Земля будет вам прахом - Страница 67

Кровь, хлеставшая из носа, мешала видеть, но когда я посмотрел снизу на поверхность воды, мне показалось, что все эти светлые и темные блики не могут быть вызваны только моим барахтаньем. Такого холода я никогда в жизни не испытывал. Холод и отчаяние охватили меня, холод, отяжеленный покорностью тех, кто уже ушел. Мне казалось, нас затягивает в центр Земли. По мере того как мы уплывали вглубь, возникало впечатление, что вместе с нами погружаются и другие. Но я не хотел быть вместе с ними. Ни теперь, ни когда-либо. Я оттолкнулся обеими ногами, чувствуя себя так, будто борюсь со сном. Будто чьи-то руки хватают и тянут меня за голову, их ногти оставляют царапины на моих щеках. Я продолжал отталкиваться, подгребая свободной рукой и поднимаясь к поверхности.

Наконец мы снова оказались наверху. Теперь я был готов к этому и сразу принялся подгребать к пристани. Брук намного опередила меня, она выбралась на берег и кричала Кори, который уже целился мне в голову.

Я снова быстро ушел вниз, подался в сторону и вынырнул.

Кэрол, казалось, замерла на пристани.

— Кори, сейчас же!

Брук тыкала пальцем в моем направлении, ее голос был едва слышен за ветром, швырявшим хлопья снега так, словно началась метель. Если бы не опасность близкой смерти и не запах, преследовавший меня последние два дня, я бы полюбовался, пожалуй, этой игрой природы. Это был не коричный запах, не запах пряностей, а вонь, такая резкая, что мозг оказался не способен определить ее.

Я отчаянно оттолкнулся обеими ногами и ринулся к пристани, чтобы между нами и ружьем появился барьер. А Кори тем временем вел ствол за целью, пытаясь нащупать просвет в падающем снеге, чтобы выстрел был точным.

Брук продолжала кричать, приказывать ему сделать это, сделать сейчас же.

Тайлер цеплялся за меня, его голова лежала на моем плече, и я почувствовал, как он напрягся в тот самый момент, когда раздался приглушенный звук выстрела.

Кэрол вскрикнула.

Я продолжал отталкиваться ногами, не зная, что еще делать, и наконец ухватился за ступеньку пристани. Тайлер лягался и кричал, и я был уверен в одном: пуля не попала ему в голову, потому что держал он ее прямо, кровь не текла и все на ней выглядело целым, по крайней мере, насколько я мог судить.

Я попытался нащупать опору для стопы, но почти перестал чувствовать ноги. Похоже, опоры не было. Я закинул Тайлера на плечо и левой рукой ухватился за следующую ступеньку, чувствуя, как застонали мышцы обеих рук: я все свои силы вложил в то, чтобы вытащить нас из воды.

Тайлер кричал, но, похоже, это были не крики боли. Его пальцы впились в мою спину, и я, повернув голову, увидел, что он уставился на что-то за моим плечом.

Я подтянул нас еще на одну ступеньку и попытался выкинуть из головы все, кроме одного: нам нужно преодолеть следующую ступень. Я старался не слушать звуки ветра и шелест деревьев, а самое главное, не замечать этот запах. Я уже не знал, исходит ли он от озера, или от деревьев, или от земли, или от меня самого. Такой запах обволакивает вашу душу, когда вы лежите в могиле, запах вашего собственного гниющего тела. Такой запах остался бы, убей вы все живое, кроме того единственного, что обитает между деревьями в этих горах, плавает в этих озерах и недоступно взору.

Еще ступенька, и наконец моя нога нащупала опору. Теперь я смог преодолеть последние ступени.

Когда моя голова появилась над уровнем пристани, я увидел Кори — он лежал лицом на заснеженной земле в нескольких ярдах от места, где стоял. Перед ним сидела Брук, издавая звуки, который я не возьмусь описать. За ними стояла Мэри, яростно крича что-то новому персонажу нашей пьесы.

Это была Кристина с дробовиком Билла в руках.

Упав на доски пристани, я увидел, как подалась назад, к берегу, Кэрол. Поначалу я подумал, что она смотрит на меня, но потом понял, что она уставилась на то, что несколько мгновений назад напугало Тайлера, на что-то, все еще находящееся за мной.

