Жало Скорпиона - Страница 55

«Вот так надо уметь жить, Яша Хмель! — злорадно подумал Михаил Ломов, оглядывая ладную, крепенькую фигуру свой любовницы. — Не я ей покупаю подарки, а она — мне!»

За неделю до нового 1996 года в Санкт-Петербурге ударили морозы, выпал обильный снег и, вопреки обычаю, не таял в течение всего дня. По информационной программе передавали, что где-то на окраине лопнули от морозов трубы и жилые дома оказались без отопления. Дикторы чуть ли не умоляли горожан не жечь ради тепла на кухнях газ, потому что падает его давление в пекарнях и целые районы могут оказаться в Новый год без хлебобулочных изделий. На выборах в Думу победили с внушительным счетом коммунисты во главе с Зюгановым, а улыбчивый, щекастый, будто рождественский блин, намазанный маслом, «главный демократ» оказался со своей опозорившейся человеконенавистнической командой за бортом политической жизни, как и многие его соратники. Впрочем, будучи любимцем телевизионщиков и журналистов определенного толка, он снова замелькал на экране, поливая проваливший его на выборах «глупый народ» и своих противников. Отсеянных москвичами «демократов» избрали в Петербурге. Поговаривали, что тут не обошлось без хитрых манипуляций... Наконец-то народ на собственной шкуре почувствовал, что несут ему эти болтуны и демагоги! Судя по тому, как осторожно ведет себя лидер коммунистов Геннадий Зюганов, коммунистическая фракция в Думе не будет что-либо кардинально менять, да это и невозможно: президентская команда пока все держит в своих руках, в том числе и основные средства массовой информации. Полетит президент, полетят и его многочисленные помощники, а им этого очень уж не хочется, и потому они примут все меры, чтобы держать Думу и правительство под своим контролем...

Обо всем этом думал в морозный субботний день Арнольд Семенович Шишкарев, руля на темно-синей «Вольво» по Приморскому шоссе в Комарово. На дачу еще утром был послан человек, который должен был расчистить от снега подъездную дорожку к гаражу, включить мощные французские радиаторы. Они за час-полтора нагоняют в комнатах нормальную температуру при любом морозе за стенами дачи. Из стереомагнитофона негромко лилась приятная музыка. Крикливые резкие молодежные группы Арнольд Семенович не терпел. Ни наши, ни зарубежные, за исключением знаменитых «Битлз». Ему по душе были певцы типа Синатры, Элвиса Пресли, Челентано, музыкальные оркестры Джеймса Ласта, Поля Мориа... Так обычно в нашей жизни и бывает: после грохота и грома модных современных групп симпатии слушателей снова возвращаются к прежним любимцам. Да и на книжных развалах читатели равнодушно проходили мимо красочных, обильно политых «кровью» детективов и бестселлеров, останавливаясь перед изданиями и раньше известных им авторов. Люди потянулись после всей окололитературной грязи и порнографии к настоящей художественной литературе. Правда, пока еще робко, с опаской. Да так оно и должно было быть. Помнится, с каким наслаждением в закутках молодые и немолодые люди листали порнографические журнальчики, а теперь даже школьники на них не смотрят. Вот и задумаешься: стоило ли весь советский народ держать в неведении в вопросах секса, эротики? Удовлетворив свое естественное любопытство, люди перестали обращать внимание на зазывные улыбки выставляющих напоказ свои прелести на обложках книг и журналов обнаженных красоток «всех цветов метаморфозы», как образно выразился один уличный продавец этой дешевой литературы. Дешевой по качеству и содержанию, но не по цене...

