Землепроходцы (СИ) - Страница 38

Итогом скоротечной военной кампании стало не только восстановление порушенной справедливости, но и обретение флотом Новороссии практически исправного достаточно крупного судна и подготовленной команды. Из шестидесяти захваченных в плен моряков не нашлось ни одного, кто предпочел бы пеньковую веревку на шее, службе в Новом Свете.

К счастью дальнейшее путешествие прошло без особых приключений и вот как мы уже говорили, в начале сентября 1508 года перед глазами нашего героя открылись ставшие уже родными берега Нового Света, а точнее остров Ньюфаундленд. Отсюда путь экспедиции лежал на юг, и всего через несколько дней корабли бросили якоря на траверзе береговых батарей Форта Росс.

орой наши герои наконец-то собираются все вместе, а читатель встречает многих старых знакомых.

Промозглый ноябрьский ветер с дробным стуком швырнул в оконный переплет горсть крупных, тяжелых капель, не смог пробиться сквозь стекло в теплое, нагретое камином нутро комнаты, раздосадовано взвыл и забарабанил по подоконнику струйками холодного осеннего дождя.

Хрупкое гусинное перо, чуть слышно щелкнув, сломалось, оставив чернильное пятно на желтоватом бумажном листе. Алексей негромко чертыхнулся, бросил пришедшую в негодность письменную принадлежность на стол, поспешил засыпать кляксу песком. Сдув песчинки на пол, поежился, встал из-за стола, подойдя к камину, подбросил в него пару поленьев, подкормив затухающее пламя. Затем подошел к окну, протерев рукой запотевшее стекло, задумчиво уставился на расстилающуюся перед ним картинку. Из окон его кабинета, расположенного на втором этаже двухэтажного здания министерства государственной безопасности открывался вид на главную городскую площадь Форта Росс.