Я осторожно отцепил пальцы Тайлера от своей шеи и поставил его на ноги.

— Беги к мамочке, — сказал я.

Он смотрел на меня — он был слишком испуган. Я вспомнил, как нужно улыбаться маленьким.

— Ну, беги, — повторил я, переполняясь наконец любовью к нему. — Беги к ней. Скорее.

Он помедлил, сделал шажок назад, потом повернулся и побежал по пристани, как исчезающее воспоминание.

Когда он добрался до Кэрол, мимо них в мою сторону пошла Кристина. Выглядела она изможденной, и тут я понял — слишком поздно. Да, она была гораздо более худощавой и высокой, да, она красила волосы, чтобы скрыть рыжину, но она страшно напоминала мне Мэри. Еще я понял, что она смотрится такой же усталой, как хозяйка мотеля в день моего приезда.

— Не оглядывайтесь, — сказала Кристина, подходя ближе. — Пока еще нельзя.

Моя спина горела, а лицу было так холодно, что оно ничего не чувствовало. С другой стороны, появилось ощущение, что я нахожусь в нескольких дюймах от солнца.

Кристина остановилась, не дойдя пары футов. Она протянула руку и провела ногтем по всем царапинам, которые, как я начал чувствовать, загорались у меня на лице.

— Это максимум моих возможностей, — сказала она исполненным печали голосом. — Простите. Я с таким не сталкивалась.

Она пошла назад, и ее тоже, казалось, утягивало куда-то в сторону, в сон, которому я больше не принадлежал.

— Теперь можете смотреть, — разрешила она наконец.

Я повернулся.

Я почувствовал нечто, обитавшее здесь с давних пор. Это место было ему и телом, и домом. Нечто, присутствовавшее в каждом дереве, в ветре, в слякоти, звучало в каждом эхе, падало с каждой снежинкой, сообщало о любом законченном деле, о любой сокрытой тайне, о любом несовершенном поступке и слове, сказанном под этими небесами.

Я знал, что слышал его голос — в самое глухое время худших моих ночей он нашептывал мне на ухо. Я знал, что много лет назад он помогал моему пальцу нажимать на курок, двигал моим языком но вечерам, когда я говорил «да», хотя должен был сказать «нет»… А может, делая все это, я тем самым подпитывал его. Теперь он пах моей кровью, и я узнал этот запах. Я понял, что воспринимал его как запах только потому, что мои органы чувств не представляли, что делать с осознанием присутствия этого существа. Это было нечто, что нельзя увидеть или потрогать, невозможно ударить, победить или оттолкнуть. Поэтому я не пытался.

Я позволил ему пройти через рот и нос, глубоко вдохнул его, зная, что это единственный способ не дать ему добраться до тех, кто стоит позади меня. Все под солнцем следует путем наименьшего сопротивления. Вода течет вниз. Люди совершают грешки. И это существо выбрало человека, который оказался ближе других в пространстве. И этим человеком был я.

На мгновение стало темно, будто исчезли любые различия и все, что было сотворено, сошлось в точку. Я понял, что события, ожидавшиеся сотню лет назад, по-прежнему возможны, а еще — что сегодняшняя ночь останется здесь навечно, на расстоянии мгновения от любой другой ночи. Если кто-то однажды в будущем остановится на этой пристани, я буду здесь, рядом с ним, и он отвернется от меня в тревоге. Я слышал рев медведей, горных львов и существ, которые жили в этих лесах гораздо раньше и чьи кости все еще не обнаружены. Я слышал звук копыт, топоров, слышал, как поселенцы сколачивают хижины, которые теперь давно сгнили. Я снова видел фигуры, являвшиеся мне предыдущим вечером в лесу, но теперь они, казалось, стояли на краю пристани спиной ко мне. Фигуры взрослого и троих детей, с которых капала вода.

У себя за спиной, в том, что называется «здесь и сейчас», я смутно ощущал скорбные крики Брук Робертсон и испытал горькое чувство победы. Остались только лес под ногами и запах, глубоко впитавшийся в мои кости.

Потом фигуры в конце пристани пропали.

Казалось, озеро растворяется за занавесом падающего снега, перестает быть стеной и возвращается в горизонтальное положение. Я почувствовал, что могу отвернуться, что оно больше не притягивает меня, и посмотрел вдоль пристани в сторону берега.