Жара в Архангельске-2 - Страница 55

Олива вышла в аську — Салтыков был онлайн. Правда, в статусе «отошёл», но у него всегда был такой статус. Она подождала минут двадцать — он не написал. Обычно Олива старалась никогда не писать ему первой, чтобы не выглядеть навязчивой, но тут всё ж таки решилась.

— Нам надо поговорить, — написала она ему в аську.

— Мелкий, давай потом. Я занят, — ответил Салтыков.

У Оливы на глаза навернулись слёзы. Вот опять он не желает с ней даже разговаривать, всё занят, занят… Ей хотелось сказать ему что-нибудь едкое, но она не посмела. Олива прекрасно понимала, что он охладел к ней, к тому же Аня уже предупреждала её, что ещё одна истерика — и он пошлёт её нахер. Олива смертельно боялась, что он теперь может бросить её в любой момент, поэтому подавила поднимающуюся к горлу истерику и покорно ответила:

— Хорошо…

Через двадцать минут Салтыков вышел из сети. Олива легла спать, но слёзы душили её. Чтобы хоть как-нибудь отвлечься, она снова вышла в аську и написала Гладиатору.

— Салтыков даже разговаривать со мной не хочет, — сказала она ему.

— Да… — озадаченно произнёс Гладиатор, — Чёт у вас с ним жизнь ваще невесёлая…

— Вот как ты думаешь, к чему всё это приведёт? Я просто уже теряюсь. Не знаю, что делать дальше…

— Не знаю, к чему приведёт, — отвечал Гладиатор, — Но сейчас у вас всё с Салтыковым очень и очень хреново однозначно.

— Вот я о чём и говорю…

— А ещё мне не понравилось, как он свое мнение меняет — то расставаться, а то вдруг переезжай, — сказал Глад, — Я б за такие игры на твоём месте сковородкой бы ему пару раз прописал.

— Вот ты как думаешь, с чего бы это он так?

— Мне кажется, что ты как-то слишком сильно от него зависишь, и он тобой манипулирует как хочет — нет паритета, — пояснил Гладиатор, — Он щас мечется туда-сюда между тобой и карьерой своей и не знает, что и выбрать.

— А мне его метания как нож острый, — чуть не плача, отвечала Олива, — Вот я и думаю, а не разлюбил ли он меня, раз уже в таком направлении думать начал…

— Короче как-то хреново всё, слишком часто вы ссоритесь и не понимаете друг друга, и слишком много проблем себе создаёте из-за ваших отношений, и чаще всего не по твоей инициативе, — сказал он, — Потому что у тебя как-то инициатива вообще отсутствует по жизни. Тебе сильнее нужно быть и более независимой.

— Как?

— Ну как… бери ситуацию в свои руки — решения принимай. А то реально не ощущаешь ли ты себя объектом для манипуляций?

— Ощущаю, в том-то и дело, — вздохнула Олива.

— Такая щепка, которая плывёт туда, куда течение реки её несёт, — продолжал Гладиатор, — Нужно плыть самой, а то течение принесёт тебя к какому-нибудь водопаду — и кирдык.

«Да, прав Гладиатор, — думала Олива, уже лёжа в своей постели, — Я щепка, плывущая по течению. Я безвольна, безынициативна. У меня у самой ощущение, что мне сломали волю, подрезали крылья. Была раньше лебедем, в небе летала. Салтыков подрезал мне крылья, и теперь я стала просто безвольной курицей…»

«Он меня больше не любит, это ясно как белый день, — продолжала она думать, — Не исключено, что он нашёл там себе другую. Какое же решение я тогда могу принять? В данной ситуации только одно — послать его куда подальше. Тем самым я может быть ещё и спасу своё достоинство… Но я не могу этого сделать, потому что я слишком сильно люблю его и не могу жить без него…»

«Но как же тогда? Ведь была же у меня подобная ситуация в прошлом году, и я нашла в себе силы разорвать отношения с Даниилом… Но тут всё иначе — я отдала Салтыкову свою девственность, я отдала ему всю себя — и тело, и душу свою я отдала ему… Теперь уже поздно думать о себе…»

Олива не могла уснуть. Всю ночь она лежала в постели, не смыкая глаз, и думала, думала, думала…

«Единственный выход — ехать к нему в Архангельск, ехать, невзирая ни на что… Завтра же куплю билет и поеду. Он не сможет прогнать меня… Вся беда в этом грёбанном расстоянии — а если я буду рядом с ним, то, может быть, ещё смогу спасти нашу любовь…»

Приняв такое решение, Олива, наконец, заснула. Но спала она плохо. Всю оставшуюся ночь ей снилось, будто она приехала в Архангельск, и почему-то Аня там была. А Салтыков встретил Оливу неласково, если не сказать хуже.

