Зависть - Страница 1

Татьяна РОЛИЧ

ЗАВИСТЬ

Роман.

1.

Декабрь на исходе. Предновогодние хлопоты, - настроение разное перед праздниками возникает, непроизвольно, неконтролируемо. Это чувство неопределенно, его все ощущают, как напряжение перед чем-то радостным, но это нерадостное настроение, а какое-то немного странное.

Оно преодолевается хлопотами, беготней по магазинам, покупками нужных и ненужных вещей - надо уйти от депрессии - ее провоцирует короткий день. Жизнь проходит в сумерках.

Предпраздничный психоз. Горячительные напитки заглушают чувство тревоги. В ожидании праздника сложно почувствовать радость. Ее напряженно ждешь. Трудно чувства подстраивать под обстоятельства, и тогда тоска подкрадывается к сердцу – кажется «другим весело», а тебе нет. Обязательно представляешь, что где-то интересно, и возникает простое и такое человеческое чувство ЗАВИСТИ.

Завидуют все и всем: пожилые молодым, уродливые красивым. Бедные богатым, богатые здоровым и более богатым. Трусливые смелым, невысокие высоким, глупые умным. Но все завидуют - счастливым.

Счастье разное, оно ускользает, оно неуловимо и в редкие мгновенья кажется - можно к нему приближаешься, но всегда что-то мешает.

________________

Нина Ивановна, женщина средних лет, высокая, статная, симпатичная. Ее сын Владимир рос, не думая, что он в жизни будет делать. Он смутно себе представлял, что такое жизнь, он о ней не думал вообще.

Придет из школы, поест наскоро и во двор. А там действительно “жизнь”, и столько интересного. Его друг Станислав учится с ним в одной школе – друзьям времени не хватает для общения – только перемена.

Сидишь за партой и думаешь, когда же звонок? После школы друзья сразу, созванивались и шли гулять. Сядут на скамейку, и говорят, не наговорятся.

Школьные новости обсуждают. Свои безобразия друг другу надо представить как что-то необыкновенное, особенное, как смелость. Можно и про девчонок поговорить, но это не так интересно. А вот обсудить фильм или придумать что-нибудь, необычное и назавтра воплотить.

«Слушай, вот здорово мы тряпками бросались друг в друга. Целый бой получился». И сколько радости от этих шалостей.

Когда-то было время крашеных черных парт с открывающейся крышкой, а на доске разлинованной писали мелом. На перемене дежурные должны были тряпки, которыми стирали с доски, вымыть в раковине, а после уроков протереть ими эти черные парты, где в круглых дырочках чернильницы.

Эти чернильницы обязательно проливались. Чернила в них были разные - жирные, с желтоватой пленкой, они более густые – темно фиолетовые, а жидкие были светло - синие. Чаще пользовались фиолетовыми чернилами и ручкой-вставочкой с пером-уточкой, раздвоенным на конце.

Иногда получалось, что чернила проливались на форму, и это ужас было что такое. Мальчишки вечно ходили в форме с пятнами, но не все. Те, которые не хулиганы, были всегда чисто одеты и сияли белизной воротничков. Это было давно и только от старших можно было все это узнать. Теперь в школе писали другими ручками, которые постоянно менялись. И все теперь другое, современное.

Наши друзья не были хулиганами. Володя был аккуратным, он не делал резких движений и был мальчиком спокойным и осторожным. Его друг Стас был более живым, и это чувствовалось по всему. Он, когда говорил, размахивал руками и говорил громко – это выдавало натуру непосредственную и эмоциональную.

В их дружбе не было главного, друзья уступали друг другу, когда возникала ситуация спорная, что случалось редко, но когда они заводились, иногда дело доходило до драки – все кончалось миром и дружба все больше сближала двух друзей.

