Завещание ночи. Переработанное издание - Страница 4

— Капитан НКВД Александр Резанов, — усмехнулся бритый. — Сейчас меня называют именно так. Но это неважно. К делу, старик. Мне нужна Чаша.

— Нет ее здесь и никогда не было, Хромец, — спокойно ответил Чи-мит. — Ты снова взял ложный след. Сколько ты уже ищешь сокровище?

Капитан не ответил, но от его молчания у профессора по спине побежали мурашки.

— И будешь искать еще столько же, — продолжал между тем Чимит. — Но найти сокровище тебе не суждено, Нирах Проклятый.

Бритый энкавэдэшник протянул руку и схватил настоятеля за плечо. Легко поставил на ноги.

— Ты думаешь, вы переиграли меня? — спросил он, возвышаясь над тщедушным Чимитом, словно гора. — Ничтожные людишки, возомнившие себя хранителями! На этот раз у вас ничего не выйдет. Я владею ключом нижнего мира, отворяющим уста мертвых!

Капитан отпустил старика и снял с плеча брезентовую сумку. Развязал стягивающую ее кожаные шнурки. Запустил в сумку огромную ладонь.

Аристарху Петровичу показалось, что огоньки окружавших мандалу свечей тревожно затрепетали. Свет их отразился в отшлифованных гранях извлеченного из сумки предмета. Это был череп — очень похожий на настоящий, но изготовленный из какого-то прозрачного материала. Профессор машинально обратил внимание на выдающиеся надбровные дуги и огромные круглые глазницы, в которых клубился непроницаемый мрак. Резанов поднес череп к лицу ламы Чимита.

— Видишь, старик? Хрустальный Череп у меня! Теперь ты понимаешь, что отпираться бессмысленно! Говори, где твое сокровище!

Настоятель вздрогнул и опустил глаза. Губы его зашевелились, шепча слова Алмазной сутры. Капитан отступил на шаг и аккуратно поставил череп на камни.

— Что ж, старик, — сказал он равнодушно. — Ты сам выбрал свою судьбу. Он наклонился, вырвал из тела мертвого комиссара окровавленный штык и легким, точным движением вонзил его в сердце ламы Чимита.

— Ты ведь даже не настоящий Хранитель, старик! Последние Итеру покинули этот мир очень давно… ты лишь жалкий последыш великих магов прошлого. Сейчас ты умрешь, и я допрошу твой труп. Ты же знаешь, мертвые не умеют лгать.

Аристарх Петрович понял, что нужно бежать — бежать как можно скорее, пока не произошло самое страшное. Он повернулся, чтобы неслышно выскользнуть из темного храма, и налетел на застывшего в проеме двери рыжего бойца Попова.

— Крутить твою загогулину, профессор, — выдохнул тот, хватаясь за винтовку. — Эх, напугали вы меня… а чего это тут делается, а?

Бритый энкавэдэшник поднял голову и посмотрел на прячущегося в тени Аристарха Петровича. Профессору показалось, что на него в упор глядит какая-то огромная рептилия, вроде анаконды или африканского питона. Ноги мгновенно сделались ватными.

— Рядовой Попов, ко мне, — скомандовал Резанов ровным, лишенным всякого выражения голосом. — И вы, профессор, тоже.

Попов, расправив плечи, строевым шагом двинулся к капитану. Аристарх Петрович хотел крикнуть ему что-то предостерегающее, но слова застряли в горле.

— Вольно, боец, — сказал бритый.

Рыжий Попов остановился, будто налетев на невидимую стену. Потом со стоном опустился на колени, зажимая руками живот. Потом повалился на бок и засучил ногами.

— Ну же, профессор, — повторил энкавэдэшник, вытирая штык о галифе. — Я жду.

— Нет, — пробормотал Аристарх Петрович, с ужасом чувствуя, как ноги сами несут его к человеку, которого лама Чимит называл Хромцом. — Нет, товарищ капитан, не надо, я ничего не видел, я ничего никому не скажу.

— Конечно, — сказал капитан. В глазах его профессор видел тот же клубящийся мрак, что и в хрустальных глазницах черепа. — Разумеется, вы ничего никому не расскажете.

Аристарх Петрович не успел заметить удара. Перед глазами его вспыхнули огненные круги, и он рухнул на каменный пол.

