Здоровые, смелые! (Рассказы) - Страница 4

— Верно, терскей — северная, теневая сторона гор. Что же мы с вами выяснили сейчас? А вот что. Там, где солнце греет сверх меры, почва не имеет достаточной влаги, воздух сухой. Там живут только те растения, которые могут приспособиться к таким условиям. Если бы, например, вот здесь не было этой горы, на всем этом участке солнце грело бы одинаково. Тогда бы не было такой разницы, какую мы видим на кюнгее и терскее. Какой же отсюда вывод? А вот какой. Для каждого растения необходимы солнце, вода и воздух. Но солнце и воздух не везде одинаковы. И воды не всюду одинаковое количество. Вот растения и приспособляются к условиям, живут везде своей жизнью.

Динар, подбадривая себя, говорила: «Позади меня — кыштак, впереди — Аскар и ребята. Окжетпес со мной, волки побоятся его». Но чем дальше шла Динар, тем страшнее ей становилось. Временами ей казалось, что кто-то окликает ее. Она останавливалась, прислушивалась, оглядывалась, но никого не было видно. Овраги здесь были глубокие, ветер перестал шевелить траву.

Динар натужно кашлянула, в ответ раздалось эхо. Издалека донеслись еще какие-то непонятные звуки: «Ку-гук, ку-гук, ку-гук». Динар прибавила шагу. Она посмотрела в сторону елового леса, решила, что звуки слышатся оттуда. По небу над лесом плыли белые облака, и Динар показалось, что вместе с облаками движутся, уходят куда-то и вершины высоких елей. «Э, бабушка, куда это ели уходят?» — спросила она про себя. Облака очень скоро поредели, потом исчезли. Тогда вершины елей тоже остановились. В это время из-за высокой, сверкающей, как сабля, белой скалы взмыли в небо две большие птицы.

Динар поняла, что это грифы. Тут же она вспомнила, как бабушка говорила, что гриф в полете даже за семью горами видит падаль. Теперь Динар совсем растерялась: «Эй, эй! Грифы летят сюда! Наверно, они увидели падаль… Значит, здесь есть и волки». Она слышала, как билось сердце: «Дик-дик-дик». Правая нога за что-то зацепилась — и девочка споткнулась, но не упала. Как раз Окжетпес отбежал в сторону и скрылся в зарослях. На глаза Динар навернулись слезы.

— Окжетпес! О, проклятая собака! Не уходи далеко! Не бросай меня! Погоди, увидимся дома! — угрожала она. — Пусть съедят меня волки… узнаешь тогда!.. Вот я пропаду… Пусть ищут меня и не находят!.. Пусть плачет бабушка! Пусть! Она не разбудила меня…

Окжетпес залаял за кустом. Динар остановилась. Вероятно, она громко заплакала бы, но недалеко от себя увидела козлы, какие ставят пильщики, и решила, что здесь живут люди. Оказалось — жилья никакого нет, а на этих козлах в прошлом году пилили бревна. Окжетпес залаял сильнее. Девочка взобралась на бревно, лежавшее на козлах на высоте примерно двух метров.

«Хорошо! — думала она. — Теперь не только волки, но и барсы не доберутся до меня! Теперь я высоко от земли. Если не проймет голод, дней десять здесь просижу. Пусть ищут меня и мучаются… Ой, ой! Если десять дней просижу, что же с Окжетпесом будет?!»

Донесся какой-то шорох. Динар сразу забыла, что находится «в безопасности», и вскрикнула:

— Мама!

Девочка оглянулась, увидела несколько овец, выбежавших из кустов, и рассмеялась.

По пути к красному камню учительницы отдыхали трижды. А дети, поднимаясь по лесистому склону, шумели и резвились, как жеребята. Даже тихий Сатай шалил — набрал еловых шишек и бросал их, стараясь попасть в кисть зеленых ягодок на рябине. А сколько шишек собрали остальные дети!

В бросании шишек особенно отличился Ашым. Прилетела сорока, села на жимолость и принялась трещать. Ребята начали бросать в нее шишки. Сорока сорвалась с места, и в этот момент Ашым кинул шишку и попал в правое крыло птицы.

Ребята похвалили:

— О-о, глаз у Ашыма меткий!

— Его шишка летела, как пуля!

— Он чуть не убил сороку!

Метрах в тридцати от хребта, где возвышался красный камень, стояла высокая, ветвистая ель. Нине Леонтьевне хотелось дойти до ели и отдохнуть. Молодая учительница не привыкла ходить по горам, к тому же трудно было идти в туфлях, и она сняла их. И каждый раз, когда наступала босой нотой на что-нибудь твердое, ей становилось больно. Нина Леонтьевна старалась улыбаться, но это у нее плохо получалось.