Время шло. Подошло окончание школы. Стас уже решил, что будет военным и пойдет в военно-инженерное училище, а Володя еще толком не знал, чем будет заниматься. Перспектива попасть в армию его не радовала, но пересилить свою лень и сесть за учебники он не мог. Нина Ивановна работала инженером на заводе, и ее зарплата была стабильно низкой. Отец ушел из семьи, когда Володе было семь лет, алименты платил, и этого только-только хватало на жизнь. Володя понимал, что надо работать, но где и как, пока нет профессии? В школе он выучился на шофера и, конечно, мечтал когда-нибудь иметь свою машину.

Он прошел медкомиссию, но его не взяли в армию. Что-то там нашли, и он был теперь перед жизнью один на один – свободен. Не долго думая, пошел в таксопарк, где его взяли учеником-стажером, и уже через полгода дали не совсем новую машину, и он стал работать в такси.

Тем временем Стас сдал экзамены, поступил в военно-инженерное училище и стал жить в казарме, познавая все премудрости мужской военной жизни.

2

Время шло быстро и незаметно, и после школы друзья не встречались теперь каждый день. Редко, раз в месяц удавалось увидеться, и всегда это случалось в компании, где они вместе со всеми пили вино, и потом наутро у каждого болела голова. Вспоминали, что девчонок приличных в компании не было, а те, что приходили, им не нравились. Они вдвоем уединялись и вели свои нескончаемые беседы обо всем на свете.

Володя чувствовал, что Стас уже другой, и то, что его волновало раньше, как будто ушло, изменилось, и это как будто не Стас рассказывает о проблемах, а кто-то другой. И проблемы их общие, детские и юношеские уже отходили на второй план, и двум друзьям не так было интересно друг с другом.

Стас рассказывал о своих новых друзьях, и это было неприятно Володе, как будто Стас предает их дружбу. Он больше говорит о вещах земных, реальных, и становится на душе у Володи пусто, как будто он теряет друга.

Дома он вспоминает, что ему рассказывал Стас об училище, и удивляется Володя, почему это ему абсолютно неинтересно, а ведь раньше, бывало, обсуждали часами всякую ерунду, а теперь все другое. Он начинает думать о своей жизни, и что-то в этой жизни его не устраивает. Вот и мама приходит из магазина. Готовит ужин.

– Володя, иди есть, – слышит он и думает: «Все одно и тоже» и, молча, идет на кухню, садится за стол и ест мамин ужин, которого он раньше так ждал, когда мама скажет ему: «Ну, что у вас там в школе?».

А теперь она также спрашивает: «Ну, что у тебя на работе?», – и чувствует Володя, что не хочет рассказывать про то, как в очередной раз собирали начальнику деньги за смену – это обязательно – не сдашь, не получишь выгодный заказ – дальнюю поездку с оплатой в оба конца. А на обратном пути можно еще кого-нибудь по дороге подвезти, и это уже лишние деньги, которые он решил копить, чтобы матери помогать.

«Что-то не так», – думает Володя, а отвечает сам себе заученно: «Все нормально». И совершенно непроизвольно мысль его уходит куда-то, он смотрит в окно, а там темно и только в доме напротив один за другим зажигается с в окнах свет, и думает он: «Уехать бы куда-нибудь».

Тут же мысль о матери возвращает его дерзкую мысль на землю: «А как она?». И непроизвольно что-то внутри говорит: «Надо изменить жизнь, но как? ». Он не думает об ученье – это ему представляется очень трудным. Не знает он никого, кто бы из его знакомых учился там как-то специально. Чувствует, что нет у него этого особенного ума, как ему кажется. И вспоминается ему один пассажир.

Однажды его машину остановил солидный мужчина лет сорока, статный, одет шикарно. Часы у него на руке огромные, и все сверкает вокруг циферблата, и помнится Володе, что часы эти произвели на него какое-то особенное впечатление, и заметил он, что мужчина их рукавом пиджака прикрывать стал, и помнит Володя, что подумал:

«Вот тоже мне, получается, что я на часы его запал». А мужчина все время вопросы задавал: «Сколько платят, да с кем живешь?» – и оставил ему визитку, которую Володя положил в карман пиджака, да и забыл про нее. И только сейчас вспомнил, что пассажир на прощанье бросил такую фразу: