Земля необходимых - Страница 93

Если все будет хорошо, то через семьдесят пять часов бросим якорь на рейде Нью-Дели, под прикрытием англичан. А еще раньше, через пятьдесят часов окажемся в английской зоне безопасности.

Я опёрся на поручни и поглядел вниз, на бегущую к корме волну. Автомат качнулся на длинном ремне и стукнул об стальную стойку. Поправив калаш, я отошел от борта и встал возле носового швартовочного шпиля. От здоровой железяки пахло свежей краской, которую я сегодня днем нанес на вытертые канатом полосы. Неподалеку пробегала якорная цепь, уходя за борт к большому стальному якорю на скуле сухогруза. Ее я тоже выкрасил кузбаслаком. Вообще, бак мне стал практически родным после проделанных мной здесь малярных работ. Боцман очень вдохновился дополнительной рабочей силой, и затеял было основательный ремонт на верхней палубе. Но сегодняшняя радиограмма поставила на планах боцмана вопросительный знак. Места, куда сейчас мы топали, были не самые безопасные в плане судоходства. Племена, переселенные Орденом на Южный берег Залива оказались далеко не миролюбивы, но при этом весьма многочисленны. И пиратство на побережье, захват судов, разорение рыбачьих деревень оказались для них неплохим промыслом.

Конечно, «Медведь» для них слишком здоровый зверь. Зушка на надстройке, и пара браунингов оставят от любой фелюги одни щепки на волнах, не играют против скорострельной зенитной пушки гранатометы. Но береженого Бог бережет, не береженого конвой стережет. Или неосторожный рыбу кормит. Так что мы разделились на вахты, и дежурим на баке, наблюдая за акваторией. На самом носу, в вынесенном вперед гнезде, установлен один из крупнокалиберных пулеметов, за которым сидит палубный матрос. Еще один установлен на юте, и там тоже вахта, и тоже в специальном гнезде. Таким образом все мертвые зоны ЗУ-23 простреливают М2, а мы дополнительные глаза и уши.

Внизу гулко стукнула волна в скулу корабля и прошуршала по борту. Вообще, на корабле никогда не бывает тихо. Гудит машина, слегка подрагивает корпус судна на ходу, свистит ветер в расчалках, гудят вытяжки. И это ночью, а днем добавляется какафония рабочих звуков и матюки боцмана. Шумно на корабле, почти как в работающем цехе.

В порту стояло около десятка небольших судов на якоре, и пять маленьких военных кораблей возле пирса напротив. Массивный «Медведь» пришвартовался возле берега на две здоровенные бочки, метрах в пятидесяти от маленького бетонного пирса буквально десять минут назад. Только команда «отбой» прозвучала в громкоговорителях. Сергей, палубный матрос, мужик лет тридцати пяти-сорока, насквозь прожаренный и Ленчик, молодой парень с черепушками на бандане, тоже прожаренный солнышком радист, сворачивали излишки толстого пенькового троса на палубе кольцами.

– Давай поможем, – предложил я, вылезая из трюма. Трос мокрый, тяжелый даже на вид.

– Не надо, заканчиваем. Вам сейчас итак работенки привалит, – отмахнулся Серега.– Больше полусотни на «Мишке» пассажиров окромя трюма никуда не влезут. Будете гамаки вешать и навесы колотить. А мы за продуктами рванем с суперкаргой, скорее всего, – матрос закинул последнюю петлю на бухту, и вытер пот рукавом. – Ну и духотень, блин. А еще день ведь только начался. Да и пованивает. За оружием смотрите внимательно, парни, а то ржа сожрет калаши махом.

Это да, мы вроде как к жаре привыкли, но к такому нет. Мокрое, душное, ощутимо тяжелое нечто вместо воздуха. Майка, практически мокрая, прилипла к телу. Шорты волглые тоже, неприятно. По борту побежала струйка воды от множество мелких капелек.

