Жду. Люблю. Целую - Страница 1

Имя французской писательницы Терезы Ревэй хорошо знакомо многим нашим читателям. Ее роман «Твоя К.» стал настольной книгой и у любителей исторического жанра, и у поклонников любовных историй. Книга была удостоена самых восторженных отзывов литературных критиков. Роман сравнивали даже с легендарным шедевром «Унесенные ветром».

В новом произведении возвращается к судьбам своих героев.

На этот раз перед нами разворачивается широкое историческое полотно, охватывающее десятилетний период после окончания Второй мировой войны. Разрушенные европейские столицы, миллионы погибших, исковерканные судьбы, голод, лишения… Но вопреки всему — высочайшие проявления человеческого духа, неистребимые вера, надежда и, конечно же, любовь, которой, казалось бы, нет места в этом мире, увязшем в боли и ненависти.

На долю главной героини романа Ксении Осолиной выпало немало испытаний. Юной девушкой она эмигрировала во Францию из охваченной безумством революции России. Ей пришлось заботиться о больной матери, маленькой сестре и новорожденном брате. Лагеря беженцев, долгие годы унижений, безденежья, ночи, проведенные над вышиванием платьев в маленькой мансарде… Но Франция подарила ей и любовь — настоящую, большую, на всю жизнь. Ксения стала музой известного фотографа Макса фон Пассау, а он превратился в смысл ее жизни. К сожалению, из-за нелепой ссоры влюбленные расстались накануне Второй мировой войны. Но ни ужас военного времени, ни лишения не убили чувств этой женщины. Война миновала, а Ксения все так же любит Макса. Где он? Жив ли? Вопреки здравому смыслу она отправляется на поиски любимого в Берлин, в котором еще гремят отголоски войны и опасность подстерегает на каждом шагу…

Данная сюжетная линия, хотя и главная, но далеко не единственная в романе. Перед читателем предстают новые герои — дети тех, чьи образы полюбились нам еще по прочтении первой книги этой семейной саги. Это дочь Ксении Наташа, племянник Макса и многие другие. Судьба сводит персонажей в самых немыслимых и неожиданных ситуациях, и оказывается, что дети намного добрее и мудрее, чем их родители. К тому же они очень молоды, и юность так или иначе вступает в свои права — и первой влюбленностью, и первыми признаниями, и первыми потерями.

Роман «Жду. Люблю. Целую» до такой степени насыщен событиями, что мы не будем лишать читателя удовольствия с замиранием сердца следить за перипетиями судеб героев.

Своим композиционным построением роман «Жду. Люблю. Целую» заставляет вспомнить «Богач, бедняк» Ирвина Шоу, а по глубине раскрытия образов главных героев книга продолжает традиции такой жемчужины мировой литературы, как «Сага о Форсайтах» Голсуорси. Читатели, которые особо интересуются историей, в романе «Жду. Люблю. Целую» смогут найти ряд новых для себя фактов, касающихся послевоенных Германии, Франции, США.

В заключение можно добавить, что, как истинный мастер, оставила открытым финал романа «Жду. Люблю. Целую», что дает возможность продолжить сюжет. Надеемся, что в самом скором времени нас ждет новая встреча с полюбившимися героями.

Тебе.

Immer mit Liebe[1].

Ложь — это тоже искусство, не терпящее посредственности. Если вы не умеете делать это с тонкостью виртуоза, то лучше не делать этого вовсе.

Прежде чем в первый раз соврать дочери, Ксения Федоровна внимательно посмотрела ей прямо в глаза и голосом, в котором сочетались строгость и нежность, сообщила о том, что отец скончался от сердечного приступа. Сердце Ксении колотилось в бешеном ритме, но лицо оставалось непроницаемым. Они стояли в салоне их парижской квартиры с видом на Люксембургский сад. В то время как дочь плакала, уткнувшись в материнское плечо, сама Ксения никак не могла отделаться от чувства, что стены и ковер в ее доме до сих пор пахнут кровью ее мужа.