Несмотря на мерзкую, слякотную погоду, по случаю воскресного дня на площади кипела ярмарка. То там, то здесь, возле укрытых навесами торговых прилавков, заполненных товаром, то и дело возникали небольшие группки оживленно жестикулирующих, спорящих и торгующихся продавцов и кутающихся в плащи покупателей. Еще-бы надо быстрее продать и купить необходимый в хозяйстве товар, пока на дворе стоят последние сравнительно теплые осенние деньки, когда водные магистрали рек, еще связывают между собой города и селища. Пройдет совсем немного времени, ударят первые морозы, пойдут забереги, встанет тонкая корка льда, и останется только дожидаться, когда этот лед скует реки надежной броней, по первому снегу лягут санные дороги, и лыжные тропы, снова оживет, затихшая было, торговля. Но это все будет потом. А сейчас, здесь собралось, наверное, подавляющее большинство населения столицы княжества и окрестных поселений. Кого только не увидишь. Пропахшие морем и рыбой промысловики, пришедшие с Ньюфаундленской банки и из Георгиевского залива с новым уловом и богатой добычей. Моряки с новоросских и иностранных судов, мачты которых густым лесом выросли над заливом реки Благодатной, под бдительным присмотром береговых батарей Южного форта. Крестьяне из близлежащих деревень и хуторов, приехавшие поскорее сдать купцам излишки зерна и овощей. Припасы эти погрузят в трюмы кораблей и увезут в Исландию, чтобы обменять на так нужных в крестьянском хозяйстве лошадей, и овец. Индейцы, но их сейчас мало, не сезон. Вот ляжет снег, наденет зверье теплые шубы, тогда и охотники будут появляться чаще, сбывать торговцам на рынке и трактирщикам свежее мясо, а казенным приказчикам пушистый товар. Не торопясь с достоинством, прогуливаются мастеровые с верфи и окрестных мануфактур. Эти пришли целыми семьями, чтобы потратить недельное жалование. Громко кричат, зазывая клиентов, мелкие лавочники и ремесленники — владельцы небольших мастерских, отчаянно пытающиеся "толкнуть" свой товар. Бродит между рядами промокший и продрогший полицейский-городовой. Это его участок, его "земля", он здесь царь и бог. Строгий, но справедливый, пользуется почетом и уважением и у торговцев и у покупателей. Наверняка и подарки принимает, стервец, но не наглеет, все в рамках приличия. Однако не один он здесь представитель служилого сословия. Иногда мелькнет в толпе зеленый суконный мундир стрелка-гвардейца, или кожаная куртка пехотинца туземного полка. Солдат в него набрали еще в прошлом году, три полные роты, триста человек, все по контракту и только из индейцев подвластных княжеству племен. Снабдили их оружием — устаревшими здесь в Новороссии кремневыми мушкетами. Сами-то гвардейцы уже давно вооружены нарезными штуцерами. Сталь для них варят на сильно разросшейся за шесть лет мануфактуре, принадлежащей семейству Титовых в больших пудлинговых печах. Трудится там теперь не меньше полусотни только наемных работников, не считая учеников-подмастерьев. Они же и ружья клепают, и пули для них льют, особые, конической формы, с выемкой-чашечкой на донце. При выстреле выемка расширяется под действием пороховых газов, и мягкий свинец ввинчивается в ствольные нарезы, "раскручивая" пулю. Оттого и бьют "титовки" не в пример точнее и дальше прежних "гладких" мушкетов, а заряжаются ничуть не медленней. Правда дороги такие боеприпасы из-за трудоемкости производства, да и свинец для них используют привозной. Впрочем, и старые мушкеты с производства никто не снимал, полностью вооружили ими туземный полк, отправили полсотни стволов к Сидящему Облаку, а теперь старик оружейник пробивает почву, чтобы правительство разрешило их свободную продажу. Еще бы легкая и дальнобойная в сравнении с имеющими хождение в Старом Свете аркебузами и пищалями, кремневка — мечта для любого охотника или торговца, путешествующего по диким дебрям североамериканского континента. Да и редкий землепашец или горожанин откажется иметь под рукой такое оружие, зверя в лесу много и приходится периодически отгонять его от посевов и домашней живности. Одно плохо, дороги такие ружья, не всякому простому человеку по карману будут, дороги свинец и порох. И хотя не простаивают огромные селитряные ямы, трудятся без остановки пороховые мельницы, и везут огненное зелье из Европы на своих суденышках купцы, все равно в свободной продаже пороха практически не бывает. Весь забирает под себя казна.

Но отвлечемся от описания технических новинок, которые с легкой руки наших героев удалось постепенно внедрить в производство на территории Новоросского княжества, о них в этой главе мы еще расскажем. А сейчас вернемся к стоящему у окна Емелину.

Внимание Алексея привлекла группка, десятка полтора горожан собравшихся возле газетной тумбы, сосредоточенно слушающих круглолицего, веснушчатого сорванца лет тринадцати.

Пусть читатель не удивляется, автор нисколько не оговорился. Все дело в том, что еще пять лет назад в княжестве стараниями неугомонного, в создании новых коммерческих проектов Емелина, и одержимой просветительской идеей Арсеньевой появилось первое печатное издание. И пусть тираж газеты был пока не велик, как собственно и число граждан, способных ее прочесть. Но сама идея пришлась по вкусу наиболее "продвинутой" в прогрессивном плане части населения. Кроме того, газета служила своеобразным рупором власти, поскольку именно на ее страницах печатались новые законы, указы и распоряжения. Вот и сейчас конопатый чтец, сосредоточенно хмуря брови, водя грязным пальцем по строчкам и поминутно шмыгая носом, по слогам, озвучивал собравшимся вокруг него почтенным горожанам и пейзанам, последние новости, пропечатанные в свежем номере "Новорусского вестника".

Особенным спросом пресса пользовалась среди состоятельных буржуа, студентов и преподавателей университета, ректором которого был уже известный нам господин Коперник. Этому ученому мужу идея так понравилась, что он начал задумываться о создании собственного университетского печатного издания, и год назад воплотил свои задумки в жизнь, начав выпуск научного альманаха.

Окинув еще раз взглядом торговые ряды, и просвещающего народ малолетнего двоечника, Алексей отвернулся от окна и вернулся к письменному столу.