Жан Антуан Кондорсе (1743-1794). Его жизнь и научно – политическая деятельность - Страница 12

Последние годы жизни Кондорсе. – Личность г-жи Вернэ и жизнь Кондорсе в ее доме. – Заботы о жене и дочери. – Апология политической деятельности. – Стихотворение, посвященное жене. – Сочинение Кондорсе «Картина прогресса человеческого разума» и его завещание. – Кондорсе оставляет дом Вернэ. – Арест и смерть.

Когда для Кондорсе явилась необходимость скрыться, друзья Кабаниса, доктора Бойе и Пинель, нашли для него приют у вдовы скульптора Вернэ. Это была необыкновенно добрая женщина; она, как мы увидим, оказала такие важные услуги Кондорсе, что заслуживает памяти потомства. Нам придется сказать о ней несколько слов. В достоверности рассказа, который мы намереваемся передать, нельзя сомневаться. Дочь Кондорсе, г-жа Оконорэ, слышала его от своей матери. Г-жа Вернэ родилась в Провансе; она отличалась горячим сердцем, живым воображением, благородным и открытым характером и готова была помочь человеку, к какой бы политической партии он ни принадлежал. С ней можно было говорить прямо. Так и поступили в данном случае друзья Кабаниса. – Сударыня, – сказали они г-же Вернэ, – мы хотим спасти осужденного. – Что он – честный человек? – Да. – Так пусть придет ко мне. – Хотите знать его имя? – После; а теперь не теряйте времени: пока мы здесь говорим, ведь его могут схватить.

В тот же день вечером Кондорсе, не колеблясь ни минуты, вверил свою жизнь женщине, о существовании которой не знал до того времени. Для характеристики г-жи Вернэ приведем следующий случай. Еще до услуги, оказанной Кондорсе, ей удалось дать убежище одному из гонимых. Имя первого своего жильца она никогда никому не хотела открыть, не исключая и семейства Кондорсе. В 1830 году, через тридцать семь лет, на вопрос дочери Кондорсе, кто был этот несчастный, г-жа Вернэ отвечала неопределенно: «Осужденный был враг революции; в нем не было душевной твердости; его пугал всякий шум на улице; после 9 термидора он оставил мой дом, и с того времени я больше его не видала; как же вы хотите, чтобы я вспомнила его имя?» Последние слова она произнесла с загадочной улыбкой и с такой грустью, по которым можно было судить, что как имя осужденного, так и его судьба глубоко врезались в ее память.

Поселившись у г-жи Вернэ, Кондорсе на время спас свою жизнь, но лишился возможности служить своей родине и быть опорой своей семье; у него были отняты все средства к жизни. Сам он в то время не имел надобности в деньгах, потому что г-жа Вернэ доставляла ему все необходимое; бескорыстие этой женщины доходило до того, что она не хотела принять никакого вознаграждения от семейства Кондорсе даже в то время, когда оно сделалось богатым и жило в полном довольстве. Но в те грустные дни Кондорсе сильно беспокоила участь жены и маленькой дочери. Он знал, что тогда каждая чистая, благородная женщина считала своей обязанностью удалиться из Парижа, жене же осужденного было опасно оставаться в этом городе. Он был уверен, что г-жи Кондорсе нет в Париже; но чем же она жила, когда у нее все было отнято? Она осталась с маленькой дочерью, с больной сестрой и старой гувернанткой. Он считал такой беззащитной и беспомощной эту избалованную светскую женщину, аристократку, привыкшую к услугам и поклонению. Но природная энергия и обстоятельства выручили госпожу Кондорсе. В трудные минуты она проявила способность к труду и величие души. Во время террора каждый мог опасаться за жизнь своих близких и друзей, и желание обладать портретами дорогих людей принимало размеры настоящей страсти. Г-же Кондорсе пришла счастливая мысль воспользоваться своим талантом к живописи. Сначала она сделала несколько замечательных портретов просто из любезности, но они вышли так удачны, что ее завалили работой. Вскоре ей пришлось писать портреты в тюрьмах, в убежищах несчастных и в блестящих салонах, владельцы которых подвергались опасности наравне со всеми другими гражданами. В Отейле г-жа Кондорсе списывала портреты даже с революционных солдат и удивляла их своим искусством. Эта работа давала ей и ее семье некоторое время возможность существовать безбедно, несмотря на страшную дороговизну. Узнав о местопребывании своего мужа, она ежедневно вместе с торговками приходила в Париж и тайком посещала его в доме Вернэ. Вскоре она завела лавочку с бельем и барыши от торговли употребляла на содержание старых служащих своего мужа, между которыми находился и прежний его секретарь Кардо.

