"Зэ" в кубе (СИ) - Страница 40
Тяжёлые мысли внезапно прервал посторонний звук. Аш-Шер настороженно вслушался. Где-то в глубине дома вкрадчивый, тихий голос старательно выводил немудрящий напев. «А-а, а-а, а-а, а…», – поднимала вверх, бережно покачивала в тёплых ладонях волна мелодии, под которую в младенчестве засыпали и всесильные боги, и смертные люди. Колыбельная… Её в этом доме могла петь только…
– Эви? Эви, ты здесь?!
Песенка оборвалась.
– Эви нет, Эви нет, Эви больше н-н-нннееет! – серебристым голоском прозвенел влетевший в комнату «колибри» и закружился над головой. – Птичка з-з-зннаает секрет, птичка з-з-знаает секреет!
– Заткнись, дрянь! – Аш запустил в него металлической чашкой для льда, но промахнулся.
– Тш-шшшш, – раздался за спиной безликий, бесстрастный голос. – Тшшш… Всё пус-с-с-тоое… Нет места ярости, нет места страсти, нет места радос-с-стиии… Больш-ш-ш-ше не нужно убегаать…
Аш вздрогнул от неожиданности. Рассудок ещё пытался анализировать, но звериная интуиция уже разожгла костёр паники. Адреналин взорвался в крови, мышцы напряглись, всё тело собралось для рывка. Только вот бежать было некуда, он и так зашёл слишком далеко.
Тёмная тень поднималась за спиной, медленно раздувая капюшон. Аш сжал кулаки, чтобы сдержать дрожь, и повернулся, признавая окончательный проигрыш. Горечи он не испытывал, поскольку сделал всё, что мог. Проиграл достойно. Ещё беспокоила какая-то важная, неоткрытая мысль, но не осталось времени понять. Впрочем, и это уже не имело значения, потому что едва он заглянул в её глаза, как сгорели все мысли и застыли чувства...
Бездна смотрела на него, неспешно покачиваясь из стороны в сторону, – гипнотизируя, подавляя остатки воли. «Вас… силиск…», – снуло шевельнулось угасающее сознание, после чего Аш-Шер камнем полетел в пропасть бездонных вертикальных зрачков.
Лоснистая гадина плавно повела маленькой головкой и грациозно раскрыла иссиня-чёрный капюшон.
– Посслушшный… Хорошшшоо… Иди… Покажи мне с-с-себя… Откройс-с-ся…
Она лишь на доли секунды отвела взгляд – и сразу стало легче дышать. Аш качнулся, точно пьяный, возвращая себе контроль над телом. Теперь он мог осознавать свои действия, однако воля его оставалась в подчинении. Её повеление было превыше всего.
Пошатываясь, побрёл обратно в холл. Тварь ползла следом, производя при движении едва слышимый шелест.
– Открывай вс-с-се двери, покажи с-с-свою изнанку… Приглас-с-си за с-стол, обнажи мыс-с-сли, впус-с-сти меня в с-свою с-с-спаальню. – Обилие свистящих и шипящих в её негромкой монотонной речи завораживало Аша. Он уже хорошо владел телом и чувствовал, что возвращаются силы, но даже квёлого ростка мысли о побеге не обнаруживалось в нём. Тёмное, тягостное клубилось сейчас там, где ещё недавно был свет. За его спиной в наступающем мраке медленно растворялась столовая, очертания предметов текли, постепенно утрачивая узнаваемые черты. Освещёнными и проявленными оставались только те комнаты, которые Аш-Шер пока ещё видел.
Вот весёлая салатовая дверь, разрисованная озорными пёстрыми котятами. Эвина придумка… Детская. Комната сына… Рука Аша замерла на полпути.
– С-с-смелее… Я вс-с-сего лиш-ш-шь пос-с-смотрю… Никто же не умрёт от этого, верноо?
Верно. Дверь распахнулась, открыв взгляду мир любимого ребёнка.
Гадина вползла в комнату, мерно сокращая тугое мускулистое тело. Везде, где она соприкасалась с полом, оставалась чернеющая пустота. Не обращая внимания на застывшего в ступоре Аша, змея «стёрла» большую часть помещения, оставив только кроватку и обучающе-игровую зону.
– Не с-с-сомневаюссь, что он хорошший мальчик, но его было с-с-слишшком много. С-с-сейчассс в с-с-самый раз…
Покидая комнату, щёлкнула кончиком хвоста по яркой двери.
– Пус-с-стое!
Дверь покорно посерела. Рыжие котята ссыпались на пол и застыли горсткой жухлых листьев.
– Дальшшшше! Кабинет!
Тварь вошла во вкус.
