Зелёная мантия - Страница 2

– Надеюсь, не понадобится.

Марио кивнул.

– Машина у меня без рессор, а дороги здесь дерьмо, – предупредил он, – так что береги семейные драгоценности.

– Понял, – ухмыльнулся Валенти.

Марио щёлкнул выключателем, погрузив прихожую в темноту. Валенти открыл дверь, и ночь взорвалась. Первый выстрел ударил Валенти в плечо, развернув на месте. Вторая и третья пули ушли в косяк, осыпав обоих щепками. Четвёртая продырявила правую ногу Валенти. Он упал на пол.

– Bastardi – взревел Марио. Выпустив пару пуль в темноту, он захлопнул и запер дверь. – Вот это влипли, – пробормотал он, кинув взгляд на друга. Засунул пистолет за ремень, движением опытного пожарного взвалил Валенти на плечо и понёс к задней двери.

Взломав переднюю, soldati нашли пустой дом с пятнами крови на полу.

– На ту сторону! – приказал один из одетых в тёмное мужчин, хотя люди были расставлены вокруг дома и пройти мимо них, казалось, было невозможно.

Незваные гости рассыпались по комнатам, стреляя в шкафы и тут же распахивая дверцы, срывая одеяла с кроватей, обыскивая каждый угол, где мог бы укрыться человек. И никого не нашли. Потом выбежавшие в заднюю дверь вернулись с известием, что Джимми Сивелла и Счастливчик Манци убиты, так что не прикажет ли Фуччери поискать снаружи.

– Да, да, – согласился Фуччери. Папале прозвали Серебряным Лисом не только за цвет волос. Фуччери не удивился бы, узнав, что беглецы уже на полпути к Милану. Отыскав телефон, который чудом не раскурочили его люди, он позвонил своему capo, чтобы доложить о провале.

Шина лопнула, когда пикап Ланса Максвелла оставил за собой полмили просёлка, отходившего от шоссе Дарлинг – Лавант. Фургончик въехал в лужу у грязной обочины и встал, а Ланс, ругаясь про себя, вылез разбираться.

– Сиди, Дукер, – велел он крупной немецкой овчарке, занимавшей пассажирское кресло. Он нырнул под брюхо пикапа и тут же вылез, отряхивая колени. Господь распятый! Чтоб этой дряни продержаться пару миль до дому!

– Ладно, Дукер, – окликнул он пса. – Вылезай, малыш. – Пёс выскочил из кабины и ткнулся носом в хозяйскую ладонь. – Ладно, ладно, валяй! Можешь погонять белок, если отыщешь. Я занят.

Он выкатил из кузова запаску, прислонил её к борту и откопал в куче проволоки, тряпья и инструментов домкрат и гаечный ключ. Оглянулся на пса и увидел, что Дукер уже вынюхивает что-то на повороте к Французскому проезду. Они со своей шиной застряли как раз напротив старого участка Трежуров. Выцветший плакат «ПРОДАЁТСЯ», выставленный Фрэнком Клейтоном, так и торчал на покрытой снегом лужайке.

– Как же, Фрэнк, – усмехнулся Ланс. – Плачу два к четырём, если тебе удастся сбыть кому-нибудь эту дыру.

Когда он установил домкрат и начал поднимать машину, Дукер подбежал посмотреть, как дела.

– Не лезь под руку, – прикрикнул на него Ланс.

Ему не довелось отыскать старое сокровище Трежура – это счастье выпало Фреду Гамблу, который привёз счёт из бакалеи и вместе со всеми оказался в доме, когда копы вынесли тело. Было на что посмотреть. Бадди Трежур, видать, начал копить газеты ещё до войны и не выкинул ни листочка.

Груды газет у стен доросли до потолка. Тысячи жёлтых, воняющих, заплесневелых пачек. Да ещё журналы. Старые еженедельники «Стар» – где их теперь увидишь. И «Лайф», «Маклинз», «Тайм» – ещё тех времён, когда они выходили в простой красной обложке. Чего там только не было. Но это не все.

Похоже на то, что в последний год старик Бадди уже не выносил мусор и ленился подниматься на второй этаж в сортир. Кухня была грязней городской свалки. Сплошная плесень и дерьмо. Да уж, насчёт дерьма… Бадди повадился гадить по углам гостиной, а зад подтирал старыми газетами. Жуткий тип – что там говорить. Неудивительно, что хозяйка прихватила дочурку и слиняла, ни словечка никому не сказав.

