Жара в Архангельске-1 - Страница 3

Олива вспомнила свои школьные годы, когда её подружек мальчики уже звали в кино и на свидания, приглашали на дискотеках танцевать медляки, а её полностью игнорировали, и вспоминали о ней только в школе, и то только тогда, когда нужно было списать домашку или контрольную. Олива была в школе «синим чулком», она училась лучше всех девчонок в классе, потому что в свободное от школы время, когда её одноклассники гуляли и развлекались, её никто никуда не звал, и ей волей-неволей приходилось забивать своё время школьными уроками. Олива никогда не отдавала предпочтения какому-то одному школьному предмету — она училась хорошо по всем предметам, но сказать, что ей нравилось что-то одно, она не могла, потому что ей не нравилось ничего — ей тоже хотелось тусоваться в компаниях, встречаться с мальчиками, а не сидеть тупо за учебниками. Но других перспектив, кроме учебников, у неё просто не было: всех молодёжных источников удовольствия — друзей, компьютерных игр, возможности ходить в бассейн или на танцы — она была лишена, так как ко всему прочему в её семье на какие-то развлечения просто не было денег. Впрочем, годы за учебниками не прошли для неё даром — окончив школу, Олива без проблем поступила в институт на бюджетной основе. Только вот проблема оказалась в том, что институт она даже не выбирала — ей было всё равно, где учиться, на кого, поэтому оказалась в институте методом тыка. Только спустя полтора года поняла, что это не то — и перевелась из гуманитарного вуза в технический. Учиться в техническом вузе было сложнее, зато там были парни, однако эти парни обращали на Оливу так же мало внимания, как и в школе. В студенческие тусовки её не брали, встречаться не предлагали, и она поняла, что и тут ей ничего не обломится.

Вовка появился в её жизни, как это водится, нежданно-негаданно. Замутили-то, собственно, по пьянке — квартира у Оливы была свободна, и её подруга, пользуясь случаем, привела парней. Счастье Оливы выходило из берегов, однако и ложка дёгтя могла запросто испортить бочку мёда. Уже на втором свидании Вовка, критически оглядев Оливу с ног до головы, заметил, что ей бы не мешало обновить свой гардероб и записаться в тренажёрный зал, а также посетить парикмахера.

— Скажи мне, пожалуйста, чем ты питаешься? — спросил он её через полчаса прогулки и, не дожидаясь ответа, добавил: — Всё ясно. Лапша «Роллтон», картофельное пюре «Роллтон», белый хлеб, сосиски. И что мне с тобой делать? Надо будет заняться твоим перевоспитанием…

После этого Олива, придя со свидания домой, долго критически разглядывала себя в зеркало, и была более, чем когда-либо, недовольна своим отражением. Она видела себя глазами Вовки, и глазами Вовки не нравилась себе. В этот вечер ей более чем когда-либо не нравились свои полуазиатские черты лица, угреватая жирная кожа, широкий нос, узкие раскосые глаза, короткие ноги, большая попа, толстоватые бёдра — всё было неидеально, всё н е т а к, как надо.

«Ну хорошо, я некрасивая, жирная, узкоглазая уродина, — с усталым отвращением к самой себе думала Олива, — Но тогда непонятно, зачем он встречается со мной, если его всё во мне не устраивает? Что же это за любовь такая? Или это не любовь вовсе? А что?..»

Мысль о том, что это мог быть всего лишь корыстный интерес — неважно какой: квартира ли в Москве (сам Вовка был иногородний), попытка ли с помощью Оливы забыть свою старую любовь, или же просто парню очень захотелось секса — была ей невыносима и противна, и она всякий раз пыталась отгонять её от себя прочь, начиная тут же думать о чём-то другом.

И вот он исчез…

Олива вернулась в офис уже несколько успокоенная, но по-прежнему убитая горем. До конца рабочего дня её больше никто не трогал. Чтобы скоротать время, она залезла в интернет, от нечего делать стала лазить там по Яндексу. Интернет у неё появился только на этой работе — дома у неё не было даже компьютера, и про наличие виртуальных сетей Олива до сего момента имела весьма смутное представление.

