Жарче, чем тропики - Страница 6
Баньяни? Что еще за принцесса Баньяни? Сестра Джамала, мать, тетя? Или жена? Мари совсем ничего не знает о его семье.
Макана поторопила девушек, которые украдкой бросали любопытные взгляды на Мари. Кто они? Служанки или их отношения с Джамалом носят более интимный характер? А сколько на них золотых украшений, Боже милостивый! Джамал, кажется, все-таки поместил ее в свой гарем, как и грозил. И накачал ее наркотиками, чтобы удержать здесь.
Что было намешано в том безобидном на вкус напитке, который она так доверчиво выпила из его рук? Раньше ей никогда не удавалось заснуть во время приступа мигрени. Но тут она отключилась, проспала не только весь вчерашний вечер, но и добрую часть сегодняшнего дня.
Из ванной комнаты донесся звук льющейся воды. Надев халат, Мари стремительно соскользнула с кровати, и Макана поторопилась подсунуть ей под ноги тапочки.
— Пожалуйста…
Оставьте меня в покое, хотела попросить Мари, но промолчала, заметив, что Макана смотрит на нее снизу вверх с благоговением, словно видит перед собой богиню.
— Мы выкупаем вас, госпожа. Мари решительно отклонила это предложение. Она даже не любила пользоваться общей раздевалкой.
— Но вы ведь та, которая… Вам нужно прислуживать. Мы должны все для вас делать, — взволнованно возразила Макана.
Та, которая?.. Мари вспомнила, что похожая фраза прозвучала и в аэропорту.
— Там, откуда я приехала, — заявила она, — мы принимаем ванну сами.
Макана хихикнула и на своем языке радостно поделилась с подружками новостью о таком капризе госпожи. Мари проскользнула мимо них в ванную комнату и закрыла за собой дверь. Современное оборудование ванны принесло успокоение. А та вычурная мебель из какого-то невероятной красоты дерева, инкрустированного слоновой костью, золотом и серебром, вызвала у нее ощущение, что она перенесена во времена Шахерезады. Скинув халат, Мари забралась в ванну, наполненную ароматизированной водой.
Постепенно придя в себя, она обрела решительность и вознамерилась устроить принцу такую сцену, чтобы он сам поспешил доставить ее в аэропорт как можно быстрее. Неужели он совсем спятил? Или вообразил, что может безнаказанно держать ее пленницей? Не вправе же он удерживать гражданку Франции.
Но тут Мари вспомнила, что Джамал говорил вчера: пожертвование университету… строгая анонимность взносов… Вспомнила, как сама была удивлена, когда ей неожиданно предложили научную командировку в Африку…
Закутанная в полотенце, Мари вышла из ванной комнаты.
— Где моя одежда?
Макана с гордостью показала на выложенную на постели и украшенную драгоценностями шелковую одежду.
— Где мой чемодан? — строго спросила Мари. Но ответа не получила. Девушки только смущенно отводили глаза.
Мари принялась распахивать дверцы шкафов и выдвигать ящики комодов. Поиск ни к чему не привел. Ей хотелось топать ногами и кричать от ярости. Это не укрылось от служанок. Макана и ее помощницы явно напугались, опасаясь, как бы ее недовольство не навлекло наказания на их головы.
— Ладно, придется надевать что есть. Подберите же мне что-нибудь, — наконец неохотно согласилась Мари.
Лица девушек вновь осветились улыбками. Макана протянула ей изумрудно-зеленый, расшитый золотом шелковый халат, прозрачные кружевные трусики и такой же лифчик — подобного никогда не было в традиционном европейском гардеробе Мари.
Мари оделась, посмотрела на себя в зеркало, и румянец окрасил ее щеки. Оставалось расчесать щеткой с серебряной ручкой свою гриву густых волос.
— Вы мною недовольны, госпожа? — полным слез голосом спросила Макана. — Вам не нравится моя помощь?
Мари почувствовала себя мелочной склочницей и передала щетку девушке. Ведь невозможно же навязать равенство тому, кто не признает и не делает этого равенства, подумала француженка.
— Какие необыкновенные волосы! Никогда не видела таких чудесных волос, — вздохнула Макана, аккуратно расчесывая пряди. — У них цвет заходящего солнца. Так говорят все.
— Кто говорит?
— Охранники принца Джамала. Им запрещено вас обсуждать, но мужчины тоже любят сплетничать. Давным-давно мы услышали о француженке с необыкновенными волосами. А король очень рассердился по поводу всех этих слухов о своем любимом сыне. А вот и европейский завтрак! — радостно объявила Макана, едва открылась дверь, чтобы пропустить слуг с подносами.
