Земляной А. Орлов Б. Игра краплёной колодой - Страница 8
- И на что эти аппараты похожи? - поинтересовался Александр Яковлев. - Истребители или бомбардировщики?
- Я тебе сейчас набросаю, Саша, а ты уж сам решай, что это такое, - ответил Микоян, и, вырвав листок из блокнота, несколькими штрихами изобразил нечто стремительное. - Вот. Если ты сможешь ответить: истребитель это или бомбовоз - мы тебе всем кабэ в ножки поклонимся.
Яковлев недоуменно повертел в руках рисунок, а потом с апломбом заявил:
- Ни то и не другое. Оно вообще не полетит!
- Правда? - ехидно поинтересовался Томашевич. - Совсем-совсем? Ни при каких условиях? - Он уже видел эскизный проект реактивного Дорнье, и хотя говорить об этом ему категорически запретили, это не мешало в открытую потешаться над менее информированными товарищами.
Яковлев не любил Дмитрия Людвиговича, и тот платил ему взаимностью. Томашевич был из конструкторов 'старой школы', и с некоторым пренебрежением относился к 'молодым да ранним', полагая их 'безграмотными авантюристами'. Александр же Сергеевич, как представитель тех самых 'молодых да ранних', утверждал, что 'старая школа' - это сборище троглодитов от авиации, которым уже ничего нового не выдумать.
- Ни при каких реальных условиях, - жестко заявил Яковлев, нажав на слово 'реальных'. - А если у вас, товарищ Томашевич, есть возражения, то готов поспорить... - И он еще раз посмотрел на рисунок, теперь уже более внимательно - При таком профиле крыла скорости должны быть такие... такие...
- А разве они в принципе недостижимы? -поинтересовался Михаил Михайлович Пашинин, заместитель Поликарпова. - Я слышал, что недостижимы только скорости, превышающие скорость света. Но этот красавец вроде как и не должен летать быстрее света, а?
Пашинин, не смотря на молодой возраст, был сторонником 'старой школы' и 'короля истребителей', так что ничего иного кроме ехидства Яковлев от него и не ожидал. Хотя в этом зале только итальянцы были не в курсе того, что Яковлеву симпатизирует САМ. Хозяин...
- Очень интересно, - хмыкнул сидевший рядом с Яковлевым совсем еще юный зять Михаила Кагановича Сильванский. - А вы, уважаемый товарищ, вслед за товарищем Томашевичем готовы народные деньги переводить на странные эксперименты? По достижению самолетами скорости звука, так что ли? - скорчил он презрительную гримасу. - Ничего у вас не получится, дорогие товарищи: концы лопастей винта войдут во флаттер и - пиши пропало. Я это еще на втором курсе выяснил, а у вас, вероятно, как у Сантос-Дюмона: 'Самолеты не поддаются расчетам так же как музыка или живопись' ?
- А где вы здесь разглядели винт, молодой человек? - едко спросил Томашевич. - Покажите, сделайте одолжение, а то я, по старости и слабости зрения и не разгляжу...
Пикировка могла бы затянуться, но в это время распахнулись двери, и в зал вошли шестеро. Весь зал в едином порыве поднялся: вошедшими были Сталин, Муссолини Эрнст Тельман а следом за ними шел человек в штатском костюме, с близорукими глазами на умном, тонком лице. И замыкали трое офицеров-авиаторов в форме майоров РККВФ 'Росса Аэронаутика' и Люфтваффе соответственно.
Против ожидания Сталин, Муссолини и Тельман сели с самого края стола президиума, а в центре устроились три лётчика. Многие советские авиаконструкторы хорошо знали лобастого, упрямого майора Чкалова, их итальянским коллегам был хорошо знаком майор Франческо Брак-Папа - летчик испытатель, прославившийся на весь Апеннинский полуостров своими рекордами и отчаянным воздушным хулиганством, а немецкие специалисты были знакомы с вернувшимся из США Эрнстом Удетом - асом первой мировой войны.
Пилоты почти синхронно оглянулись на лидеров, и те, также синхронно чуть кивнули. Чкалов встал и подошел к краю сцены:
- Вот что, товарищи. Мы здесь все собрались ради одного, на первый взгляд, очень простого дела. Дело самое простое: нашей авиации, как у нас, так и в Италии и Германии нужны новые самолеты. Истребитель-перехватчик, пригодный, кстати, и для ночного боя, истребители поля боя двух типов: истребитель-бомбардировщик и многоцелевой истребитель. А кроме того нам нужны бомбардировщики: пикирующий легкий, с бомбовой нагрузкой около тонны, легкий фронтовой с такой же нагрузкой, но с увеличенной дальностью и возможностью действия не только в тактическом но и в оперативном тылу противника; средний бомбардировщик с бомбовой нагрузкой в три тонны для работы по оперативным и стратегическим тылам, тяжелый бомбардировщик дальнего действия с нагрузкой до шести тонн бомб.
