Зеркало грядущего - Страница 21

Король повертел в руках серебряный портсигар, лежащий на столе. Вы решили, что обложили меня со всех сторон, каждый мой шаг держите под контролем? Я даже в своем личном камердинере не уверен — кто-то ведь открывал в мое отсутствие мой личный сейф, спрятанный за портретом дорогой матери, королевы Мод. Не говоря уже о содержимом моего бюро. Но вот того, что будет — вы не предусмотрели!

Осло, площадь перед Королевским дворцом. 18 октября 1953.

День, когда король Улаф Пятый выступил с броневика перед собравшимся народом.

Позже вспоминая этот день, Его Королевское Величество решительно отвергал всякие параллели со случившимся раньше в другой стране. Это чистая случайность, что архитектурный вид фасада королевского дворца имел некоторое сходство со Смольным, штабом большевистской революции в Петербурге. И парк, окружающий дворец и площадь перед ним имеет совсем другую планировку. И памятник, установленный посреди — великому королю Карлу-Юхану, маршалу Бернадотту, а не какому-то вождю пролетариата. И выступать перед народом Его Величество собирался с балкона над парадным входом, как бывало прежде. Но вмешался экспромт.

Заранее было объявлен свободный вход для всех желающих, и конечно, для прессы. Так что треугольная площадь среди дворцового парка была забита народом, и люди все прибывали, вот уже кто-то и на постамент памятника Карлу-Юхану стремится влезть. На возражения дворцовой охраны, что среди публики могут оказаться злоумышленники, король ответил:

— Я без всякой охраны, с лыжами на плече, ходил по улицам Осло. И тем более я уверен, что в этот день со мной ничего плохого не случится!

Однако сам Улаф Пятый не был настолько уверен. Потому, что среди ВИП-гостей на балконе был посол, мистер Хант, в сопровождении двух здоровенных типов в штатском — ради вашей безопасности, Ваше Величество! Сделают незаметный укольчик, как тогда отцу — "королю стало плохо, сердечный приступ". И увезут в их госпиталь — та же смерть. И нет рядом людей, на которых король мог бы абсолютно положиться. Хотя охраны множество, во дворце у каждой двери стоят (эти, надо думать, самые опасные — кому посол бы первое внимание уделил), внизу цепью выстроились, перед крыльцом дворца, даже два броневика пригнали, все ради той же безопасности. Лейтенант гвардии в мегафон орет, расступись, не напирайте, соблюдайте порядок.

До двенадцати, объявленного часа, еще пятнадцать минут. И Улаф Пятый решил выйти к народу. Просто для того, чтобы увидеть вблизи тех, кто ему верил — и кому мог верить он: не могли же все эти его верноподданные, простые жители столицы, быть агентами мистера Ханта? Кричат "слава нашему королю", хочется верить, что искренне — потому что если не верить совсем никому, тогда не стоит и жить. Сын Харальд рядом — а если и он в игре, как тогда он сам, нет, не собирался отяготить душу грехом отцеубийства, но ведь знал, что американцы затевают что-то и даже готов был, занять престол, "если Его Величество Хокон Седьмой отречется — чтобы не было опасной анархии". Тот же Хант обещал, что королю лишь ультиматум предъявят, вынудив подписать — а после с честными глазами лгал, что у короля во время напряженной беседы случился приступ. И он, Улаф Пятый, стал законным монархом, а очень скоро узнал, как умер отец — и ничего не предпринял, ради спокойствия в государстве. А вдруг и Харальду сказали то же самое — он честный мальчик, и поверит слову джентльмена. Проклятие, что делать-то — ведь убьют, если я там, среди них, на балконе это скажу!

Гвардеец орал в мегафон. Удобная вещь, эти новомодные аппараты — и с автономным питанием. А там, на балконе, микрофон отключат, и все. Подхватят под руки и уведут, "королю плохо", на глазах у королевы и дочерей. Стоп, а если… Этого они точно не ждут — ну не поступают так короли!

— Лейтенант! Помогите мне — ох, только бы это офицер не оказался тоже среди агентов Ханта!

Нет, молодой офицер не был в заговоре — или растерялся, не понял, что ему делать? Помог королю подняться на броневик (не было рядом иного столь же возвышенного места, видного всей толпе), протянул рупор. Ну все, теперь обратной дороги нет!

— Норвежцы! Мой народ! Подданные мои! Я, ваш король, прошу вашего внимания!