Свой кабинет, просторный, аскетично обставленный, Аш открыл без эмоций и колебаний. Змея замерла на пороге, подёргивая раздвоённым языком. Потом обвела помещение холодным взглядом и прошипела:
– Пока пус-с-сть таак… Позже с-с-сделаешшь ремонт, здес-с-сь слишшком много ярких красок. С-с-серый – цвет эффективного функционала, помни об этом.
Аш-Шер кивнул – не для выражения согласия, просто констатируя факт. Безразличие всё больше заполняло его, липкой паутиной заплетая свет.
– С-с-спальня… – голос змеи, прежде бесстрастный, обрёл сладострастные нотки.
Аша передёрнуло, но противиться он не стал – открыл дверь. И – замер на вдохе, перехватило дыхание. Здесь всё несло на себе отпечаток Эвики – в комнате витал её запах, вещи помнили прикосновения рук, а на парящей невысоко над полом кровати, причудливо раскинув длинные рукава, лежал брошенный в утренней спешке кружевной пеньюар. Перед глазами пронеслись картинки счастливой жизни: вот Эви, сладко потягиваясь в полусне, прижимается к его спине тугим животом, и потревоженный малыш ощутимо пинает ножкой их обоих. А вот она же, уже пришедшая в форму после родов, пахнущая молоком, и от этого ещё более желанная – сладкая, разгорячённая – нетерпеливо тянется к нему, глаза её темны, а желание нескрываемо. Вот ночь без сна – и полупрозрачный зубик, пробившийся в набухшей десне, обнаруженный на утро. Вот первые шаги Кира. И снова Эви. Эви. Эви. Эви!!
– С-с-с-с-с-смеш-ш-ш-ноо… «Э», «Вэ», «И» … Что за с-с-странный набор букв? Выбрось это из головы немедленно!
Стоило змее скользнуть в спальню, как сохраняемое в ней время радости остановилось. По прозрачному потолку, через который ночью всегда открывался вид на звёздное небо, поползли грязно-серые, быстро темнеющие потёки, по стенам зазмеились тонкие трещинки, которые, расширяясь, на глазах превращались в зияющие чернотой пусто́ты. Вскоре они слились воедино, и стен не осталось. Пространство, за счёт не растворившегося пола ещё сохраняющее слабое подобие обособленности, повисло в пустоте. Тьма клубилась в углах, шевеля тонкими щупальцами, но дальше не продвигалась, словно ожидая сигнала.
Когда парящая постель, бывшая объектом частых шуток Аш-Шера, накренившись, начала медленно проваливаться в кромешную черноту, а вслед за ней в образовавшуюся воронку полетели мелкие предметы, в опустевшей комнате обнаружилось невесть откуда взявшееся объёмное изображение странного города. Острые шпили, мосты с горбатыми спинами, дома, бегущие к реке по мощёным улочкам…
Змея, до этого момента выражавшая вальяжное спокойствие, внезапно сделала стойку, точно обнаружила угрозу.
– Что здес-с-с-с-сь? Тайник? Открой! Мне нужно видеть вс-с-сё!
Аш послушно попытался сосредоточиться, но в сером тумане, заполонившем его, не нашлось ничего, что относилось бы к этому изображению.
– Кажется, я забыл, как открыть его… Прости.
Гадина резко стянула тело в несколько тугих колец, выражая крайнюю степень раздражения.
– Ш-ш-ш-шед! Нет времени вспоминать, пора закачивать процедуру и возвращаться, иначе ты навсегда здесь застрянешь. – Речь её, без всякого перехода лишившаяся гипнотизирующего шипения, зазвучала отрывисто, а в голосе, прежде вкрадчивом и бесполом, неожиданно прорезался густой напористый баритон.
– Пора, пора, сворачиваем! Тар, что у нас с цифрами?
– Порядок, шеф! Коэффициент Творца: пятнадцать единиц – нулевой процент потери! Чувственность: одна единица от прежних десяти – норма! Эмпатия: ноль – норма! Забота о потомстве: две единицы – норма! Этика: одна единица – норма! Функциональность: двенадцать единиц – предельно! Всё предельно! Док, мы это сделали!!
Змея, на глазах раздуваясь, выросла в три роста взрослого человека, разинула испещрённую зубами пасть и медленно втянула в себя оцепеневшего Аш-Шера.
Штормовой волной рванулась тьма, заливая и растворяя в себе обломки образов и воспоминаний. Лишь город-мираж остался дрейфовать по новоявленному морю, уносясь всё дальше в непроглядную темень.
– … Просыпайтесь, достопочтенный, процедура закончена. – Баритон доктора прорвал мутную пелену сна. Аш-Шер медленно открыл глаза и попытался сесть, но тут же, охнув, откинулся обратно на кушетку. Мир покачивался мерно, точно маятник. Правое полушарие мозга пронзила острая боль, он непроизвольно схватился за голову.