Земля и космос. От реальности к гипотезе - Страница 50

Мы больше не можем тешить себя иллюзиями, что находимся в бесконечном мире, мы в ужасно конечном мире (и уже начали это чувствовать), и нам придется учесть это, иначе мы погибнем.

То, что мир конечен, мы можем судить по тому, насколько сильно зависят друг от друга различные его элементы. Давайте попытаемся грубо оценить эту взаимозависимость расстоянием между отдельными цивилизациями в разные времена истории. Когда Земля была малонаселенной, она казалась бесконечной, и отдельные цивилизации, даже не так далеко расположенные, могли совершенно игнорировать друг друга. Но с течением времени, чтобы можно было не замечать других, стали требоваться все большие расстояния. Возьмем всего несколько примеров.

В 1650 году до н. э. греков никак не беспокоило то, что египетское Среднее царство (находившееся от них на расстоянии в 500 миль) пало под натиском завоевателей-гиксосов. Однако в 525 году до н. э. завоевание Египта персами уже намного увеличило опасность завоевания Греции.

Смертельный поединок между Римом и Карфагеном в 215 году никак не отозвался в сердцах древних бриттов на их маленьком тесном острове, находившемся в тысяче миль от разыгравшихся сражений. Однако к 400 году н. э. положение Италии после вторжения немецких завоевателей очень взволновало древних бриттов, поскольку присутствие Алариха в северной Италии стоило Британии находившейся в ней римской армии и ее цивилизации.

До 1935 года большинство американцев могли жить так, словно их совершенно не касалось происходившее в Европе, в трех тысячах миль от берегов Америки, но не прошло и поколения, как им стали говорить (и они поверили в это), что то, что произошло в Сайгоне, в десяти тысячах миль, является столь жизненно важным, что десятки тысяч американцев должны там умереть.

Если кто-либо хочет взять на себя такой труд, он может составить график, показывающий изменение по времени минимальных дистанций, требующихся для изоляции. Эта линия не будет прямой, но я думаю, все же она окажется без резких скачков, довольно ровная в начале и намного более неравномерная в конце.

В наши дни укрыться за большим расстоянием уже нельзя. Максимальное расстояние на поверхности Земли составляет 12 500 миль — и это недостаточно далеко, чтобы считать себя в безопасности. Да, люди, возможно, хотят изоляции, они могут с упорством утверждать, что их не волнует то, что произойдет в 12 500 милях от них или даже в 500 милях, но это все равно что, закрыв глаза, утверждать, что солнце село.

Конечно, взаимозависимость является не только политической или военной — она также носит экономический, социальный, культурный и разные другие характеры. Все сколько-нибудь важные события (а сейчас мало что можно назвать не важным), случающиеся в мире, не могут не отзываться повсеместно. Поскольку четыре рок-певца в Ливерпуле несколько лет назад решили, что к парикмахеру ходить не надо, я отрастил себе бакенбарды.

Но не стоит пренебрегать малозначительными событиями. Давайте уясним одну вещь. Уже невозможно решать насущные проблемы планеты, считая, что мир бесконечен. Какую проблему ни возьми — перенаселение, истощение ресурсов, увеличение загрязнения или усиление социальной нестабильности, — ни с одной из них не справиться, не обращая внимания на остальную часть Земли.

Поскольку ни один народ не представляет подавляющего населения планеты, не заселяет большей части земной поверхности, не располагает большинством ресурсов и не обладает абсолютным доминированием, каждая нация считает себя «маленькой частью планеты». По моему мнению, это означает, что ни одна нация не может решить своих проблем в одиночку.

Парагвай не сможет этого сделать в изоляции — как не смогут и Соединенные Штаты, и по той же причине. Как Парагвай, так и Соединенные Штаты имеют дело лишь с маленькой частью проблемы — как и другие страны, — и их шаги потерпят неудачу, если другие страны их не поддержат.

