Землепроходцы (СИ) - Страница 16
Гораздо проще с вопросами религии дела обстояли как ни странно в смешанных семьях. Выходившие замуж за колонистов индианки принимали согласно новому закону веру супруга и волей неволей вынуждены были ходить только в храмы посещаемые главой семьи. С каждым годом таких смешанных союзов становилось все больше, как и детворы рожденной от этих браков.
Впрочем, вернемся к нашему герою. Последний раз Сергей был здесь прошлой весной, когда уходил во главе небольшой экспедиции к берегам казавшихся тогда такими далекими, Великих озер. Но вот прошло немногим более полугода, а границы княжества его стараниями существенно продвинулись на запад. Весь конец лета и первая половина осени ушли на то, чтобы настелить волоки в обход водопадов, построить небольшой острог для их защиты и завязать торговые и дипломатические отношения с племенами Венро и Эри проживающими в здешних местах. Уже к середине ноября, оставив в форте Ниагара, в качестве гарнизона, десяток своих людей, он вернулся в Онтарио, где уже ожидала почта, почти месяц назад как доставленная из столицы. Махгиканин — почтальон привез два пакета. Первый, от Ляшкова, в котором тот писал, что не видит особой необходимости в присутствии приятеля на данный момент на Озерах и настаивал на его возвращении в Форт Росс. Действительно с наступлением зимних месяцев деятельность экспедиции предполагалось ограничить лишь неторопливым изучением и картографированием южного побережья озера Эри, а с этой задачей вполне мог справиться Ди Вартема, назначеный комендантом в Ниагаре. Более активные действия планировались на будущую весну, когда итальянец, дождавшись подкрепления, должен будет самостоятельно двинуться дальше на запад к истокам Миссисипи.
Сергея же ждало новое задание, о котором он знал только то, что оно будет обязательно, но только после свадьбы, к которой все уже было готово. Не хватало лишь одного, но весьма важного элемента — жениха.
Собственно как раз об этом было второе письмо. Аленка Титова сообщала, что ждет, не дождется своего суженного, день венчания уже назначен, гости приглашены, с отцом Федором уговорено и усадьбу для молодоженов отстроили. Батюшка — князь Егор Михайлович сам мастерам сказывал, где и как хоромы ставить и серебра им из своей казны за работу не пожалел.
В общем, было отчего радоваться, и куда торопиться нашему герою. И пускай путь был далеким и опасным, в конце его ждала награда, о которой он давно мечтал.
Между тем широкая улица привела предающегося сладостным грезам Корнева и его спутника на неширокую площадь перед крепостью. Представляла она собой правильный четырехугольник бревенчатых стен — кит, пятиметровой высоты с поверхом и стрельницами и четырьмя кряжистыми — башнями по углам. На их открытых площадках, на колесных лафетах были установлены двенадцатифунтовые медные пушки, по одной на каждую башню. Поскольку считалось, что город расположен практически в центре новоросских владений и нападение извне ему не угрожает, гарнизон крепости был невелик. Три десятка стрелков при одном офицере и сержанте, и двадцать человек артиллерийской прислуги. Вполне достаточно для отражения налета немирных аборигенов. Впрочем, после окончательного замирения и присоединения к Новоросскому княжеству племени воинственных мохауков, нападать на город действительно было просто некому. Не считать же реальной угрозой для густонаселенного по местным меркам поселения, горстку непокорных, родичей непримиримого, люто ненавидящего пришельцев Красной Птицы. Тем более, что мятежный вождь со своими немногочисленными воинами и их семьями, спасаясь от преследования правительственными войсками, и союзными им ленапами, и онейдами, по слухам вот уже полгода как ушел в земли каюгов. Поговаривают, правда, что прошлогодняя война с ними о которой Сергей, будучи в Онтарио узнал лишь спустя месяц после ее окончания, не обошлась без его участия. Теперь мятежники, опять же по слухам, укрываются у нейтральных сенеков, где опять и довольно небезуспешно продолжают интриговать против бледнолицых.
