Жара и Снежинка (СИ) - Страница 1

====== Глава 1. Начало. ======

Снежный и Жарский. Чем думали учителя, когда определяли в один класс двух шалопаев с такими фамилиями, — неизвестно. Нам словно на роду было написано ненавидеть друг друга. И мы, как бы не желая разочаровывать высшие силы, ненавидели. Внешне мы полностью соответствовали фамилиям.

Я, Снежный Никита (сука, как же уебищно это звучит), блондин с голубыми глазами, светлой кожей и ямочками на щечках. У меня даже букет был из белых цветов. В целом, милый мальчик-первоклассник, ангелочек. В детстве я стеснялся своих слегка оттопыренных ушей, поэтому к пятому классу нашел решение, отрастив себе «горшок» на голове. Теперь моя стрижка обходится, как и мамина, недешево, зато никто «лопухом» не называет. Вы же поняли, что «никто» — это тот самый антипрототип меня самого?

Кстати о нем. Фамилия Жарский тоже подходит ему идеально. Прям жаркий парень из самого сердца тропиков (сука, чтоб тебя там крокодилы сожрали!). Темные волосы, темные глаза (хуй поймешь какого цвета — болотные какие-то… то зеленым, то карим отдают), загорелая кожа, словно час назад с островов прилетел. Симпатичное детское личико. Бесенок, как он есть. А если добавить, что сейчас загорелая кожа обтягивает не просто кости, а весьма красивую фигуру (ну конечно, у него же есть время на тренажеры, в отличие от меня), то становится понятно, почему бабы на него слюни пускают (ой, ладно, не только слюни).

В целом, мы были невъебенно разные. И пронесли это на протяжении всех школьных лет. В школьных спектаклях я был Елисеем, он же изображал Черномора (один единственный раз, потом этот дебил заявил, что спектакли это, видите ли, бабская веселуха). Я был принцем из сказки для девчонок, он — героем латиноамериканского сериала. Я старался успевать по всем предметам, он метил на юр.фак. МГУ и срать хотел на все остальное. Я устраивал детские утренники, участвовал в жизни школы, а он пиздил новеньких и трахал девчонок в школьной раздевалке. Я играл на скрипке, он — на моих нервах.

И если кто-то сейчас воодушевился и решил провести дальше цепочку в стиле «один был сущим ангелом, второго из ада поперли», то хрен вы угадали. Потому что мой характер — незапланированный сбой в программе. А может, и запланированный. Может быть, там, наверху, когда меня создавали, закончился ингредиент для хорошего поведения. Или успел да выменял на облачко в форме единорога. А может, я стоял в очереди за ямочками… Но все это неважно. Суть в том, что, имея внешность херувима, я являюсь обладателем характера очень мстительного гнома. Шансов заполучить нимб над головой у меня примерно столько, сколько у обезьяны попасть в цирк Дю Солей. Да, я — не массовик-затейник по выдаче пиздюлей, как Жарский. Я вообще сам ни к кому не лезу. Но если мне напакостили… А поскольку я еще и умный, и фантазия у меня хорошо работает… В общем, на выходки Стаса я отвечал так, что иногда стонала вся школа. А ведь все могло сложиться иначе.

Мне кажется, что сам Жарский тоже не ожидал, что наше противостояние продлится всю школьную эпопею. Иногда я думаю, что тот бесенок из прошлого посмотрел на меня и просто решил пошутить в своем бесовском стиле. Действительно, ну что сделает ему этот ангелочек, если он ему жвачку в волосы налепит? А ангелочек взял да каааак ёбнул банку гуаши ему прямо на голову. С того момента и понеслась кадриль с цыганочкой.

В первом классе были кнопки на стул, дохлые тараканы в портфель и снежки за шиворот. Лидия Львовна, наша классная, говорила, что мы вырастем, поумнеем, ПОДРУЖИМСЯ, и умилялась двум мальчишкам, клея пластырь на разбитые лбы или коленки.

И вот прошло девять лет. И если там, наверху, ВДРУГ не заметили, то… МЫ, БЛЯ, ВЫРОСЛИ!!! Так, отвлекся. Так вот… Поседевшая Лидка с надеждой ждет, когда мы заберем документы из школы, директор с дергающимся взглядом буравит мой кадык.

— Снежный, пиши заявление, — рычит он.

— Но я хочу доучиться.

— Смерти ты моей хочешь! Пиши, кому говорят!