— Уезжай, — сквозь зубы процедил он, не глядя на неё, — Собирай свои вещи и уезжай.

Олива ударилась в слёзы, а Салтыков ледяным тоном произнёс:

— Я могу тебе дать время до обеда, чтобы ты успокоилась. А после обеда уезжай на вокзал, и чтоб духу твоего здесь больше не было.

— Ты окончательно это решил? Может быть…

— Нет. Не может быть. Я тебе уже всё сказал.

Олива проснулась в холодном поту. Было уже утро, но и оно не помогло ей избавиться от ночного кошмара. «Нет, я должна ехать», — пронеслось в её голове, и она поспешно стала собираться на вокзал.

Собрав чемоданы, Олива села в прихожей. Обвела взглядом коридор, комнату. Она сознавала, что видит это всё в последний раз, что уезжает навсегда из родного дома, но это осознание не вызвало в её душе абсолютно ничего. Оливе было всё равно, что она навсегда покидает свой родной дом, родной город. Мысли её давно уже были не здесь.

«Зайду в инет напоследок, — решила она, — Хоть предупрежу кого-нибудь, что выезжаю…»

В аське сидел Салтыков. «Написать ему или не надо? — пронеслось в её голове, — Напишу, скажу, что выезжаю…»

— Я уже выезжаю, — написала ему Олива.

— Когда? — ответил Салтыков.

— Щас.

— Прямо щас?

— Да.

Молчание.

— Ты встретишь меня с поезда? — прервала молчание Олива.

Салтыков не отвечал. Олива видела, что он пишет ей сообщение, то и дело прерываясь, и её сердце ушло в пятки.

— Ну отвечай уже!!! — не выдержала она.

— Нет, мелкий, это невозможно. Я…

У Оливы захолонуло сердце.

— Чтооооо?!?! — крикнула она, — Как это невозможно?!?!?! Мы же договорились!!!!!!

Молчание.

— Я еду, я еду! Ты встретишь меня! Да? Да? Ты встретишь???

Бац! Зелёная ромашка на салтыковском статусе внезапно потухла и превратилась в красную.

«Может, у него аська вылетела, — подумала Олива, — Это бывает, бывает… Надо подождать…»

Прошло пять минут. Десять минут. Пятнадцать минут.

Салтыков в сети не появился.

Олива судорожно схватила сотовый телефон. Нашла в записной книжке его номер, стала звонить. Первый раз в своей жизни, не считая прошлогоднего января, когда она в Архангельске перепутала его подъезд, Олива сама звонила Салтыкову на мобильный. «Не знаю, зачем я это делаю, но я должна сказать ему, когда мой поезд… Он должен встретить меня, он должен…» — стучало в её голове. Ни о чём другом в данную минуту Олива не могла думать. Вместе с девичьей гордостью она утратила способность здраво мыслить.

Номер Салтыкова был набран, соединение установилось. Олива отошла к окну — там лучше ловила сотовая сеть. Но внезапно в трубке что-то щёлкнуло и металлический женский голос проговорил:

— Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети…

— Проклятье! — Олива бросила телефон на тахту и села, закрыв лицо руками, — Что же делать?! Может быть…

«Нет. Не может быть. Я тебе уже всё сказал» — отчётливым эхом пронеслись в её голове слова Салтыкова из недавнего сна.

Олива бросилась звонить Ане на домашний. Трубку никто не взял.

«Наверное, в институте, или в магазин пошла… — с отчаянием подумала Олива, — Чёрт, когда нужна, её нет… Позвоню ей на мобильный…»

Олива не сразу отыскала свой в гневе закинутый сотовый телефон. Дрожащими пальцами отыскала номер Ани, нажала на соединение…

— Абонент не отвечает или временно недоступен. Попробуйте позвонить позднее…

Олива кинулась звонить Кузьке. Он взял трубку.

— Где Салтыков?! — накинулась она на него, — Кузька, миленький, ты не знаешь? Я в Арх ехать собралась, а он аську вырубил, и телефон… У него абонент не отвечает…