Зеница рока (СИ) - Страница 37

Вдруг старики подняли посохи и крикнули, один: «Хынас — шмайя!», — другой — «Гулбаджа Ра!», — только заряды полетели не в псов, а в горные склоны. Сбитые с вершин камни ринулись вниз. После этого дервиши воткнули посохи в земли и прорычали: «Муруган!».

Горы вздохнули, словно в их недрах проснулись легендарные Титаны, качнули землю, и раздался рев — вниз ринулся горный поток из камней, пыли и кустарников.

Две грозные страшные волны, по мере приближения к земле, набухали, росли, но за мгновение до того, как лавины накрыла дно ущелья, дервиши исчезли.

Перелетев в место, где начинался спуск в долину, старики, было, обрадовались, но их счастье быстро испарилось. Дорогу им преградила высокая, в два человеческих роста, фигура дэва. У него были кривые короткие руки и ноги, толстое стянутое широким железным поясом блестящее от пота брюхо. Пояс украшали торчащие в разные стороны крюки, на которые были нанизаны гниющие человеческие головы. Живую башню венчала огромная, полузвериная, получеловеческая голова. На покатые бугристые плечи дэва был наброшен верблюжий халат, поверх которого сидело не менее дюжины псов — карлагов.

Увидев нового противника, старики только и смогли с тоской прошептать:

— Погонщик…

Да, не на тех они гадали. По жизни каландаров пришел погонщик карлагов.

[1]Шакра — могучий (санскр.)

[2]Прекрасный Нилупар правил племенами адхарма с XIV по XVII века.

[3]МУРУГАН — в индуизме воинственное божество дравидских племен южной Индии. Первоначально являлось божеством горных племён. Тесно связан с культом природы, и, вероятно, с почитанием огня и солнца (часто в свитках называется "красный Муруган"). Атрибуты — алое копье, гирлянды цветов, павлин, иногда слон. Нередко представляется с шестью лицами и двенадцатью руками. Культ Муругана тесно связан с шаманизмом. Жрецы вооружены церемониальными копьями.

[4]Арахниды — пауки

Слухи в Истамбуле разлетаются мгновенно. Совет не успел разойтись, а все волшебники святого города были уверены, что Махмуд-бега, его жену, сына и трех дочерей убил Фарух сын Абу-Бакра из Мараги! Тут же сотни магов приладили к поясам волшебные палочки, взяли ищеек, и отправились на поиски изменника. Солнце только встало, а столица уже была наводнена странного вида людьми, в чудно замотанных чалмах и тюрбанах, в длинных, расшитых звездами халатах, ведущихна поводках больших и малых собак, ящериц-варанов, а также хорьков и соболей! Некоторые чудаки вывели с собой котов таких гигантских размеров, что рядом с ними и стоять было страшно! Люди оглядывались, перешептывались, спрашивали друг друга: «Когда это в порт прибыло судно со звездочетами?». А тут вдруг иная напасть — над домами целыми стаями начали летать сороки, трясогузки, воробьи, чайки и, — кто бы мог подумать — летучие мыши. Но это полбеды. Многие жители, задрав головы вверх, показывали пальцами на стаи сов! И это ясным днем! Хотя, чему удивляться? На небе появилась плачущая Луна, недавно на берег моря, говорят, выбросило огромную, как дом, тушу кита. В Египте землю так трясло, что люди не могли устоять на ногах, а в Александрии прошёл дождь из лягушек. В мире много тайн и только Аллах Всемогущий знает, что всех ждет впереди.

Улейбулла, хозяин истамбульского караван-сарая, в двенадцатый лунный день зу-л-хиджа никаких сов не получал, никому не отправлял, но он тоже был в курсе произошедшего на Совете. Кто что сказал, как кто ответил, с каким выражением глаз, с какими интонациями в голосе.

Что не разведал — фантазия дорисовала.

Хозяин чайханы, подобрав ноги, сидел у себя в комнате и раскачивался — была у него такая привычка. Когда Улейбулла думал, он смотрел в стену и — вперед-назад, вперед-назад, вперед-назад — размышлял, а его тело отдыхало от разума. Вопросы всю ночь сыпались как горох в ступу, а хозяин караван-сарая искал на них ответы, но… не находил. К утру Улейбулла начал напевать. Услышав заунывные, как стон кочевника, подвывания, слуги чайханы приуныли — они знали, это пение хозяина ничего хорошего им не принесет. Даже Антип — анцыбал, рожденный в болотах Белой Руси, опасался заходить к Улейбулле. Но что поделаешь? — служба есть служба. Болотный чёрт в который раз, кряхтя и страшно про себя ругаясь, забрался по деревянным ступеням, кивнул охранникам и вошел в комнату хозяина. Выйдя в центр, и не зная, слышит ли его хозяин или нет? — начал доклад последних новостей:

— Асес-баши и Рафик Фаиз назначены, ля. Семь деньков. Да. Потом будут выбирать. А по улицам все бегают, гад! Может и Антипу побегать, ля?