Некоторые из ребят уже давно добрались до большой ели. Поднялся ветерок — и дерево, перед тем спокойное, зашумело. Раскидистые ветви его тянулись во все стороны, толстые корни уходили глубоко в землю, врезались в черную почву, как когти беркута.

Сеитова показала Нине Леонтьевне на большой корень ели, торчащий из земли:

— Вот и готовый стул. Садись. — Потом она подняла глаза к небу: — Ого, вот это ель!

Среди ветвей видны были ноги детей. Это Орусбек и еще несколько ребят забрались на дерево.

— Упадете! Слезайте! — крикнула Нина Леонтьевна.

Но Орусбек был уже почти на макушке ели. Твердо став ногами на толстую ветвь, он правой рукой обнял ствол. Голова Ашыма виднелась метра на четыре ниже.

— Эй, Ашым! — позвал Орусбек. — Поднимайся сюда! Будем кукушками с тобой!

— Боюсь! Когда смотрю вниз, голова кружится.

— А ты не смотри. Вот поднимешься сюда, увидишь наш кыштак!

— Не могу, боюсь!

В это время подошли отставшие Аскар и Сатай.

— Почему вы отстали? — спросила Сеитова.

— Мы нашли дикий ячмень, — ответил Сатай.

— Возможно, и так. Покажите.

Сатай протянул пучок овсюга.

— Правда, похоже на ячмень. — Сеитовой не хотелось огорчать ребят. — Надо проверить. Но это…

— Да, эжеке[7], это трава, похожая на ячмень, — подтвердил Аскар.

Эти слова удивили Сатая:

— Ты же сам говорил, что — дикий ячмень!

— Да, я принял ее за ячмень. А теперь присмотрелся и вижу — трава.

Сатаю было обидно, что он нес простую траву, и он стал спорить:

— Нет, это ячмень!

— Если ячмень, — вмешался в спор только что слезший с ели Орусбек, — почему же люди не замечали его до сих пор?

Сатай покраснел до ушей и от растерянности не знал, что сказать.

— А чего смеяться? — возразил Аскар. — Эта трава действительно очень похожа на ячмень.

Но Орусбек продолжал паясничать. Он присвистнул, поднял руку и торжественно произнес:

— Академик товарищ Аскар успешно закончил опыт с проверкой семян дикого ячменя! Теперь он будет на ели выращивать тыквы! Вы с ним не шутите…

Но на этот раз ребята не засмеялись: им не понравились такие выходки Орусбека в присутствии учительниц.

— Ты напрасно подшучиваешь над Аскаром, — сказала Сеитова. — Если он производит опыты по проверке семян, ищет траву, похожую на ячмень, — значит, стремится к знаниям. Каждый ученик должен как можно больше знать… А это, ребята, — указала она на растение, — называется арпакан[8]. Он растет и на равнине. Вы нашли горный арпакан. Это очень ценное растение. Если бы мы выращивали горный арпакан так же заботливо, как ячмень и пшеницу, наверно из него получился бы замечательный корм на зиму для скота. Стремиться к новому, находить новое и полезное — долг каждого советского человека, наш долг. — Она протянула руку по направлению к горам: — Смотрите, эти горы хранят в своих недрах множество тайн…

Вдруг послышался чей-то голос. Все оглянулись и увидели подъезжающего на серой лошади всадника. Это был седой человек с непокрытой головой. Видно было, что он спешит. Рядом с лошадью бежал похожий на волка пес с острыми ушами.

Привстав на стременах и приложив к глазам ладонь, всадник всматривался в ребят.

— Это ученики! Откуда вы, дети мои? — воскликнул он.

— Ой, оказывается, это наш пастух Келген-аке! — узнала всадника Сеитова и пошла навстречу ему. — Почему вы без шапки, аке?[9]

— Тут не до шапки… Вы, случайно, не видели овец?

— Нет. А чьи овцы?

— Нашего колхоза… Такого дождя, как прошлой ночью, я в жизни никогда не видел. А темнота была — хоть глаз выколи. Собакам ни минуты не было покоя. Мы всю ночь глаз не сомкнули. Под утро только перестал дождь, поднялся холодный ветер. Я сел у загона и вздремнул. Вдруг отара шарахнулась. Шум, гам, выстрелы, собачий лай… Овцы бросились в разные стороны. Мы с трудом собрали их. А утром, когда стали считать, не хватило пятидесяти голов. Тридцать овец нашли недалеко в ложбине. Двадцать никак не можем найти. Нигде никаких следов…