Зависть - Страница 30

Внешние впечатления нас обманывают, и мы за них цепляемся, передавая сигнал дальше, и он запечатлевается в душе, пробуждая новые ощущения. Иллюзии влюбленностей – это высшее счастье, предоставляемое в бессрочное пользование, и невозможно ими наслаждаться в полную силу, пока не происходит реального соединения жизней и рождения новой.

Это бывает окончанием того безмятежного счастья ожидания появления новой жизни, и сразу это счастье уступает место другому, более трудному, с тревогой и беспокойством, неуверенностью и постоянными заботами.

Так происходит отчуждение и расставание, поиски другого счастья где-то рядом, но не здесь. Прежнего нет и нового нет – в таком состоянии была Даша, когда звонок Стаса пробудил ее душу, а на ее глубинах тихо тлел огонь их первых отношений, и уверенная интонация Стаса вдохнула в него жизнь, и он стал медленно разгораться.

Для поддержания его, нужно было присутствие другого, но как только Даша осталась одна, этот огонь стал изнутри ее пожирать, и она усилием старалась его потушить. Это превращалось для нее в жестокое страдание, с которым она с трудом справлялась, а оно росло по мере того, как огонь разгорался, подогревая эмоции.

А ребенок требовал внимания, и, не взирая ни на что, необходимо им заниматься, двигаться, и такая жизнь стала для Даши настоящим испытанием. Когда ей стало совсем плохо, она набрала телефон Стаса и услышала, что он там не живет.

Она быстро повесила трубку и не понимала, где она может его найти, и тут ей пришло на ум, что, возможно, Эля что-то знает о нем. Не оставалось ничего, как ждать, и тогда Даша села на диван и задумалась: «Нет, так жить нельзя. Надо идти на работу, не важно куда. Надо, но куда?»

Она взяла газету и стала читать объявления. Везде требовалось высшее образование, и тогда она нашла телефон деканата. Ей нужно было защитить диплом, но сначала нужно было восстановиться в университете.

Глава 48

Через год она получила диплом, и ее жизнь стала совсем другой. Даша это чувствовала и делала то, что требовалось, и не было ни секунды, чтобы она оставалась со своими мыслями.

Даша решила работать. К ребенку пригласили женщину средних лет. На вид ей было лет сорок-сорок пять, но она уже была на пенсии, и, как выяснилось потом, детей у нее не было, но это не сделало ее озлобленной. Напротив, она с удовольствием нанималась в семьи и называла себя не няней, а бэбиситером.

Она была поклонницей всего иностранного, потому что в свое время работала на кафедре иностранных языков и усвоила привычку восхищаться всем иностранным. Она не знала ни одного иностранного языка, но всегда преподносила себя как знатока английского.

Это знание у нее ограничивалось двумя-тремя фразами, которыми она очаровывала в свое время мужчин. И это, видимо, у нее получалось хорошо, это очарование, и ей всегда казалось, что она причастна к чему-то непростому.

А языки она не могла учить из-за отсутствия способностей. После двух-трех минут серьезных занятий с ней что-то случалось, и она отвлекалась .Из-за этого ей не удалось получить высшее образование, чего она стеснялась, и одновременно много и часто об этом говорила.

Главной ее особенностью было многословие, за которым она скрывала свою пустоту и любопытство к жизни других. Это приводило ее в разные семьи, где она становилась бэбиситером. Это слово она произносила на английский манер, и в этот момент ей казалось, что она знает английский в совершенстве.

Так Галина Ивановна попала в семью Даши, где она сразу для себя увидела бесконечный источник удовлетворения своего любопытства. Ее нашел отец Даши. Кто-то из знакомых отказался от услуг Галины Ивановны, потому что дети уже пошли в школу. Это была официальная версия, а на самом деле Галина Ивановна в той семье всех утомила, но никто ей никогда об этом не говорил.

Даша с радостью согласилась на услуги этой няни и сразу начала интенсивные поиски работы. Через неделю она устроилась менеджером в фирму по продаже парфюмерии с нормальной зарплатой и со свободным расписанием.