Не увидев никакой реакции, Антип понял — ему лучше сидеть на месте и ждать новостей. Чёрт почесал колено длинными, похожими на сухие палочки, пальцами, тяжело развернулся и, оставив после себя густой кислый запах псины, вышел из комнаты.

Анцыбал недовольно покосился на дремавших у двери дэвов и под скрип ступеней спустился в чайхану. Пока шел до своего места, погрозил не слишком усердно натиравшим стол феям: ишь, что удумали, если хозяин занят, значит, следует отлынивать от работы? Антип залез на бочонок, служивший ему креслом, и уставился на входную дверь. В зале было пусто. Дело не в раннем часе — по утрам здесь обычно собиралось немало зевак — просто все клиенты, скорее всего, бросились на поиски Фаруха.

— Так всегда, — бурчал анцыбал, — когда другие ищут счастье, один Антип должен сидеть у ног хозяина!

За годы, проведенные на чужбине, болотный чёрт успел привыкнуть и к говорливым хвастливым османлисам, и к странным созданиям, коих не встретишь в родной, милой сердцу, такой далекой болотной тиши. Он уже привык к вечно недовольному хозяину, и острой еде, даже свыкся с адской, иссушающей его нежную кожу жарой. Просто он реже выходил на пыльные, грязные улицы, но сегодня прошел слух, что счастливец, который найдет Фаруха, получит сто золотых дукатов! Да за такие деньги он смог бы выкупить себя из рабства! Хватило бы и на дорогу домой и на богатые подарки многочисленной родне. Но золото, похоже, проплывало мимо. Хозяин на месте и слуга должен быть на месте. Ничего с этим не поделать…

Вдруг торчащая из стола куриная лапка свернулась, показав кукиш. Это могло обозначать только одно — у хозяина гости и его трогать нельзя. Антип поманил к себе пальцем одну из камышовых фей, пробурчал:

— Я на полчасика, ля. Если спросят, — чёрт закатил свои глаза вверх, — я к землякам в порт.

Но с затеей ничего не вышло: стоило Антипу вступить в коридор, как дэвы посохами перегородили путь.

— КУДА?

— В порт, ля.

— ЗАЧЕМ?

— К землякам.

— ДНЕМ НЕЛЬЗЯ.

Антип почесал спину.

— Да какой день, ля, утро, гад!

— ДНЕМ НЕЛЬЗЯ.

Анцыбал вздохнул, покосился на заросшие волосами коленки дэвов, посмотрел на свои — некрасивые, кривые, все в наростах и бородавках. Пока шел назад размышлял:

— Вот накоплю денег, и себе такие же сделаю, красивые, мохнатые. А то, что это такое — весь в болячках. Дома-то ладно, а тут нет, тут все смеются, пальцами тычут. У самих то рога, то крылья на непотребных местах, а всё туда же.

Как только вернулся на бочонок, подлетела парочка фей-камышовок, пропищала:

— Что, нашел звездочета? И где золотые? Угости медком.

Только природная проворность помогла козявкам увернуться от тяжелой руки анцыбала, а так бы хозяину пришлось искать новых слуг…

…Улейбулла был занят. Пару минут назад очаг вспыхнул лиловым и спросил, можно ли пустить гостя. Хозяин вскочил на ноги, выбежал в центр комнаты, приготовился и кивнул, мол, пускай. Тут же в очаге раздался хлопок и из облака дыма вышел Фарух. Какой он высокий — подумал Улейбулла, аж завидно. Хозяин заметил, что звездочет был бледнее обычного, красные глаза слезились, тонкая черная бородка чуть подрагивала.

Что ж, погоня никого не делает краше…

— Добрый день, хозяин Улейбулла, рад видеть вас во здравии и в спокойствии. Как ваше здоровье, как здоровье ваших питомцев? Не болеют ли чем, может помочь надо, какие травки достать?