— Это не значит, что я оставлю вам жизнь, — скучным голосом произнес где-то наверху невидимый энкавэдэшник. — Просто у меня есть к вам еще несколько вопросов. Однако вот этого — он пнул носком сапога тело настоятеля — следует допросить первым. Скоро начнется некроз мозга, а это не располагает к длительным беседам…

Аристарх Петрович услышал, как тяжело звякнул хрусталь жуткого черепа. Подул пронизывающий до костей ветер. Одна за другой гасли горевшие вокруг мандалы свечи. Где-то под потолком храма послышалось леденящее душу пение — заунывное, страшное, напоминающее рев длинных тибетских труб.

Преодолевая боль во всем теле, Аристарх Петрович приподнял голову и увидел, как открываются глаза мертвого уже ламы Чимита — закатившиеся, без зрачков, но каким-то сверхъестественным образом видящие.

— Говори, — приказал тот, кого настоятель называл Хромцом.

И мертвые губы старика послушно зашевелились.

Аристарх Петрович закричал.

— Клиент доволен, — сообщил Сашка Косталевский, пододвигая ко мне пухлый конверт. — И намекает, что готов повысить расценки, если контракт будет продлен.

Толстые его пальцы сладострастно терлись друг о друга. Косталевский был профессиональным посредником и привык делать деньги из воздуха. Иногда я ему в этом помогал. Но сейчас у меня были совсем другие планы.

— Нет, — отрезал я, убирая конверт в карман. Пересчитывать, конечно, не стал — Косталевский хоть и жуткий жмот, но не дурак, и знает, что даже пустяковый обман обойдется ему слишком дорого. — Нет, нет и еще раз нет. С сегодняшнего дня я в отпуске.

Мы сидели в баре ресторана «Речные заводи» — тихого, респектабельного местечка неподалеку от Красносельской. Помешанный на здоровье Сашка с видимым отвращением пил морковный сок, я цедил водкатини (если кто не знает — одна часть водки, две части сухого мартини, апельсиновый сок по вкусу. Взбалтывать, но не смешивать). В «Речных заводях» отличная китайская кухня, но я был не голоден. Я собирался обмыть последний в этом сезоне контракт парочкой коктейлей и двинуть куда глаза глядят по вечерней июньской Москве. Может быть, навестить одну симпатичную девчушку, с которой познакомился неделю назад в автосалоне БМВ. Девчушка выбирала себе спорткар, я сопровождал клиента с чемоданом баксов. Это, впрочем, не помешало нам светски поболтать о преимуществах автоматической коробки передач и особенностях четырехцилиндрового дизельного двигателя. Уважаю женщин, разбирающихся в технике.

— Погоди, Ким, не торопись, — заныл Косталевский, хотя я никуда и не торопился. — У меня для тебя еще много интересных предложений! Вот, например, есть заказ на охрану грузовиков со стройматериалами. Правда, это Кавказ, зато тариф двойной. Ты ж в тех местах вроде бывал?

— Бывал, — не стал спорить я. — Но мне там не понравилось. Зазвонил телефон. В двадцать пятый раз за сегодняшний вечер.

— Ты популярен, Ким, — хмыкнул Сашка. — Надеюсь, это не гешефты за моей спиной?

— Расслабься, Косталевич, — сказал я (он бесится, когда я его так называю). — Мы, кажется, брачный контракт не подписывали.

И снял трубку.

— Привет, Ким, — сказал голос моего бывшего однокурсника Димки Лопухина. — Не узнал, наверное?

— Отчего же, — любезно ответствовал я. — Дмитрий Дмитриевич Лопухин, краса и гордость группы ДМ-1.

— Потрясающе, — засмеялся Лопухин. — Как твоя мужественная жизнь?

— Регулярно, — сообщил я.

Не люблю всех этих обязательных формальностей, возможно, поэтому большинство моих бывших однокашников считали меня человеком несветским.

— Рад за тебя, — сказала гордость группы. — Слушай, мне срочно нужно с тобой поговорить. И не по телефону.

Я засмеялся — довольно искренне.

— Пять лет, Дим Димыч! Пять лет прошло с моего новоселья. Ты за эти пять лет мне первый раз звонишь. И сразу — срочно!

— Я же говорю — за моей спиной! — трагически прошептал Косталевский. Я показал ему кулак.