Бодрое настроение жены и ее безграничная преданность не только мужу, но и его идеям были величайшим утешением для несчастного Кондорсе, в это тяжкое время они возбудили в нем силы приняться за серьезный труд.

Первое его сочинение, написанное в доме г-жи Вернэ, не было в то время напечатано; оно заключало в себе политическую исповедь и начиналось следующими словами: «Не знаю, переживу ли я свое несчастие; но моя жена, дочь и друзья могут пострадать от клеветы моих врагов; во избежание этого я обязан объяснить основания своих поступков в бурные дни революции». Рукопись этого сочинения состоит из сорока одной страницы мелкого письма; оно обнимает всю политическую деятельность Кондорсе и обнаруживает не только ее цельность, но редкое беспристрастие автора в оценке событий. Например, он говорит: «Резня 2 сентября – вечное пятно в наших летописях – была делом немногих злодеев, а не целого народа, который, не имея силы удержать, принужден был допустить и смотрел на все с ужасом. Злодеи умели обмануть и граждан; Национальное собрание им противилось слабо, не единодушно, потому что не имело настоящего понятия о происшествии».

Занятый умственным трудом и успокоившись относительно участи жены и ребенка, Кондорсе бодро переносил свое изгнание до того дня, когда узнал о трагической смерти жирондистов, осужденных Конвентом одновременно с ним. С этого же момента его стала тревожить мысль об опасности, которой он подвергал великодушную г-жу Вернэ; наконец он решился сказать ей: «Ваши благодеяния никогда не изгладятся из моей памяти, но преклоняясь перед вашей самоотверженностью, я не могу более ею пользоваться, – это значило бы злоупотреблять ею. Закон ясен: если найдут меня в вашем доме, вы подвергаетесь одной участи со мной; я вне закона, я не могу долее оставаться у вас». Госпожа Вернэ ответила ему на это: «Конвент может лишать покровительства законов, но не покровительства человеколюбия. Потому вы останетесь у меня». Так говорила эта мужественная женщина в то время, когда над ее домом был учрежден особый надзор, в котором участвовала даже ее собственная привратница! Но г-жа Вернэ знала человеческое сердце, и влияние ее было так сильно, что она сумела расположить в пользу Кондорсе всех окружающих людей; взявшиеся за ним следить вскоре стали его беречь, в числе последних оказалась и упомянутая привратница.

Однажды Кондорсе, поднимаясь по лестнице в свою комнату, столкнулся с гражданином Марко, помощником одного депутата в Конвенте. Марко принадлежал к партии Горы – врагов Кондорсе. К счастью, он не узнал переодетого Кондорсе, но трудно было рассчитывать на то, что и другая встреча сойдет с рук так же благополучно. Марко жил в доме Вернэ. Кондорсе с отчаянием сообщил причину своего беспокойства хозяйке; она сказала: «Подождите, я тотчас же улажу». С этими словами она пошла в комнаты Марко и сказала ему прямо: «Гражданин Кондорсе живет под одной с нами кровлей, если он погибнет, это будет ваш грех. Вы – честный человек, и мне нечего более говорить!» Доверие и прямое обращение к честности произвели желанное действие. Марко, рискуя собственной жизнью, берег Кондорсе и даже старался как-нибудь его рассеять и утешить: в частности, он снабжал его романами; философ, лихорадочно занятый в то время вопиющими вопросами жизни, поглощал их с жадностью. Госпожа Кондорсе, страдая за любимого мужа и боясь его потерять, искала забвения в умственном труде; она принялась за обработку своего перевода сочинения Адама Смита «О нравственных чувствах». То, что переживал тогда сам Кондорсе, выразил он прекрасно в своем стихотворении, известном под названием «Послание поляка, сосланного в Сибирь, к жене»; оно написано в декабре 1793 года.