Правда, красиво, говорить нечего. Справа чисто белый Форт-Беркенхед, выстроенный на высоком мысу в лучшем колониальном стиле, с британским флагом над высокой башней, и тяжелый, массивный, даже мрачноватый и очень богатый, по другому не скажешь, замок местного раджи на противоположной оконечности бухты. Стены замка выстроены из черного камня, а сами корпуса из ярко-красного, и флагов над ним с десяток, по паре на каждую из башен. Плюс купола-крыши явно из нержавейки, оцинковка махом сгниет в здешнем воздухе. Невероятно яркая зелень за замком и фортом, пышная, тяжелая. Вроде как ярче, чем в наших горах. А от пирса начинается сам порт, и за ним город. Тоже яркий, но бедный. Даже отсюда видать множество народу на улицах. Прямо за пирсом выкрашенное в белый цвет здание управы порта, простое, деревянно-дощатое, но с толикой помпезности в виде массивных колонн. Дальше рыбный рынок, где продают улов с сотен небольших лодок, буквально усыпавших берег направо и налево от пирса.

Мы прошли на левый шкафут, где еще одна пара матросов сноровисто опускала трап с небольшой площадкой внизу. От берега уже отошел маленький баркас с флажком на корме, и побежал к нам, рассекая темно-зеленую воду. Из-под баркаса в стороны брызнула целая россыпь мелких рыбешек.

– Освободимся, нужно наш товар капитально солидолом смазать, – озабоченно сказал мне Малик, ожидая ц.у. от негромко переговаривающихся кэпа, Артемьева, старпома и суперкарго.

На подошедшем баркасе пара матросов зацепилась баграми за площадку трапа, на которую ловко перебрался здоровенный мужик лет под пятьдесят в выгоревшем камуфляже с шевроном «Royal marines commando» на рукаве и когда-то темно-зеленом берете. Поднялся по трапу, козырнув при входе на судно. Бывший вояка, по привычке честь флагу отдал. К нему подошел наш кэп, тоже козырнул, и повел гостя наверх, в рубку. За ними поднялись старпом и механик.

А к нам подошел Артемьев.

– Ребят, судя по всему, нам придется съехать из кают. Детишек оказалось больше тридцати, полтора десятка совсем маленькие, им итак досталось. Сами понимаете, путешествовать здесь под открытым небом – не для маленьких ребятишек. Ольга обещает привезти гамаки, натянем их в трюме, сделаем навесы. Для себя и женщин. Плюс открытую кухню нужно сделать, корабельный камбуз просто не рассчитан на такое количество едоков.

– И душ на юте сделаете, парни, – подошла суперкарга. – Я сейчас на берег, за продуктами, гамаками, упаковки с питьевой водой привезу. Вы же с боцманом поработайте. Евграф Сергеевич(такое вот заковыристое имечко у боцмана) покажет, где разместить гамаки, сделаете отдельно женскую половину, отдельно для себя. И ребята, просьба к вам. К этим людям повнимательнее, досталось им очень сильно.

– А что случилось, в конце-то концов? И как здесь наши оказались? – Лена не вытерпела. Она тоже оклемалась от морской болезни, и второй день мучается от любопытства. Нам тоже интересно, как и что случилось, но Ленку этот вопрос прямо-таки гложет, а никто не знал.

– Если коротко, то из Узбекистана переселили сюда русских женщин с детьми. Ну, не только русских, русскоговорящих, так правильнее. Здесь их прямо на Базе встретили, три дня подержали на общаге, помогли с получением АйДи, помощи переселенцам, ну, по тысяче экю которая, и вывезли, вроде как в Россию. Но не в Россию, а сюда, в город, работорговцам. Женщины все до сорока, девочки, мальчики, самый ходовой товар. Плюс пару десятков узбекских девочек и мальчиков из детдома, откуда-то с захолустья. Ограбили, женщин почти сразу изнасиловали, детей правда не тронули, только на цепь посадили. Им очень повезло, что с ними оказалась, совершенно случайно, одна пожилая женщина. Ее избили, и выкинули со двора. Думали, местные добьют. Тут нравы очень крутые в городе, но она сумела выжить, найти английский патруль, объяснить им все. Те вызвали маринс из форта, морпехи взяли штурмом этот притон, освободили наших, постреляв при этом торгашей, а пятерых выживших работорговцев повесили на воротах. Вот такая история, ребята. Давайте, вам пора работать, а мне на берег.

Тем временем морпех вместе со кэпом спустились с ходового, и с корабля спустились на баркас. Крючковые оттолкнулись баграми, и баркас лихо развернувшись, пошел к берегу. А наши стали спускать свой баркас, так как предстояло сделать не одну ходку на берег за товаром, а платить перевозчикам никто не собирался.