Сидящая рядом с Шишкаревым молодая женщина в светлом пуховике и теплых зимних кроссовках на липучках не мешала размышлять. Толстые полосатые шерстяные рейтузы обтягивали ее колени — этой зимой многие петербургские дамы щеголяли в толстенных шерстяных то ли колготках, то ли чулках. Даже полным женщинам было наплевать, что их и так толстые ноги превратились почти в слоновьи. Но у Наденьки, так звали тридцатилетнюю женщину, сидящую рядом с Арнольдом Семеновичем, ноги были в порядке, и потому толстые рейтузы только подчеркивали их сексуальность. Она смотрела в боковое окно на мелькающие придорожные кусты, обледенелые сугробы. Синяя «Вольво» уже вырвалась из города и с мягким шуршанием катила по блестящему широкому шоссе вдоль путей электрички. Несмотря на субботний день, машин было немного. В двадцатиградусный мороз не так-то просто завести автомобиль, если он стоит под окном дома. «Вольво» шла легко, приходилось все время отпускать педаль газа, потому что новая машина сама набирала скорость. Ход совершенно бесшумный; вспомнился вездеход «Нива», на котором главный инженер НИИ Шишкарев пять лет отъездил в восьмидесятых годах. Нет слов, хорошая машина, но из-за передней подвески шум в салоне, да и шины с глубоким протектором «пели» на асфальте. А тут — будто в тихой, уютной комнате сидишь и наслаждаешься прекрасным видом из окна...

— Арнольд, а почему ты уволил из «Радия» Кристину Васильеву? — поинтересовалась Надя Лушина. — На тебя это непохоже: красивых женщин ты от себя не отпускаешь.

— Красивых и преданных, — буркнул Шишкарев, глядя на расстилающееся перед ним шоссе с проблесками тонкого льда. Они миновали пост ГАИ, и побеленные снегом кусты и деревья совсем близко подступили к обочинам.

— Ты в нее был влюблен, как мальчишка, — не унималась Надя. — Готов был на руках носить. Она уж не знала, куда твои цветы девать...

«Ох уж эти женщины! — подумал Арнольд Семенович. — Мало ли в кого я был влюблен... Что же теперь, за каждый свой роман перед тобой отчитываться, голубушка?..»

— Все думали, что ты на ней женишься. Готовились преподнести тебе свадебный подарок...

— Кто это «все»?

— Твои сотрудники из «Радия». Кстати, Кристина была отличной программисткой. На компьютере работала, как пианистка. Я многому у нее научилась.

— Я ее не увольнял, — сказал Шишкарев. — Она сама подала заявление.

— А как же любовь? — кокетливо взглянула на него сбоку Лушина.

— Любовь? — усмехнулся он. — А что это такое? Вот мы с тобой знаем друг друга добрый десяток лет... Я тебя принимал в НИИ сразу после окончания института...

— А через два месяца соблазнил юную выпускницу...— ввернула она.

— Разве? — нарочито удивился он. — А я, грешным делом, думал, что это ты меня, женатого руководителя, соблазнила. Кто мне глазки строил в коридоре? А помнишь, как ты пришла ко мне перед концом работы в кабинет в мини-юбке, и как вскоре выяснилось, без трусиков?

— Неужели? — беззаботно засмеялась Надя. — Я этого не помню. Зато хорошо помню, как ты закрыл дверь на ключ, достал из бара бутылку коньяку, лимон, шоколадные конфеты, хрустальные рюмки...

— И недолго мучилась старушка в злодейских опытных руках! — подхватил он. Этот разговор стал забавлять его. Действительно, все было именно так, как рассказывает Наденька. Она тогда была тоненькой, со смешной каштановой челкой над тонкими бровями, серые глаза у нее были круглые и немного наивные... Немного... Потому что девушки, только что закончившие серьезный институт, не приходят в кабинет к директору с пустяковым делом в мини-юбках и еще в придачу без трусиков.

— Это я старушка! — нахмурилась женщина.

— Присказка такая...

— В ней верна лишь вторая часть, насчет злодейских опытных рук. И еще блудливых, — покосилась она на его ладонь, ощупывающую ее пышную ляжку. — Мы с тобой, Арнольд, малость отвлеклись... говорили о любви. Так вот, мой дорогой, я в тебя была влюблена. И мне наплевать было, что ты женат. А как я переживала, когда ты закрутил роман с другой, потом с третьей, четвертой... Ты, наверное, всех смазливых сотрудниц НИИ перетрахал?

— Я же вернулся к тебе? — резонно заметил он. — Старая любовь не ржавеет...

— Вряд ли ты любил меня, — вздохнула она. — Переспать с женщиной — это еще не любовь.

— Ты быстренько замуж выскочила, — сказал он. — Родила дочку, а потом...

— Потом развелась, стала свободной женщиной, вот ты ко мне и подкатился... Правда, после того как жизнь тебя чувствительно по башке тукнула.