Зеркальная комната - Страница 7

Отчаяние нарастало. Она растерянно оглядывала стёкла и зеркала — и вдруг вскрикнула, а глаза её расширились от удивления.

Она ошибалась. Её отражения не были отражениями. Во всяком случае, они вели себя не так, как подобает нормальному отражению…

Вместо того чтобы в точности передавать все движения Ребекки, они стали отражать всё, что им вздумается. В одном зеркале Ребекка была маленькая, «поперёк себя шире», с короткими ножками и ручками, напоминающими обрубки: она подпрыгивала словно резиновый мяч. А другая Ребекка была тощей, как щепка: скрестив руки на груди, она стояла, прислонившись к краю зеркала.

Одна невероятно уродливая Ребекка прижималась широкой как блин физиономией к зеркальной поверхности, а другая — с обычным лицом и нормальной верхней частью туловища, зато с толстым, как у бегемота, задом и слоновьими ногами — стучала кулаками в стекло, будто изо всех сил пыталась разбить свою темницу.

Но это было ещё не всё.

Пока Ребекка собиралась с мыслями, пытаясь осознать эту невероятную картину, её вдруг охватило неприятное чувство. Что-то в этих зеркалах было не так. И это относилось не только к отражениям, которые пугающим образом вдруг стали вести себя по-своему. Было ещё что-то — но прежде чем Ребекка смогла это понять, она краем глаза уловила какое-то движение и обернулась. И то, что она увидела, показалось ей совершенно невероятным.

Одно из отражений было абсолютно нормальным — без всяких искажений. И тем не менее оно было самым жутким из всех: эта Ребекка просто стояла и смотрела на неё… А потом подняла руку и помахала ей, будто подзывая к себе!

Ребекка почувствовала, как у неё на голове зашевелились волосы и кровь отхлынула от лица.

А девочка-двойник не побледнела, и на её лице появилась улыбка, а рука снова повторила зовущий жест: иди сюда!

Ребекка почувствовала, что ноги сами несут её к этому зеркалу. Против её воли. Она понимала, что произойдёт что-то ужасное, если она подойдёт к этому зловещему отражению слишком близко (а тем более если к нему прикоснётся!), но она просто не могла остановиться. Таинственная сила, которая привела её в зеркальный лабиринт, заставляла подойти и протянуть руку своему двойнику по ту сторону зеркала.

Шаги, доносившиеся до неё, становились всё громче. Что-то дребезжало, и кто-то звал её по имени, но она была просто не в состоянии отреагировать или оторвать глаз от гипнотизирующего взгляда её призрачного двойника. А теперь, когда было уже слишком поздно, она поняла то, что прежде только чувствовала: это были не просто странные отражения, ведь зеркала и без того искажали действительность.

Вместо восьмиконечной комнаты со стеклянными стенами и кривыми зеркалами Ребекка увидела пейзаж, какой бывает только в кошмарных снах: под мрачным грозовым небом, в котором беспрестанно сверкали молнии, простиралась бесконечная равнина, покрытая застывшей лавой и чёрным гранитом, всю её прорезали рвы, наполненные пылающей жидкой лавой. Мощные вулканы выбрасывали в небо раскалённую горную породу, а среди туч парили огромные крылатые существа, высматривающие сверху, что бы ещё спалить своим огненным дыханием.

Это был тот самый кошмарный ландшафт из аттракциона «Пещера ужасов», по которому прокатились они с Таней.

Этот вид внушал такой страх, что Ребекка испуганно остановилась, чтобы перевести дыхание. Её сердце громко стучало. Шаги за спиной всё приближались, кто-то звал её, но она ничего не слышала. А в лице её зеркального двойника что-то изменилось: та Ребекка сердито нахмурила брови и смотрела на неё с неприязнью.

Иди сюда!

На этот раз Ребекка не смогла противостоять её приказу, как ни старалась. Против собственной воли она продолжала идти и тоже протянула руку. Её пальцы были уже в сантиметре от той руки — из зеркала, — и ей показалось, что на стекле появились волны, будто это было не зеркало, а вертикальная поверхность жидкой ртути. От зеркала исходил жуткий холод, и вдруг в глазах её двойника появилось что-то мрачное и чрезвычайно злое. Она видела уже не собственное лицо, а копию своего лица, только злую, коварную и подлую. При одной мысли, что она дотронется до этой ужасной карикатуры, её охватила паника. Она вскрикнула, но продолжала идти. Она просто не могла остановиться.