Мари с насмешливым удивлением наблюдала, как выкладываются яства с подносов, как снимают серебряные крышки с бесчисленных блюд. Овсяные хлопья, тосты, булочки, рулеты, пшеничный хлеб… Яичница, яйца всмятку, омлеты, даже печеные яйца… Рыба, почки, сосиски, помидоры, фрукты, соки…
Макана отодвинула стул, и Мари села за стол, обомлев от обилия яств. Никогда она не видела, чтобы на завтрак предлагали такое количество блюд.
— Вам нравится?
— Обалдеть можно! — не стесняясь в выражениях, ответила она.
— Принц Джамал пригласить шеф-повара из Претории. Если вам не нравится его кухня, он уедет обратно, — весело сообщила Макана.
Вот оно что выясняется! Джамал специально выписал повара, чтобы готовить ей! О небо, неужели он думает, что она задержится здесь? Мари глубоко вздохнула, испытывая такое ощущение, будто попала в какой-то фантастический мир, отставший на несколько веков от современной цивилизации, от разумной практичности двадцатого века.
Она допивала чай, когда к ней склонилась Макана.
— Принц… он хочет увидеть вас сейчас, — прошептала служанка, словно устраивала волнующее романтическое свидание.
Мари поднялась и гордо расправила плечи.
Дворец оказался огромным. В нем было много переходов, залов, закрытых галерей и залитых солнцем открытых двориков.
Макана поднялась вместе с ней по великолепной мраморной лестнице и остановилась наверху.
— Нужно подождать, госпожа…
Мари увидела внизу чудесный внутренний дворик с яркими тропическими растениями и прекрасными фонтанами. Но ее внимание привлекло совсем другое. Посреди дворика на искусно выложенном мраморном полу стоял Джамал. Его пышные, слегка курчавые черные волосы блестели на солнце. А перед ним на коленях рыдала женщина.
Макана засуетилась и, не зная, как отвлечь Мари, предложила пойти погулять.
— Нет! — отрезала француженка. Она никогда не видела ни одной женщины в столь унизительном положении и пришла в ужас. И без знания местного языка ей были понятны и полные смятения слова женщины, и ее смиренная поза, и страстность, с которой она льнула к принцу.
Джамал грубо бросил несколько фраз на своем родном языке и, буквально перешагнув через бедняжку, сердито щелкнул пальцами, подавая знак сбившимся в угол слугам. Те торопливо подняли женщину и вывели ее из дворика.
— Кто эта женщина? — шепотом спросила Мари.
— Принцесса Баньяни, — пробормотала служанка. — У принца Джамала всегда только одна жена. Он так говорит.
У Мари болезненно сжалось сердце. На лбу выступили капельки пота. Так Джамал женат! О небо, эта страдающая женщина — его жена. Не нужно особого воображения, чтобы понять, в чем источник ее страданий. Принц привез во дворец другую женщину, и Баньяни, естественно, обезумела.
Жестокость его поведения потрясла Мари. Оказывается, он до мозга костей дикий, деспотичный африканский принц, уверенный, что любые его желания важнее, чем чувства какой-то женщины, пусть даже его жены.
Не помня себя от возмущения, Мари поспешно спустилась по мраморным ступеням. Джамал резко повернулся к ней. Его красивое лицо окаменело от холодной ярости. Но когда его сногсшибательные черные глаза с золотым огнем в глубине остановились на Мари, он заметно расслабился, широкая белозубая улыбка осветила его темное лицо.
И эта улыбка подействовала на Мари как холодная морская волна. Она сбилась с шага, ее сердце дрогнуло в груди. На какой-то момент она перенеслась в тот вечер пятилетней давности, когда они впервые встретились. Мари выходила тогда из библиотеки, а он стоял, оперевшись на капот своего роскошного «феррари», в окружении экспансивных студенток — шикарных блондинок, известных вольным поведением. Джамал, заметив ее, весь напрягся, внимательно посмотрел на нее прищуренными глазами и вдруг одарил ее именно такой, как сейчас, восхитительной улыбкой. Мари тогда растерялась, застыла на месте и уронила книгу… Но сейчас этот сеанс гипноза у него не пройдет, поклялась себе Мари, ненавидя себя за чувствительность, волнение и бесстыжую реакцию на этого красавца, лишавшую ее разума.