«Что бы такое поискать? Даже не знаю…»

И вдруг пальцы её сами собой набрали в поле поисковика букву «А», а за нею и первое попавшееся слово, неизвестно откуда взявшееся в голове Оливы.

«Архангельск»…

Почему именно Архангельск, Олива не могла бы ответить. Просто это слово почему-то первое пришло ей в голову, как ассоциация с игрой в города. И, лазая в поисковике, вдруг обнаружила ссылку на архангельский студенческий форум Агтустуд…

Она впервые видела этот форум, но тем не менее от нечего делать зарегалась там. Она не знала никого из этих ребят, что там тусуются. Но ей нужно было поделиться с кем-то своей болью. И она создала тему «Меня бросил парень». Непонятно на что она надеялась, создавая эту тему, ей просто нужно было выговориться хоть кому-то. И первый же ответ не заставил себя долго ждать.

Вот уже три недели Олива и Салтыков вели переписку по смс. Она из Москвы, он из Архангельска, между ними было более тысячи километров, а общались, можно сказать, круглые сутки. Им всегда было о чём поговорить — Салтыков оказался прикольным парнем и интересным собеседником. Олива прекрасно понимала, что это общение, каким бы интересным ни было, рано или поздно сойдёт на нет — всё-таки, живут они в разных городах, видеться не могут, а одними смсками тоже сыт не будешь, но тем не менее, общение это было для неё как лекарство. После ухода Вовки в её душе осталась страшная, щемящая боль и пустота, а Салтыков, несмотря на то, что находился за тридевять земель, как-то залечивал эту боль, затягивал рану, и было уже не так одиноко и не так тоскливо. Как известно, лучшее лекарство от любви — новая любовь, но Олива вовсе не собиралась влюбляться в Салтыкова, тем более, и не в Салтыкова даже, а в какой-то виртуальный фантом. Ей приятно было с ним переписываться, она привязалась к нему как к другу, не рассчитывая, однако, что дружба эта продлится ещё очень долго. Горький опыт с Вовкой уже научил её относиться ко всему с предосторожностью и не питать напрасных надежд. Да и Салтыков к концу лета стал писать Оливе всё реже и реже. Лето кончалось, постепенно в город съезжались его друзья, и ему, понятное дело, было уже не до смсок. К тому же, эта Лоли при более активном общении показалась Салтыкову какой-то занудной, вечно жаловалась ему то на свою неидеальную внешность, то на Вовку, то на работу, то ещё на что-нибудь. Сначала Салтыков, конечно, искренне сочувствовал ей, но со временем общаться с ней ему становилось всё тяжелее и тяжелее. Мало кому приятно общаться с депрессивными людьми, а Олива после своего фиаско с Вовкой стала именно такой — депрессивной. Интерес от новизны, который прежде подхлёстывал Салтыкова строчить Оливе по двадцать смсок на дню, постепенно угас; прекрасная таинственная столичная незнакомка оказалась обычной ноющей бабой, да ещё с сомнительной внешностью: хоть Салтыков не видал её даже на фотографии, нетрудно было догадаться, что у человека с такой низкой самооценкой и внешность соответствующая.

Конечно, Салтыков не сразу перестал писать Оливе, а постепенно, снижая количество смсок день ото дня. Он был отличным психологом, общался со многими людьми и прекрасно умел найти подход к каждому. Он понимал, что нельзя прекращать писать сразу, иначе не предсказать реакцию Оливы, которая, обжегшись так один раз, второго раза уже не перетерпит. Поэтому он, как опытный врач, словно бы завершая терапевтический курс лечения пациентки, медленно, но верно снижал ежедневную дозу целебных смсок. Постепенно от него стало приходить сначала по две смски в день, затем по одной, потом одна смска раз в два дня, раз в три дня, раз в неделю. Олива, уже не выдерживая, писала ему сама, он отвечал не сразу, как бы постепенно приучая её обходиться без него. И вот однажды на очередную её смску ответа так и не последовало. Она подождала день, два, ибо он в последнее время отвечал и через день. Но тщетно: прошла неделя, другая — и ничего. И Олива поняла, что это всё: больше он ей не напишет.