Прошло уже лет девять-десять, вспоминал Ланс, снимая дырявую шину. А хозяйка сбежала и того раньше. Вилли Фуллер выкупил дом у банка и пытался привести его в порядок, да только вонь вывести так и не смог. Тогда он сплавил его какому-то приезжему, и тот уже начал сносить стены, задумав все перестроить. Да тоже бросил на полдороге, и с тех пор дом так и торчит в списке агентства Фрэнки. И если Фрэнк сумеет его сбыть…

– Дерьмо, – пробормотал Ланс, разглядывая запаску.

Протектор гладкий, как попка младенца. Ну, до дому дотянет. Он наспех пристроил колесо, забросил старый обод со свисающими обрывками резины в кузов. Домкрат и ключ полетели следом.

– Дук! – выкрикнул Ланс, оглядываясь по сторонам. – Эй, Дукер! Гони сюда, живо!

Овчарка оказалась в поле за домом Трежуров. Пёс навострил уши, словно прислушивался, затем припал к земле, присматриваясь к лесу за лугом. Ланс открыл рот, чтобы крикнуть погромче, и тут он тоже услышал. Тихая мелодия дудочки, мягкая и задыхающаяся. Звуки вызвали странное чувство – этакий жар, какой бывает, когда приходит тепло и весна хватает тебя за яйца, напоминая, что пора мастерить ребятишек.

Он сделал пару шагов в сторону, откуда доносился звук, и его прошиб пот. Твёрдый член распирал ширинку джинсов. В графстве Ланарк, как и по всему Онтарио, стояла та февральская оттепель, которая подразнит пару дней и свалит, словно в насмешку, так что причин заводиться вовсе не было. А член распирало до боли. В груди встал комок, Ланс едва дышал. Звук флейты, доносившийся с луга, гудел в ушах – не громко, но пробирая насквозь.

Лансу уже казалась, что он вот-вот кончит прямо здесь, на обочине, себе в штаны, но тут звук отпустил так же внезапно, как появился. Пошатнувшись, Ланс опёрся на борт пикапа.

«Иисусе, – подумалось ему. – Вот оно. Первый самый что ни на есть настоящий сердечный приступ».

Он так ослаб, что с трудом поднял голову, чтобы взглянуть на Дукера, который все стоял на лугу, вслушиваясь и вглядываясь во что-то, невидимое для хозяина. Наконец пёс встряхнулся, огляделся и прыжками бросился через заснеженный луг к фургончику. Ко времени, когда пёс ткнулся носом ему в ладонь, Ланс успел отдышаться.

– Надо бы к доктору, – сказал он сам себе. – Хватит выпендриваться. Скажет сидеть на диете – буду сидеть. Господи.

Он зазвал Дукера в кабину, медленно вскарабкался на водительское сиденье и завёл мотор. Последний раз задумчиво оглянулся на луг за домом Трежуров и включил сцепление.

Из динамиков неслась современная европейская попса, но танцовщица просто притопывала ногами в такт и вертела задом. Конферансье объявил её как Тэнди Горячку. «А горячка всегда даст жару – понимаете меня, ребята?» Хови Пил, сидя за столиком над стаканом пива, прикинул, что вроде понимает.

Ей не больше семнадцати, а какая фигурка! И танец что надо. Дразнящие движения завели его так, что хотелось орать вместе с остальными, да только он держался, чтоб не выглядеть юнцом перед новым приятелем. Эрл Шоу вовсе не интересовался шоу. Просто сидел, склонив над столиком голову на бычьей шее, и листал старый выпуск «Торонто Стар». И пил чистое виски из пивного стакана.

Хови повстречался с Эрлом в тюрьме. Они оба отбывали срок в Доне за пьянство и хулиганство. Хови был слабоват по части драки и не слишком хорошо соображал. Чтобы продержаться на улице, приходилось цепляться за тех, у кого были сила и мозги. Он готов был служить на побегушках и браться за все подряд, лишь бы угодить тому, кто заправлял делом. На этот раз заправилой оказался Эрл.

Эрл был из той породы людей, которую нельзя не уважать. Башковитый, с крутым нравом и никого в грош не ценит. Его даже вертухаи в тюряге побаивались. В первый же вечер на свободе они с Эрлом обчистили бензоколонку и сделали 243 доллара, не считая мелочи. Всего-то и дела – сунуть пушку под нос пухлощёкому сопляку. Да ещё Эрл поделился! «Держись за него покрепче», – сказал себе Хови.

Тэнди Горячка, на которой осталась всего пара ленточек, медленно двигалась по сцене прямо перед их столиком.