Жарче, чем тропики - Страница 10

Баньяни с ненавистью разглядывала Мари.

— Морковные волосы! Уродливая европейская сучка! — выпалила она по-французски с сильным акцентом.

Что-то не похожа эта взбешенная фурия на несчастную, рыдающую женщину, отметила про себя Мари. Не было и следа слез на этом удивительно красивом лице. А выражало оно такую неукротимую ярость, что Мари испугалась, как бы Баньяни не набросилась на нее.

— Ты надеешься занять мое место… Но позволь сказать, что уготовил тебе Джамал! — выкрикнула Баньяни. — Он предложит тебе фальшивый брак. У нас его называют свамба. Ты слышала, что это такое? Это — брачный контракт на день, на неделю, самое большее на месяц или два. При нем даже не требуется развод. Мужчины прибегают к старому обычаю, чтобы насладиться женщиной и потом отделаться от нее!

Мари даже не подозревала, что в Королевстве Нботу до сих пор признают временные брачные контракты. Подобные соглашения позволяли обойти строгие правила общества, осуждающего внебрачные половые связи. Однако свамба позволяла избежать греха и стыда. Годится и связь на одну ночь, если соблюдены обычаи.

— Остановись, Баньяни… — с мукой произнесла Мари.

— Тебя это шокировало! — обрадовалась принцесса. — Ты к тому же и дура! При иных обстоятельствах король Бутасу ни за что не разрешил бы своему сыну жениться на европейской женщине!

— Баньяни, пожалуйста, прости меня за ту боль, что я причиняю тебе своим пребыванием здесь, — попросила Мари, не в состоянии выдержать испепеляющий взгляд брюнетки. — Пожалуйста, поверь мне, я вовсе не желаю выходить замуж за твоего мужа…

— За моего мужа? — взвизгнула Баньяни.

— Джамал не выпускает меня из дворца!

— Не выпускает? — изумилась принцесса. Она, видимо, считала, что француженка пребывает здесь по своей воле. — Ты не хочешь оставаться в Патате? Не хочешь замуж за принца Джамала? Не могу поверить…

— И тем не менее это так! Я не желаю иметь с ним ничего общего. Я и представления не имела, что Джамал хотел заманить меня сюда. И не знала, что он женат…

— Поэтому ты и хочешь оставить его?

— Эта лишь одна из многих причин, — покраснела Мари.

— Если ты действительно хочешь удрать, я помогу тебе выбраться из дворца, — пообещала Баньяни. — Старые женщины у нас еще пользуются головными накидками, когда выходят из дома. Под накидкой тебя никто не узнает.

— Буду очень благодарна тебе за помощь…

— Я все приготовлю.

Принцесса Баньяни приоткрыла дверь и быстро заговорила на своем языке с поджидавшей у порога Маканой. Служанка пришла в ужас и упала на колени. Не внимая ее мольбам, Баньяни вышла из комнаты. Что за ведьма! — невольно подумала Мари, но тут же одернула себя: какое ты имеешь право судить других, это не твой мир, и чем скорее ты из него выберешься, тем лучше.

Лежа на диване, Мари рассеянно листала иллюстрированный журнал, когда краем глаза заметила какое-то движение, отразившееся в высоком зеркале, и быстро обернулась.

— Ах! — вырвался у нее возглас, и она вскочила на ноги.

— Не кричи! — предостерег ее Джамал. — Это — женская половина дворца, и из уважения к твоей репутации я не должен появляться здесь…

— Именно так! — выпалила Мари. — Какого же черта ты зашел сюда?

— Я пробрался по крыше и спрыгнул на балкон.

Удивительно, что она ничего не слышала. Впрочем, чего же удивляться, если он вообще двигается бесшумно, как и полагается сыну диких тропиков.

— Ты мог бы сломать свою дурацкую шею! Что тебе нужно?

— Разумеется, мне следовало прийти под покровом ночи, перерезав охрану, — насмешливо вздохнул Джамал. — В тебе нет романтической жилки, доктор Мари Третье.

Мари прерывисто вздохнула.

— Но мы можем вместе создать романтическую обстановку. Однако ты спрашиваешь, зачем я здесь, а я спрашиваю, почему ты сбежала от серьезного разговора?

— Я ясно высказала свое настроение, — с обидой в голосе ответила Мари, не отводя взгляда от его лица.