Часы пребывания Галины Ивановны с ребенком, зависели от работы Даши. Галина Ивановна попала в новый дом и с радостью нескрываемой набросилась на Дашу с расспросами, но спокойная Даша сразу для себя решила, что ничего ни о своей жизни, ни о жизни семьи не будет рассказывать.

Так ей казалось естественно – она знала уже, что единственный недостаток Галины Ивановны – это сплетни, которыми она была наполнена до краев, так что они сами из нее выплескивались в нужный и ненужный момент. Этим она и утомляла окружающих. Незаметно, Даша налаживала свою жизнь, и постепенно все становилось для нее интересным теми «контактами», которые возникали.

Мысли о Стасе отошли, и она чувствовала душевный подъем, когда утром выходила из дома и шла на работу. Свежий воздух и солнце весной, и легкий снежок и ветер зимой принимали с радостью эту счастливую улыбающуюся девушку, и окружающим приятно было смотреть на счастливое молодое лицо.

И всегда кто-нибудь из мужчин заговаривал с ней на улице, или останавливались машины, и всегда Даша уверенно говорила, что занята, отказываясь от уличных знакомств из боязни попасть в неприятную историю. Она была осторожной, потому что была уверена в себе и знала, что раз ей хорошо – она не хочет портить себе жизнь ненужными впечатлениями.

Потом она будет вспоминать это время, как счастье ощущать свободу после затворничества. Эта эйфория первых месяцев пройдет, наступит что-то другое, а пока, она отдавалась с самой неподдельной радостью этим впечатлениям от жизни, вдыхая воздух свободы, ею забытый, и даже может быть неизвестный - вся предыдущая жизнь была сначала ожиданием любви, потом любовью, потом разочарованием, потом заботами о матери, о ребенке. И теперь, как будто, наступил отдых.

И вот однажды…

Глава 49

Был самый обычный день, дождь моросил, и Даша с шофером Сашей должны были поехать в одну организацию, где им обещали помощь в оформлении кое-каких документов. В этот день у Даши было хорошее настроение. Она была в новом костюме, и была довольна собой.

И вот она поднимается по лестнице, предъявив на входе документы, и видит на табличке надпись: «Начальник…– и дальше читает, – Станислав Петрович…». «Боже, это ведь Стас». И сразу она почувствовала, как будто кто-то ее держит. Она стояла и не могла двинуться с места. Так прошло какое-то время.

Дверь открылась. Она увидела Стаса, в светло-сером костюме в полоску, подстриженного под бобрик. В первый момент, когда она встретилась с ним глазами, ей показалось, что это не он, но она знала, что это он, но другой какой-то, недоступный, чужой. И вдруг он изменился в лице.

– Даша? Что ты тут делаешь? – он смотрел на эту шикарную девушку перед ним стоящую и не узнавал свою Дашу, из-за которой он стал таким, как теперь. От этой мысли весь его гонор куда-то ушел, и он почувствовал себя прежним, робким и неуверенным, и ему это было неприятно, и тогда он взял себя в руки и привычным тоном, в котором чувствовалось его теперешнее ощущение себя крутым, сказал:

– Проходите, я сейчас.

Даша молча прошла. Женщина-секретарь с интересом на нее посмотрела и строго спросила:

– Вы, по какому вопросу? – и Даша спокойно объяснила, и женщина-секретарь, почувствовав в ее тоне уверенность силы, опустила глаза.

Стас вернулся и пригласил войти в кабинет. Оба чувствовали неловкость – ведь прошло столько времени с тех пор, как они расстались. Даша вспомнила неожиданно звонок Стаса и спросила:

– Ты что-то хотел узнать? – Она была уверена в себе, несмотря на то, что в первый момент что-то ее сковывало.

– Да, как вы живете? Ведь, я не видел Никиту с тех пор, как мы расстались. Я хотел бы видеться с ним.

Он говорил то, что первое пришло ему в голову, и понял, что сейчас центр тяжести перемещается к его прошлой жизни, и он смотрел на Дашу и не узнавал в этой уверенной интересной женщине свою Дашу. От этого уверенность стала его покидать, и он остановился на полуслове.