И сразу стало тихо на площади. Только ветер в деревьях парка шумит — хорошо что не сильно.

— Вы пришли сюда, чтобы узнать, что случилось здесь, во дворце, три года назад. Как умер наш славный король Хокон, правивший нашей страной с самого обретения ею свободы. И отчего я молчал все эти годы. Несколько минут назад я имел беседу с американским послом — который сейчас там, на балконе стоит. Норвежцы, подданные мои — я могу поклясться перед богом и всем моим народом, что все, что я скажу сейчас, это истинная правда!

Тут король усмехнулся, представив лицо мистера Ханта.

— Мой отец был убит прямо во дворце, по приказу правительства США, ради их "национальных интересов". Теперь же американский посол, не отрицая этого факта, требует, чтобы я официально это опроверг. Угрожая мне, как и тогда, три года назад — что иначе американский бомбардировщик может "случайно", без объявления войны, уронить на этот город атомную бомбу. Мистер Хант, это ведь ваши слова, что раньше было, "у нас есть пулемет, у вас его нет" — теперь же "у нас есть Бомба, у вас ее нет", и если вы этого не понимаете, как тогда не поняли дикие зулусы — это ваши проблемы? Вот отчего я молчал — и простите меня за то, что поддался самому гнусному шантажу. Но теперь те, кто называли себя нашим союзником, перешли все границы — мы все-таки не банановая республика и не американский протекторат. Потому я намерен выступить с трибуны ООН с жалобой на угрозу безопасности своей страны и требовать справедливости от международной общественности — перед лицом наглой угрозы, вбомбить нас в каменный век за то, что мы видите ли, вызвали чье-то неудовольствие!

Ждал ли мистер Хант такого? Если ждал, то сейчас последует выстрел снайпера. Или выскочит "убийца-одиночка" с пистолетом. Но если не ждал — то есть шанс. Главное, все время быть на виду — иначе, "королю стало плохо, он переутомился, и мало ли что наговорил". И нельзя терять ни минуты!

— Народ мой! Чтобы показать, что вы едины со своим монархом. Я приглашаю всех желающих, не одних господ журналистов, со мной в Стокгольм, в Штаб-Квартиру ООН — куда я намерен отправиться прямо сейчас. Сегодня воскресный день — впрочем я даю королевское слово, что любой из ваших работодателей, кто возмутится вашим отсутствием на работе завтра, вызовет мой гнев и осуждение. Разумеется, это относится лишь к тем, кто вызовется меня сопровождать.

Не надо гадать — что завтра на работе и службе не будет половины населения города Осло. Но это куда меньшее зло. И еще вопрос, будут ли на месте работодатели — в городе, на который может упасть Бомба. Ведь нельзя не поверить своему королю!

— И как символ нашего единения. Я прошу вас об услуге. Кто берется доставить своего короля до Швеции и дальше в Стокгольм? А то я боюсь, что лимузин из моего гаража не слишком подходит для гонки по горным дорогам.

Теренс Хант, посол США.

Что делать?! Дурак, надо было тогда в мэры идти. Был шанс, через пять лет, в губернаторы штата, а затем и в Конгресс. Но показалось что по линии Госдепа легче и быстрее. Черт, черт, если бы не та история в пятидесятом, когда русские у нас рейхсфюрера из-под носа выкрали[13], отбыв свой срок здесь, я был бы уже в Штатах, в какой-нибудь комиссии заседал. Но получил за тот провал "черную метку" — и второго, да еще большего масштаба, мне не простят!

Приятель, который меня в Круг вводил, тех кто подлинно правит Америкой — ну не совсем приятель, просто так вышло, что я ему одну услугу сумел оказать — меня однажды этому Кругу представил. Так я, у себя в округе фигура далеко не последняя, состояние с семью нолями уже тогда себе сам сделал — но среди этих джентльменов чувствовал себя рыбешкой в стае акул: тот банановый диктатор с аллигаторами против них, жалкая шпана. Хотя выглядят все очень респектабельно — один, как истинный аристократ, второй на тогдашнего британского премьера похож, остальные… Мой покровитель, назовем его Ковбой, тоже из Техаса, сказал, что за тот провал в пятидесятом, мой провал (без разницы, что я про рейхсфюрера и не слышал — кто крайний, тот и виноват), другие Большие Люди ему предъявили претензии, "так что ты мой должник — и если ошибешься еще раз, то ничего личного". Я же теперь даже отставкой с позором не отделаюсь — меня в порошок сотрут. Из-за этого чертова королька!