Внимательные глаза Джамала изучающе смотрели на нее, его чувственный рот тронула легкая улыбка. Густые черные ресницы прикрыли глаза.

— Когда ты не можешь сдержать себя и пожираешь меня глазами, как мне понимать твое весьма неопределенное настроение? — тихо спросил он.

Еще более жаркий румянец начал заливать ее лицо.

— И вовсе я не…

— Еще как пожираешь, — мягко прервал ее Джамал. — Ты смотришь на меня так же, как я на тебя. То зеленый свет, то красный стоп-сигнал. Это приводит меня в возбуждение. И в данный момент вызывает у меня желание бросить тебя на постель и вновь высвободить твою страсть, дать ей волю, пока ты не зарыдаешь от восхитительной муки под моими любовными ласками и не станешь умолять меня о любовной игре до конца. Сомневаюсь, чтобы после этого ты вновь стала убеждать меня, будто я вовсе не интересую тебя.

Ошеломленная его страстной притягательной силой, Мари сама усомнилась в своем поведении. Ее лицо пылало, каждый нерв был натянут до предела, остро реагируя на сексуально возбужденную атмосферу вокруг них.

— Я не отрицаю, что… имеется некое влечение между нами, — услышала она свое произнесенное сквозь зубы признание, ощущая исходящую от него угрозу и пытаясь удержать его в узде.

— Это неожиданно, — усмехнулся Джамал.

— Н-не п-поняла.

— Ты наконец признала правду, но этого недостаточно.

— Тогда какой смысл признавать правду? — спросила она с безысходностью.

— Это лишь крошка со стола, а я хочу весь ломоть. — Его чувственные губы сжались. — Я хочу все, что ты можешь дать… в даже больше. Я не попрошайка у твоих дверей. Я возьму то, в чем ты пытаешься мне отказать. Я овладею тобой, как никому еще не удавалось, я ты уже никогда не сможешь забыть меня. Это я обещаю! — резко бросил он, и холодок страха пробежал у нее по спине.

Она-то надеялась, что признание взаимного влечения удовлетворит его, а оно, напротив, воспламенило Джамала.

— Да что у нас может быть общего? — спросила она.

— Ты действительно невинное дитя, если не знаешь, что между мужчиной и женщиной существует нечто более волнительное, чем сходство культур или образовательного уровня.

— Нет, я все знаю о всякой такой волнительности! — Мари отвернулась с нескрываемой миной отвращения. — И мне это не подходит.

Она имела мучительное знакомство с половым влечением, которое может возникнуть между совершенно разными людьми. Подобное случилось с ее родителями. Ее безответственный, эгоистичный и самовлюбленный отец то появлялся дома, то исчезал, когда хотел, едва у него появлялось очередное увлечение. Но, оставшись без денег, потеряв работу или просто желая передохнуть, он возвращался в домашний уют. Ему хватало ума не разводиться. А ее любящая мать все открывала и открывала ему дверь, прощала, верила и надеялась, что на этот-то раз все будет по-другому и он останется навсегда.

Раз за разом мать уговаривала Мари дать почувствовать отцу, что он у себя дома, что ему рады и не воспринимают его появление как случайное. От одного этого воспоминания у Мари болезненно сжалось сердце. Она давно поклялась себе, что в отличие от матери найдет свое счастье в научной карьере. Будет независима и самостоятельна. Никогда не обречет себя на беспомощность, строя свою жизнь с каким-либо мужчиной.

— Это кто же преподал тебе такой урок? — заинтересовался Джамал.

Выплыв из своих мучительных воспоминаний, Мари взглянула на него, испытывая безумное влечение к этому темнокожему красивому мужчине и ненавидя его за это. Страшно было ощущать, что она уже не справляется с собственными чувствами.

— Тебе уже двадцать восемь, а ты ведешь себя как запутавшаяся в чувствах девчонка. Почему ты сопротивляешься велениям своего сердца?

— Потому, что это невозможно… Почему, черт побери, ты не желаешь понять и принять это? — Она почти кричала, превратившись в комок издерганных нервов. — Почему ты не оставишь меня в покое? Ты можешь думать о ком-то еще, кроме себя? Заманить меня сюда и ввергнуть в этот кошмар… Да это просто садизм! Ты причиняешь мне боль! — Мари смолкла в ужасе от того, что последней фразой выдала ему свою тайну.