Предположим, что Соединенные Штаты решили проводить политику строгого контроля за загрязнением окружающей среды и установили ограничение рождаемости в 200 миллионов человек. Может это как-то решить наши проблемы, если остальной мир будет плодиться подобно кроликам?

Могут сказать, что даже при стабильном народонаселении с нашей превосходной технологией мы легко можем защитить себя от остального мира, особенно если остальной мир будет испытывать голод и бедствия из-за перенаселения.

Но некоторые из этих держав имеют ядерное оружие, которое способно нанести нам огромный ущерб, пока мы стираем их с Земли; и все они имеют ресурсы, которые нам приходится импортировать. Мы можем с холодным сердцем смотреть на голод, который они испытывают, — но что будет, когда этот голод бросит эти народы на нас?

И что будет, если остальной мир также достигнет стабильного уровня народонаселения и с энергией примется за большее экономическое влияние в мире? Представьте, что каждый народ начнет драться за лидирующие позиции, не обращая внимания на других. Сможем мы убедить их, что половина их ресурсов принадлежит нам и что им не дозволено пользоваться этими ресурсами только потому, что мы не хотим ради кого-то с ними расставаться? Список наших потерь во Вьетнаме не придает мне уверенности в способности навязать нашу волю миру.

И если они как-то улучшат положение своих дел, не нанеся при этом нам ущерба, и начнут загрязнять окружающую среду с той интенсивностью, которой требует высокий уровень благосостояния, то что будет тогда?

Если мы в Соединенных Штатах очистим реки, перестанем засорять озера и задымлять атмосферу, что этот Кнут (король Англии (1016–1035), Дании (1018–1035) и Норвегии (1028–1035). — Примеч. пер.) нового времени скажет о воздухе и воде Земли в целом: «Не пересекайте наши границы, поскольку у вас не чисто»?

Короче, наши проблемы носят общепланетный масштаб, и решения их также должны быть общепланетными.

Но что означает необходимость прийти к какому-либо соглашению для выработки общепланетарных решений?

По меньшей мере это означает, что Соединенные Штаты и Россия должны работать вместе. Между ними немыслима не только война, но даже основанные лишь на упрямстве и подозрительности разногласия, которые могли бы помешать совместным действиям по решению этих проблем, что в конечном счете приведет всех к гибели, но более мучительной, чем война.

Не следует давать национальной гордости и патриотизму мешать этому процессу. Здесь совершенно неуместно думать, что русские — это всего лишь банда комми (презрительное название коммунистов. — Примеч. авт.), в то время как они считают, что мы — всего лишь банда империалистов. Правы они или нет, правы мы или нет — а может, правы и те и другие или и те и другие ошибаются, — это не играет роли. Мы просто вынуждены работать вместе, искать соглашения и выполнять их — или же мы все пойдем ко дну.

Но даже Соединенные Штаты и Россия вместе не могут сделать многого. Может также потребоваться искреннее стремление к сотрудничеству Западной Европы, Китая и Индии, чтобы найти общепланетарные решения. За ними — вольно или невольно — может последовать весь остальной мир, и, возможно, даже под плеткой.

Не поймите меня неправильно. Мне не нравится мысль о том, что самые могущественные нации должны применять силу, чтобы заставить выстроиться в линию всю планету. Я хотел бы видеть демократические правительства во всем мире с сильной, свободно избранной исполнительной властью с ограниченным сроком правления. Хотел бы представительные законодательные органы, которые уважают общепринятые в мире законы и подчиняются мнению большинства населения. Но меня беспокоит мысль, что такое недостижимо в ближайшие тридцать лет, а по моему мнению, мы имеем впереди только тридцать лет.

Таким образом, мы должны искать какой-то выход.

Проблема состоит в том, что наше общество, наша культура, все наши представления базируются на предположении, что мир бесконечен. Именно эта мысль звучит в словах моей знакомой дамы, что я привел в самом начале: «Давайте решим наши собственные проблемы прежде, чем решать проблемы других народов». Она не понимает, что нет больше разделения на «наши и ваши» проблемы — все они «наши».