Завещание Сталина - Страница 8

1. О характере экономических законов при социализме.

2. О товарном производстве при социализме.

3. О законе стоимости при социализме.

4. Об уничтожении противоположности между городом и деревней, между умственным и физическим трудом, а также вопрос о ликвидации различий между ними.

5. О распаде единого мирового рынка и углублении кризиса мировой капиталистической системы.

6. О неизбежности войн между капиталистическими странами.

7. Об основных экономических законах современного капитализма и социализма.

8. Другие вопросы.

9. Международное значение марксистского учебника политической экономии.

10. Пути улучшения проекта учебника политической экономии.

Предыстория этой работы такова. Вскоре после войны по указанию Сталина группе отечественных экономистов во главе с членом-корреспондентом АН СССР К. В. Островитяновым было поручено подготовить проект учебника по политической экономии социализма. Обсуждали этот труд в 1951 году на Всесоюзном совещании экономистов при участии М. А. Суслова.

Сталин получил материалы дискуссии и предложения по улучшению проекта учебника. Свои замечания он адресовал участникам дискуссии.

Прежде всего, Сталин подчеркнул объективный характер законов политической экономии. Тем, кто это не признает, посоветовал уяснить разницу между общеобязательными, не подлежащими отмене законами природы и законами правительства, имеющими лишь юридическую силу.

Может показаться, что объективные законы природы и общества непреодолимы. Но, как поясняет Сталин, можно использовать другие законы для того, чтобы добиться своих целей вопреки объективным ограничениям. Он привел пример «обуздания» разрушительной мощи рек. Добавим от себя: мы знаем, что человеку удалось преодолеть силу земного притяжения, выйти в космическое пространство, ступить на другое небесное тело. Закон всемирного тяготения этим не отменили. Просто люди открыли много других законов природы, использовали их, создали космические ракеты…

То же относится, по мнению Сталина, и к теории политической экономии: «Здесь так же, как и в естествознании, законы экономического развития являются объективными законами, отражающими процессы экономического развития, совершающиеся независимо от воли людей. Люди могут открыть эти законы, познать их и, опираясь на них, использовать их в интересах общества, дать другое направление разрушительным действиям некоторых законов, ограничить сферу их действия, дать простор другим законам, пробивающим себе дорогу, но они не могут уничтожить их или создать новые экономические законы».

Вот, к примеру, закон планомерного развития народного хозяйства. Он, подчеркнул Сталин, «возник как противовес закону конкуренции и анархии производства при капитализме… на базе обобществления средств производства». Но и тут сыграла свою роль относительность закона при определенном влиянии субъективных факторов. «Закон планомерного развития народного хозяйства дает возможность нашим планирующим органам правильно планировать общественное производство. Но возможность нельзя смешивать с действительностью. Это – две разные вещи».

Вождь, завершая эти рассуждения, признал, что в них нет ничего нового. По его словам, они предназначены молодым руководящим кадрам, которым «кружат голову необычайные успехи советского строя», и они воображают, что Советская власть все может, не считаясь ни с какими экономическими законами.

Да, как будто прозрел будущее товарищ Сталин. После его смерти к власти пришел именно такой бойкий и самодовольный волюнтарист, пренебрегавший изучением законов природы и общества, действовавший по своему усмотрению и с подсказки советников…

Много лет спустя бывший оппонент вождя Л. Д. Ярошенко писал: «Политэкономия была оторвана от жизни, отличалась схоластикой и апологетикой, в ней доминировали субъективистские трактовки, она открывала возможности безудержного волюнтаризма. Наша хозяйственная практика была по существу лишена научных основ. Мое внимание привлек тот факт, что в учебнике не рассматривались вопросы рациональной организации функционирования социалистической экономики, а, на мой взгляд, это должно было бы быть главной задачей политэкономии социализма».

Как видим, Сталин действительно не выставил на первый план, казалось бы, безусловно объективный фактор: рациональную организацию народного хозяйства. Иначе говоря, политэкономия должна быть, прежде всего, экономикой.

Сталинские рассуждения с этим не согласуются. Да и нам придется признать, что рациональная организация производства – стремление, далеко не всегда осознанное, свойственно любым экономическим формациям, а вовсе не только социалистической. Более того, первыми в этом деле были именно капиталисты. Важно иметь в виду, ради чего, для каких целей идет рационализация. Ее может использовать для личного обогащения капиталист, так же как для пользы общества – социалистическая система.

Воспеватели частной собственности и конкуренции утверждают, будто именно на таких опорах покоится благосостояние богатейших стран капитализма. Для тех, кому не пошел впрок урок отказа нашей страны от социализма, приведу высказывание американского известного ученого (и по совместительству миллионера) Артура М. Шлезингера из его обстоятельной работы «Циклы американской истории»:

«Миф о том, что своим развитием Америка обязана неограниченной свободе частного предпринимательства, оказался на редкость живучим. Этот миф одновременно льстил самолюбию бизнесменов и служил их интересам. Он оставался главным символом делового мира, лейтмотивом пропаганды монополий». И еще: «Механизм саморегулирования рыночного хозяйства, если он и существует, обходится слишком дорого и в экономическом, и в политическом, и в социальном плане».

Когда так называемые «шестидесятники» пустили в обиход понятие «хрущевская оттепель», вряд ли кто-то подозревал, что оно будет подхвачено «перестройщиками» и «реформаторами». Как и многое, если не все, в словах этих деятелей, этот штамп оказался фальшивым.

Между тем, в сфере идеологии правление Хрущева вернее назвать «хрущевской слякотью». И это связано, между прочим, с проблемой, на которую обратил особое внимание Сталин в своей последней работе.

Он рассмотрел вопрос о товарном производстве при социализме и привел мнение, как он выразился «горе-марксистов, которые думают, что следовало бы, пожалуй, взять власть и пойти на экспроприацию мелких и средних производителей в деревне и обобществить их средства производства». А дело вот в чем.

В июле 1948 года Н. С. Хрущев написал Сталину о необходимости окончательной коллективизации: «Наиболее радикальным путем, на мой взгляд, является проведение полного и единовременного обобществления крупного рогатого скота с компенсацией колхозникам за проданный на фермы скот. При этом надо отказаться от помощи колхозникам в ликвидации бескоровности и принимать меры к удовлетворению их потребности в продуктах животноводства через колхозные фермы». Вдобавок: «сократить размеры приусадебных участков колхозников» и «повысить установленный уровень трудодней».

Как видим, «наш дорогой Никита Сергеевич» (так назывался фильм периода культа его невзрачной личности) оставался на позициях троцкизма и архиреволюционности. Правда, Сталин счел эти бредовые предложения излишком усердия при недостатке ума (позже, придя к власти, Хрущев постарался отчасти реализовать свои планы, чем заслужил ненависть крестьян).

Говорят, после такой инициативы Хрущева Сталин на одном из заседаний подошел к нему, погладил по плешивой голове и пошутил: «Наш маленький Карл Маркс». Можно предположить, что Никита Сергеевич при этом стыдливо улыбался, поклявшись в душе отомстить вождю, хотя бы после его смерти.

В своей работе Сталин высказался о таком предложении резко: «на этот бессмысленный и преступный путь… не могут пойти марксисты, ибо такой путь подорвал бы всякую возможность победы пролетарской революции, отбросил бы крестьянство надолго в лагерь врагов пролетариата».