Жара в Архангельске-1 - Страница 4

Тем временем, дело близилось к зиме; световые дни становились всё пасмурнее и короче, в Москве беспрестанно моросили дожди, покуда не ударили первые заморозки. Осень вкупе с одиночеством нагоняла депрессию, от которой невозможно было укрыться в этом городе. У Оливы уже начались занятия в университете; но ходила она туда без особого желания. Учёба, многое из которой Оливе было сложно и непонятно, нагоняла тоску, от которой даже зубы ломило, но деваться было некуда: Олива понимала, что без высшего образования сейчас никуда. Обеспеченных родителей у неё не было, личной жизни тоже не было, а перспектива проработать всю жизнь курьером ей не улыбалась.

«Боже мой, боже мой, какая тоска! — думала Олива, сидя на лекции и меланхолично разрисовывая парту, — Неужели нет нигде другой жизни, в которой я не чувствовала бы себя так неуютно, как здесь, словно на лунном кратере…»

Препод заставил делать самостоятельную работу. Олива открыла учебник на заданной странице и тупо уставилась в текст задания, не понимая ровным счётом ничего из того, что от неё требовалось.

«По лучу, азимут которого совпадает с направлением движения водного потока, построить график зависимости смещения изолиний от времени… Выполнив осреднение графика, рассчитать скорость движения… Выполнив осреднение… А что такое осреднение? И не спросишь никого… — Олива скользнула затравленным взглядом по своим одногруппникам, с которыми она была далеко не в хороших отношениях, — Ну не понимаю я этих геофизических методов! У меня голова болит, я хочу есть и спать — нет же, изволь тут сидеть до ночи и не втыкать! Ну не понимаю я, ну тупая, ну и идите вы все нахер!..»

Олива не могла бы ответить, когда конкретно она потеряла интерес к учёбе настолько, что с уровня успешной ученицы скатилась чуть ли на самый последний. Может, причиною была работа, которая отнимала много времени и сил, которых на учёбу уже недоставало, а может, и то, что её голова в последнее время была забита совсем не тем, чем надо. Она ловила себя на том, что беспрестанно подсознательно ждёт смсок от Салтыкова из далёкого Архангельска, но тщетно: вот уже месяц прошёл с тех пор, как он перестал ей писать. Умом Олива понимала, что эта переписка рано или поздно всё равно закончилась бы, и понимала, что нет смысла ждать его смсок — у него там другая жизнь, совершенно отличная от её, Оливиной, жизни. Она завидовала ему, что он в Архангельске живёт куда интереснее, чем она в Москве — у него там полно друзей, и конечно же, ему не до неё. И правда, Салтыков, забыв уже про свою летнюю от нехуй делать переписку, вовсю вращался в своей среде: ходил по клубам, устраивал студенческие пати и другие мероприятия, тусил с друзьями, занимался форумом. Он уже и думать забыл об Оливе; когда она вновь появилась на форуме, старался особо там с ней не пересекаться. Олива всё поняла, да и сама вела себя спокойно — типа, перестали общаться, ну и ладно. «В конце концов, он же не обязан был всё время писать мне, — думала она, — И то, скажи спасибо, что хоть столько-то времени писал, ведь это он помог мне пережить разрыв с Вовкой, и хотя бы за одно это я должна быть ему благодарна, и притом я никакого права не имею претендовать на что-то ещё…»

И Олива не претендовала ни на что; она общалась с другими ребятами на форуме, с которыми у неё тоже завязались довольно дружеские отношения. Форум засосал её как наркотик: она уже ни дня не могла прожить без того, чтобы не зайти туда. Она жила этим форумом: возвращаясь ли с работы или с института домой, сидя ли на паре или лёжа дома в своей постели, она мысленно прокручивала в своей голове посты, которые рождались у неё вследствие дискуссий на форуме на различные темы, от естественно-научных, вроде теории эволюции и предполагаемого конца света от глобального потепления, что наиболее занимало умы форумчан в то время, до тем, касающихся психологии и человеческих взаимоотношений. Олива была, пожалуй, наиболее активным завсегдатаем портала Агтустуд, хоть и не являлась студенткой АГТУ; весь интерес её жизни сосредоточился именно там. Она мечтала однажды всё же предпринять путешествие в далёкий заснеженный Архангельск и лично познакомиться с этими ребятами, которые хоть и были не знакомы Оливе лично, но вызывали в ней огромный интерес и симпатию к себе.