— Давай, Снежок. Ты же у нас такой послушный, — провоцирует сидящий рядом говнюк.

— Пошел в жопу, придурок. Сам пиши.

— А уже написал, — гордо хвастается Жарский.

— И куда перевелся? — я, разумеется, ради приличия спрашиваю. И только.

— В двадцать седьмую. Айда со мной, — иронично.

Молчу.

— Там есть и биохим, — вкрадчиво.

Молчу.

— И бассейн, — рычит.

А я продолжаю молчать.

— Да отдам я тебе твою плюшевую обезьяну, мудак! — заорал Стас на весь этаж. Я улыбаюсь.

— Вот так бы сразу. Лидия Алексеевна, дайте ручку.

Как я уже сказал, мы ненавидим друг друга. Настолько сильно, что я не могу дать Жарскому два года счастливой жизни без моей скромной персоны. А он не может допустить, чтобы я прохлаждался в школе без его общества. Да и вообще — мы оттачивали навыки единоборства и остроумия друг на друге долгие девять лет. Я просто не могу взять и бросить свою любимую работу.

Я написал заявление, забрал документы. Мы вместе вышли из школы.

— Ну что, Снежок, живи пока до сентября, — ухмыляется Жарский.

— Слышь, говно, для новой школы придумай новое прозвище. Иначе я тебя в первый же день закопаю.

— Снежуля? — давится гад смехом.

— Жопа барсучья, — рычу я.

Да… За чертовы девять лет я так и не придумал ему обидное прозвище. Это было единственное, в чем он был впереди. Какую обидную рифму можно придумать, дабы сравнять счет, к фамилии Жарский? Вся школа знала его как «Жара», «Жар» и «Стас». Полное имя свое Стас терпеть не мог. И производные типа «Стасика» тоже. Ну не годилось мне, капитану КВН, бурчать в ответ на Снежка «Стас — пид…ас». Хотя, это имело место быть. Не в том смысле, что он по мальчикам. А в том, что гандон он редкостный.

Например, в конце прошлого года Машку у меня увел. И ладно бы, сделай он это через неделю. Так нет же. За два дня до моего предполагаемого первого секса. Вы понимаете, КАК я злился? Этот гад лишил меня первого траха. А после и вовсе тормознул этот процесс до конца года, потому что Машка девкам пизданула что-то эдакое, после чего на меня странно косились. Я даже не сомневаюсь, кто был автором «утки». Конечно, я отомстил. В этом году. Я, прям как в заезженных детективах, подал месть холодной. Под стать фамилии, мать ее.

Спасибо Кирюхе Завадину за то, что его родители свалили в Доминикану и оставили двухэтажный коттедж в его полном распоряжении. Поэтому свою днюху его лучший друг, Павлик Азаров, отмечал у него. Было куча выпивки, еды, музыка на весь частный сектор, баня… и моя мстя. Подбить Жарского на татушку было легко после пяти бутылок водки на десятерых. Вот только не знал парнишка, что я договорился с тату-мастером заранее, какой именно «шедевр» будет на его заднице. Жарский сделал пожелание в виде то ли орла, то ли сокола (кто бы сомневался) и, выпив для храбрости еще две стопки, рубанулся спать. А я довольно потирал руки.

Утром Жарский разбудил всех, включая соседского петуха, который еще планировал спать и спать. Влетел ко мне в комнату и сходу стал пиздить. Парни оттащили.

— Что это, я тебя спрашиваю? — орал он, показывая на свою задницу. Легли тогда все. Потому что мастер превзошел себя. Помимо моей фамилии, на ягодице было сердечко. В букве «Й», вместо палочки сверху.

— О Боже, я всегда подозревал, — сквозь приступы смеха выдавил Кирилл.

— Еще бы! — хохотали парни. — Ну нельзя так ненавидеть без причины.

— Столько лет конспирации, и все коту под хвост.

Жарский не слушал всеобщую истерику. Он плавил меня взглядом. В такие моменты мы как никогда соответствовали своим фамилиям. Я чувствовал, что плавлюсь. И это не фразочка из романа, нет. Потому что плавился я не от своих чувств и не от силы страсти. А потому, что тупо вспрел под этим взглядом из серии «лучше убей себя сам». Я мечтал и вправду оказаться снежком, дабы тихо растечься лужицей и не быть убитым самим Стасом. А что? Снежку бы не было больно, даже если этот увалень зарядил бы им об стену. А вот мне… В общем, в тот день, с горем пополам, я выжил.