— Ребекка! Остановись!

Голос прозвучал прямо за спиной, и в нём было такое же отчаяние, как и в ней самой. Шаги приближались, и к злому выражению на отражённом лице примешалась растерянность, потом испуг.

Отражение снова подняло руку, и Ребекке показалось, что оно сейчас выйдет из зеркала и схватит её.

Но и её собственная рука тянулась к той руке. Ещё несколько миллиметров и…

Госпожа Осакус сделала такой прыжок, который можно было бы ожидать разве что от Джеки Чана, а не от почтенной классной наставницы, и в самый последний момент оттащила Ребекку назад.

Рывок был таким сильным, что они обе потеряли равновесие и рухнули на пол. Девочка, взмахнув руками, задела зеркало, оно тоже потеряло устойчивость.

Пока они с Осой падали на усыпанный опилками пол, зеркало медленно накренилось вперёд, ещё раз покачнулось и — грохнулось на соседнее зеркало.

То зеркало тоже упало.

И другое.

И следующее.

Словно костяшки домино, зеркала падали одно за другим и разбивались со страшным грохотом. Осколки дождём посыпались на пол.

Ребекка медленно выбралась из-под Осы, которая оказалась неожиданно тяжёлой, встала на колени и провела ладонью по волосам. С них посыпались крошечные осколки. Зеркала не просто раскололись, они разлетелись вдребезги. Пол был усеян сверкающими осколками, и Ребекке показалось чудом, что она осталась живой и невредимой.

— С вами всё в порядке, Ос… — начала Ребекка, но в последний момент поправилась, — госпожа Осакус?

Ответа не последовало. Охваченная недобрым предчувствием, она обернулась к учительнице.

Когда Оса была в ярости, то за ответом в карман не лезла. Ребекка была уверена, что Фелиция Осакус даже не слышала вопроса. Она сидела прямая как палка и белая как мел, уставившись на единственное неразбитое зеркало. Ребекка тоже взглянула в ту сторону, и у неё чуть не остановилось сердце…

— Огонь! Ураган! Где вы?

Тот, кто плохо знал мастера Фемистокла, добродушного, мудрого мага, и не видел его в дурном настроении, — никогда не подумал бы, что этот низкорослый старичок может так громко кричать. От его голоса в прямом смысле слова шатались стены.

Но кричать он умел, да ещё как! В данный момент он именно это и делал. Его голос — к тому же магически усиленный — гремел по всем закоулкам Университета, от него звенели оконные стёкла, а все ученики бросились искать укрытие или постарались куда-нибудь забиться. Даже Папильотка, которую Фемистокл знал лучше других учеников, предпочла лететь на почтительном расстоянии от него, а гном Кьюб на всякий случай вообще решил не показываться ему на глаза. Но ни один из двух драконов, которых вот уже на протяжении получаса разыскивал Фемистокл, разумеется, не появился.

Фемистокл обыскал весь Университет — причём два раза! — от подвала до чердака и даже применил магию, чтобы их найти.

Теперь, с развевающимися плащом и волосами и красным от гнева лицом, он нёсся по узкому проходу между шатрами и дощатыми будками. Прошло лишь несколько часов с тех пор, как он побывал здесь в последний раз. И за это довольно короткое время лагерь уже был не только полностью обустроен, но и украшен разноцветными развевающимися флажками, а различные помосты для уже объявленных вечерних представлений были роскошно оформлены.

Однако на всё это Фемистокл не обратил внимания, равно как и на испуганные, растерянные и сердитые взгляды, посылаемые ему вслед. Он поочерёдно звал то Огня, то Урагана, но безуспешно, и его лицо омрачалось всё больше.

Наконец он оказался у нужного шатра (который пришлось устанавливать в этот день два раза), стукнул ладонью по навесу, закрывающему вход, и ринулся внутрь, не дожидаясь ответа, — что при нормальных обстоятельствах было просто невежливо. Но этот день был во всех отношениях ненормальным, и если подозрение Фемистокла нашло бы своё подтверждение, то могли появиться проблемы, по сравнению с которыми простая невежливость — сущая ерунда.