В зале началось некоторое шевеление, а Чкалов меж тем продолжал:
- Кроме того нашей авиации требуются бронированные штурмовики для действий непосредственно на поле боя, тактический и стратегический разведчики, а для морской авиации - легкие и средние торпедоносцы, могущие нести одну или две авиационные торпеды соответственно. Задача ясна, товарищи?
- Это, простите, конкурс? - помолчав, спросил с места Григорович и закашлялся. Патриарх русского авиаконструирования последнее время чувствовал себя неважно. - А какие же, простите, нам даются сроки? И когда состоится обсуждение технического задания? И потом хотелось бы уточнить: в этом конкурсе участвуют все присутствующие?
Тут же загомонили все. Старики и молодые тут же кинулись обсуждать характеристики будущих машин, дружно наседая на мотористов с требованиями дать им то, а лучше - это, а уж в идеале - и то, и это, и еще другого 'восемь штук заверните'...
Брак-Папа подошел к Чкалову, и хлопнул его по плечу. На груди итальянца неброско сверкнул новенький орден Красного Знамени - за десять побед в германском небе. Тщательно подбирая слова, майор Росса Аэронаутика медленно заговорил:
- Товарищи... они тебя неправильно... понимать, Валери. Они... решать, что ты... рассказать им про... конкуренция. Они не понимать... конкуренция - не надо...Совсем.
- Франческо прав!- Чкалов резко взмахнул рукой, призывая к тишине, - Это - не конкурс! Хватит с нас ваших турниров-соревнований и подковерных интриг! Нам на этих самолетах летать, и выбирать из десяти образцов наименее плохой мы больше не хотим!
Он перевел дух и продолжил:
- Решением Советов Народных Комиссаров СССР, ИССР и Германской советской республики меня, товарища Брак-Папу и товарища Удета назначили кураторами военной авиационной промышленности от правительств наших стран. И мы доводим до вас решение министерских и комиссарских комиссий. Отныне создаются два объединенных КБ истребителей, три - бомбардировщиков и штурмовиков, одно - разведчиков и два - морских самолетов. И еще одно кабэ - двигателей. Сейчас вам будет предоставлена возможность решить: кто в каком бюро будет трудиться.
Фон Удет демонстративно поднял свои наградные золотые часы с автографом Сталина, обвёл присутствующих тяжёлым взглядом и негромко произнес:
- Одна половина часа. Решать. Потом... - и он многозначительно замолчал.
Половина присутствующих зябко поежилась, вторая - облилась жарким потом. 'Потом...' могло означать все что угодно: от свинцовых рудников Римини, до гарроты в тайных застенках Organizzazione di Vigilanza e Repressione dell'Anticommunismo , и от золотых приисков ледяного Магадана, до пули в затылок в подвалах Гестапо...
Валерий Чкалов, уловил настроение собравшихся, и счел необходимым успокоить:
- Через полчаса, товарищи, тех, кто не определится, распределим по 'кабэ' в приказном порядке.
Этого не хотелось никому, и разделение по группам пошло намного быстрее. Уже через четверть часа Бартини, Болховитинов, Ермолаев, прибрав к себе Челестино Розателли сообщили о создании объединенного конструкторского бюро скоростных средних бомбардировщиков. Еще через пять минут вокруг солидного Туполева собрались Мясищев, Архангельский, Петляков и, к удивлению многих, Яковлев с Томашевичем, образовав кабэ стратегической авиации. Сухой, переговорив о чем-то с Поликарповым и Туполевым, вместе с Илюшиным ушел к Джованни Пенья и Алессандро Маркетти. Так образовалось объединенное интернационально конструкторское бюро легких бомбардировщиков и самолетов поля боя. Неман и Четверухин соединились с Джузеппе Панцери и Антонио Парано в кабэ разведчиков, Григорович вытянул на себя морскую авиацию, а Поликарпов, Микоян, Гуревич, Мессершмитт, Пашинин, Лавочкин и Джузеппе Габриелли - оба истребительных кабэ.