюродная сестра Кэрол Ли и подарила ей кашемировый свитер, потому что больше не хотела его носить. А папа Кэрол Ли учил ее водить машину – Склока этого никогда не делал. Она добавила, что подумывает выкрасить несколько прядей в синий цвет и что какой-то парень по имени Арло возил ее на гонки НАГСА[5] в Шарлотте. Она была так увлечена, рассказывая о своей счастливой жизни, что даже не спросила, как мне живется в Колби с деревенщинами, поедающими белок. Когда мы разъединились, я пошла в свою комнату, легла на подушки с Золушкой и начала жалеть себя. Как Джеки может быть такой счастливой? Казалось, ей теперь нет до меня совсем никакого дела.

Думаю, и Склоке тоже не было до меня дела. Могу поспорить, он был так увлечен, играя в баскетбол за высокой стеной окружной тюрьмы, что совсем не думал обо мне – на этой горе, в этом доме, полном кошек, с этими людьми, которых я даже не знаю. И я точно знала, что моя мама не думала обо мне, блуждая по дому в своем халате, с красными глазами и опущенными плечами.

Я определенно должна была этой ночью выйти на крыльцо и дождаться первой звезды, чтобы снова загадать желание. Может, если сделать это два раза за один день, то сработает?

Этим вечером, сидя на заднем крыльце вместе с Гасом и Бертой, я увидела первую звезду, мерцавшую над верхушками деревьев. Я закрыла глаза и стала изо всех сил просить об исполнении желания.

– Загадываешь желание? – спросил Гас.

Я почувствовала, что краснею:

– Нет.

Берта подтолкнула мужа локтем:

– Расскажи ей о том, как ты загадал желание, чтобы твой дядя Дин пропал, а потом он и правда пропал.

Гас замахал на нее руками:

– О господи, Берти. Она не хочет слушать эту скучную старую историю.

Он покачнулся на кресле, заставив пол на крыльце затрещать и заскрипеть.

Если Берта не замолкала ни на секунду и едва могла усидеть на одном месте, то Гас был тихим и ненавязчивым, отличался спокойствием и неторопливостью. Он весь день и половину ночи не снимал свою бейсболку, из-под которой во все стороны торчали тонкие каштановые волосы. Темно-коричневый козырек бейсболки был весь покрыт пылью и жирными следами от пальцев.

– Это Пегас, – произнес он, указывая на скопление звезд, виднеющееся над горной вершиной вдалеке.

– Гас должен был быть ученым, – заметила Берта. – Он может рассказать тебе все, что ты хочешь узнать о звездах, воздухе, растениях, воде, погоде и обо всем в таком роде.

Со стороны Гаса послышалось тихое «Пф-ф-ф-ф».

– Он думает, я вышла за него из-за его внешности. – Берта подмигнула мне. – Но я вышла за его мозги.

Гас засмеялся.

А потом случилось нечто невероятное. Они потянулись друг к другу в один и тот же момент и взялись за руки. Как будто кто-то сказал: «Так, на счет три беремся за руки». Я никогда в жизни не видела, чтобы Склока с мамой держались за руки. Чего уж там, большую часть времени они даже не смотрели друг на друга.

Я наблюдала, как Гас и Берта сидят на крыльце, глядя в ночное небо, а уголки их ртов приподняты в довольных улыбках. Каждый раз Берта так завороженно смотрела на Гаса, будто он кинозвезда, а не какой-то взъерошенный мужик, работающий на фабрике матрасов в Коопервилле.

Мы оставались на крыльце, пока не заморосило, и мелкий, но холодный дождь не погнал котов, сидящих у нас в ногах, в дом.

Этой ночью, когда я ложилась спать, моя голова шла кругом. У думала о Склоке, прозябающем в окружной тюрьме, и маме, пялящейся в потолок в темной спальне. Я думала о Джеки, сплетничающей с подружками и красящей ногти на ногах вместе с Кэрол Ли. Я думала о Говарде Одоме с его походкой вверх-вниз и о его добросердечной семье. И я думала о Гасе с Бертой, держащихся за руки под сиянием Пегаса. А потом я подумала о жалкой самой себе, лежащей здесь и гадающей, когда же исполнится мое желание.

На следующий день я надела старые белые сапоги мажоретки[6] Джеки в школу. Я поняла, что совершила ошибку, сразу же, как вошла в автобус. Пока я шла по проходу, некоторые из девочек показывали на мою обувь, хихикая и перешептываясь. Я почувствовала, что мои щеки горят, и пристально посмотрела на них. Говард жестом пригласил меня сесть рядом с ним, но я плюхнулась на сиденье позади него.

Я провела все утро, рисуя синим фломастером на руке и притворяясь, что читаю. На перемене Говард раз за разом пытался упросить меня позволить ему показать школу:

– Я же твой Друг по Рюкзаку, помнишь?

Я покачала головой.

– Забудь об этом, – сказала я. – Мне это правда неинтересно. Более того, я не задержусь здесь надолго.