Впрочем, как мы уже знаем, непосредственно жителям Чернышевского острога все эти политические и военные перипетии ничем не угрожали, и городок продолжал жить размеренной, мирной жизнью, со всеми ее проблемами и заботами. Работали бумажная и стекольная мануфактуры, уходили в лес за меховой казной охотники. Те же, кому не хватило рабочих мест на производстве, и кого не прельщал промысел дикого зверя, с нетерпением ждали весны. Тогда можно будет уйти на заветную деляну, заросшую плачущими драгоценным сладким соком кленами, или вернуться к своей пашне или огороду снова начав ежегодную "битву за урожай".
Ворота цитадели, тоже оказались открытыми. Однако, возле них неторопливо прохаживался часовой, обряженный в железную кирасу одетую поверх короткого овчинного полушубка и каску, напяленную поверх мехового треуха. Мушкет на его плече хищно поблескивал широким жалом примкнутого штыка. Признав в запорошенном снегом путешественнике своего полковника, стрелок вытянулся по стойке "смирно" и принялся добросовестно "пожирать" глазами начальство.
Румяная с мороза, сытая физиономия солдата, его добротное, теплое одеяние и содержащееся в надлежащем порядке оружие ясно говорили, о том, что отцы командиры, несмотря на нахождение в тихом и спокойном гарнизоне, своими обязанностями не пренебрегают и службу знают. О том, же говорили, содержащиеся в полном порядке укрепления и постройки, и даже аккуратно отчищенные от снега дорожки и плац с высоким флагштоком, на котором повисло полотнище флага с голубым Андреевским крестом.
За толстыми стенами кремля прятались цейхгауз, продовольственный склад, полицейский участок с порубом, казарма, а также жилые дома, офицеров и семейных солдат. В общем, в крепости царил строгий армейский порядок, что само по себе не могло не порадовать нашего героя по своему должностному положению являющегося одним из самых высших воинских чинов Новоросского княжества.
Комендант крепости — лейтенант Федосей Щербина, несмотря на свои двадцать два года, носил третий по значимости в здешней воинской иерархии чин вполне заслуженно. В свое время в числе четырех десятков других деревенских недорослей его завербовал в свою дружину новый Грюненбургский фогт. Вместе с тяжелой пищалью, бердышом и старой кирасой паренек получил путевку в другую жизнь. Да солдатская служба не сахар, полна многих (большей частью самых неприятных) неожиданностей, и сложностей. Стезя воина трудна, опасна и непредсказуема. Но с другой стороны для Федосея это был шанс вырваться из окружавшей его беспросветной нищеты, ведь в отеческом доме его ждали только полуголодное существование и тяжкий ежедневный труд, во благо господина.
Благодаря уму, упорству, смекалке и отваге, очень удачно сочетавшимся с недюжинной физической силой и природной ловкостью, он сполна воспользовался этим шансом, сделав неплохую карьеру. С той поры прошло пять лет. Из тех сорока его товарищей почти половина сложила головы, одни в боях с крестоносцами или пиратами, другие в многочисленных стычках с индейцами в лесных дебрях дикого континента. Те же, кто выжил, приобрели бесценный боевой опыт и составили основу офицерского и сержантского корпуса пока немногочисленной регулярной армии Новоросского княжества. Назначение командиром небольшого подразделения дислоцированного в спокойном и не очень удаленном от столицы гарнизоне молодой офицер принял без особого восторга, в таком возрасте хочется подвигов, славы, да и карьеры, сидя в здешнем захолустье, особо не сделаешь. Но служба есть служба и вот уже два года парень практически безвылазно сидел в Черновском остроге. Женился на индианке, обзавелся кое-каким хозяйством и даже начал находить какие-то положительные стороны в своем нынешнем положении, но месяц назад внезапно начались передвижки. Сначала князь вызвал к себе здешнего воеводу Еремея Хлопотникова, говорят за новым назначением. А следом, пришел приказ передать гарнизонную службу местному полку национальной гвардии, а самому вместе со стрелками выдвигаться в Форт Росс. Причины столь спешной передислокации в приказе естественно не разглашались, но их отсутствие вовсе не было причиной для невыполнения поставленной задачи. Ведь приказы, как известно, не обсуждаются, а исполняются, а посему приходилось спешно бросать налаженный быт, собрав семьи и пожитки, срываться с места и отправляться в полную неизвестность. Впрочем, наверное, все военные люди хотя бы немного фаталисты вот и Щербина на судьбу не жаловался, относясь ко всему с философским спокойствием, надо, значит надо.