«Волшебный город Архангельск… — часто думала Олива, коротая скучную дорогу домой через унылые тёмные дворы, — Как бы я хотела очутиться там, словно Элли в Изумрудном Городе! Я не знаю, как там, но мне почему-то кажется, что там всё совсем не так, как здесь, в Москве. Здесь — скука, обыденность, серые будни, а там — сказка, волшебство… Там живут прекрасные люди, простые и добрые. Только там я смогла бы раскрыться, ведь там никто не знает меня так, как знают меня здесь, и там — я уверена — никто не будет смотреть на меня с презрением лишь потому, что на мне старая одежда с рынка, а не последний писк моды от Версаче. Там ценятся совсем другие качества…»

Так восторженно мечтала Олива, кутаясь в своё старое пальто. И невдомёк было окружающим людям, скользившим по её негламурному виду презрительным взглядом, что ей на них так наплевать, что она даже не видит их в упор. Мысли Оливы уже с лета были не здесь.

Но Архангельск находился далеко. А Олива жила в Москве. Поэтому странные мечты её пока так и оставались мечтами. И московская жизнь её, суетливая, неуютная и бестолковая, катилась своим чередом, не обещая ей ни радостей, ни каких-либо приятных сюрпризов.

«Опять ничего не написал… — думала Олива каждый вечер перед сном, включая телефон, — Можно было его и не включать… А завтра вторник… Затем среда… Опять вставать в семь часов… И завтра тоже… Да, и завтра то же, что и сегодня, и послезавтра, и целый ряд скучных, тоскливых дней…»

Новогодние праздники в городе Архангельске прошли своим чередом. Отгремели салюты на Площади Дружбы и у Вечного огня; отыграл своё пьяный гармонист у ёлки на главной площади города; откатались на крылатых конях-пегасах и резных ледяных горках восторженные детишки и отгуляли свои праздники перед экзаменационной сессией весёлые компании студентов.

Ккенг, нервно стряхнув снег со своей куртки и ботинок, вошёл в лифт подъезда и, поднявшись на седьмой этаж, нажал на кнопку звонка. За дверью послышались шаги и гул многих голосов — очевидно, вечеринка, именуемая встречей форума Агтустуд, уже была в самом разгаре.

— Серёга! — воскликнул уже довольно пьяный Салтыков, открывая дверь, — Заходи, не стесняйся, тут все свои!

Ккенг нерешительно прошёл в коридор и, сняв с себя куртку, высокомерно оглядел присутствующих в гостиной. Высокомерие это происходило от неуверенности в себе и некоторой закомплексованности; и чем более Ккенг робел перед незнакомым ему обществом, тем высокомернее и презрительнее делался его взгляд. Видно было, что к встрече этой, которая являлась самой первой встречей форумчан Агтустуд, он готовился с особенной тщательностью: на нём была фирменная толстовка и новые джинсы; волосы его были обильно уложены гелем. Ккенг, заработавший на этом форуме репутацию самого отчаянного спорщика и (как по большей части казалось ему самому) самого умного и компетентного чела во всех вопросах, затрагиваемых на форуме, старался и здесь с особенным пафосом держать марку.

В гостиной были только парни: Салтыков и его младший брат Бивис, Паха Мочалыч, которого почему-то все звали просто Павля, Андрей Торопов, именуемый на форуме как Райдер, и Лёха Ружников, известный на форуме под ником Флудман.

— Что это у вас такая тухлая встреча форума? — презрительно бросил Ккенг, садясь на угол дивана, — Хоть девчонок позвали бы для разнообразия…

Райдер и Павля понимающе переглянулись между собой. «И тут свой гонор показывает!» — подумали они, однако вслух ничего не сказали.

— Да Серёга, нет проблем! Щас всё будет, и девчонки будут, — засуетился Салтыков и, недолго думая, открыл список многочисленных контактов в своём мобильном и начал звонить.