«Как это все неправильно, как это несправедливо», — думала Ксения, чувствуя, как вздрагивает ее ребенок. После долгой разлуки их встреча могла быть счастливой. Едва Франции стала угрожать немецкая оккупация, Ксения отправила дочь на юг вместе с семьей сестры. Четыре года показались вечностью. И вот теперь, вместо того чтобы смотреть, как дочь смеется и прыгает от радости, Ксения сообщила ей новость, которая молотом обрушилась на юное сердце. Но правда была еще ужаснее, ведь Наташа обожала Габриеля, который всегда являл собой образец доброго и любящего отца. Снова и снова в памяти Ксении возникала та сцена: радующиеся освобождению парижане под ясным солнечным небом, звон церковных колоколов… и Габриель с револьвером в руке, вырывающий у нее признание в любви к другому мужчине. С перекошенным от гнева и ревности лицом Габриель в один момент лишился всех жизненных якорей. Этот утонченный и умнейший адвокат, воплощение уверенности, не смог простить ей своей верности, своей единственной в жизни любви. Ксения не испытывала к нему зла. Да и что могли значить угрозы и шантаж для нее, русской женщины, пережившей большевистскую революцию, все перипетии жизни в изгнании и войну? Габриель не смог заставить ее покориться, даже когда направил на нее ствол револьвера и нажал на курок. Шансы выжить были один к двум. Ксении повезло, впрочем, повезло и ее дочери, ведь после смерти супруги, Ксения в том не сомневалась, Габриель все равно, зарядив револьвер, убил бы себя. И тогда Наташа осталась бы круглой сиротой.

— Он очень страдал, мамочка? — спросила Наташа с дрожью в голосе.

— Нет, — пробормотала Ксения.

Наконец девушка выпрямилась, вытерла слезы ладонью, поправила волосы, спадавшие на влажный лоб. Она сильно изменилась за годы разлуки. Жизнерадостный, живой ребенок со светлыми косичками и круглыми щечками превратился в статную девушку семнадцати лет с тонкими запястьями и загадочным выражением лица. Она двигалась с неловкостью молодой лани, словно жила в чужом теле. Ограничения и страхи, связанные с войной, изменили каждого. Взгляд ее был темным, непроницаемым. Ксении казалось, что она встретилась с незнакомкой. С любопытством, смешанным с беспокойством, смотрела она на свою дочь. Другие голоса, другие руки вели Наташу через все испытания этих украденных у них лет, которых никто никогда не компенсирует. Отсутствие — не есть ли это одна из форм предательства?

В глубине квартиры хлопнула дверь, заставив Ксению вздрогнуть от неожиданности. Она забыла, что уже не одна, что их теперь четверо в этих стенах, которые наконец-то обрели былой жилой вид. Сама она очень обрадовалась возвращению Наташи, Феликса и Лили. Обнимая на вокзале детей Селигзонов, она испытывала особое волнение. Подруга Ксении Сара доверила их ей еще в 1938 году, надеясь, что разлука окажется недолгой, что она, ее муж Виктор и младшая дочь вскоре смогут уехать из заразившейся антисемитизмом Германии. Но уехать они так и не смогли. Человека, вызвавшегося провести их в Швейцарию, предали, и при переходе границы Сара и Виктор попали в руки гестаповцев. Ксения не знала, что с ними стало, опасаясь самого худшего. Единственное, что ее успокаивало, так это возможность защитить Феликса и Лили.

Сами молодые люди настояли на том, чтобы быстрее вернуться в Париж, проехав через всю искалеченную бомбардировками страну. Наивно было бы ожидать увидеть их такими же, какими они были в начале войны: Наташу — озорную и темпераментную, а время от времени и авторитарную; Феликса — со сверкающим взглядом из-под шапки темных волос; Лили — маленькую, застенчивую и молчаливую девочку, болезненно скучающую по родителям. Ксении все же удалось за последние годы несколько раз навестить их. В один из таких визитов она привезла Селигзонам фальшивые документы. Но эти короткие беспокойные свидания как-то стерлись из памяти. Может, она подсознательно пыталась найти кончик порванной нити, стереть все плохое и забыть о трагическом?