Завещание Мадонны - Страница 37

– Ну я же не идиот! – воскликнул Вальтер. – Я представился, вручил свою визитку, сказал, что хотел бы купить несколько картин для дальнейшей перепродажи.

– Иванихины не спросили у вас, откуда вы узнали про их коллекцию?

– Спросили. Я сказал, что не разглашаю своих источников. Они между собой стали обсуждать, кто это мог быть. Потом они спросили, интересует ли меня что-то конкретное. Я сказал, что у нас в Германии сейчас хорошо продаются картины с лошадьми, и я бы купил с лошадьми, а вообще готов и другие картины посмотреть и сказать, сколько могу за них заплатить.

– Вам показали все картины?

– Все или нет, я не знаю. Но показали помещение, где на всех стенах висят картины. Я увидел картины с лошадьми, рассмотрел и сказал, что хотел бы купить именно их.

– И что потом?

– Мужчина куда-то ушел, вскоре вернулся. Я сидел спиной ко входу. Мы уже снова были на кухне. А он явно вошел со шприцем, потому что я помню укол… Потом я очнулся в овраге. Я не знаю, сколько времени был без сознания. Часы у меня украли. Все украли. Оставили только вашу визитку, Юлия. Я не знаю, почему.

– Не исключали, что Юля приедет на место обнаружения трупов – если вас вообще обнаружат.

– Значит, Иванихины не думали, что вы очнетесь… – задумчиво произнесла я.

– Мы тут проконсультировались по этому вопросу, – вставил Виталя. – Его могли принять за труп под воздействием того наркоза, который вкололи. Его дают, например, коровам.

– Покойному Лене давали что-то другое?

– А кто его знает? Мы никаких анализов не делали и патологоанатомического исследования не было, как ты понимаешь. Он все еще в овраге. Но навряд ли у Иванихиных наготове разнообразные препараты.

– Но почему…

– Организмы разные. Что тебе объяснять? Да и Иванихины не специалисты, чтобы труп от живого человека, но впавшего в своеобразную кому, отличить.

– Что вы думаете делать дальше? – посмотрела я на Вальтера.

– Думаю я, – сказал свое веское слово Иван Захарович.

Я вопросительно посмотрела на Сухорукова.

– Но я еще не принял окончательного решения. А пока вы с Пашей снимете интервью с Вальтером. Он знает, что можно говорить, а что нельзя. Вальтер, ты все помнишь? Сколько вы сегодня раз с Виталей репетировали?

– Четыре, – сказал Вальтер и посмотрел на меня взглядом больной лошади.

Интересно, что он обо мне думает?

И что думали Иванихины, когда везли Леонида и Вальтера в овраг?!

И украли ли у них картины?

И в чем на самом деле заключается ценность этих картин с изображением лошадей?

В интервью мне Вальтер обвинил семью Иванихиных, которые покушались на его жизнь, сказал, что сейчас он живет у друзей, оказавших ему всестороннюю помощь, но пока боится, так сказать, выйти в свет. Он очень подробно рассказал про свой визит к Иванихиным, Леню не упоминал, но про картины, украденные Иванихиным у его семьи, сказал, и сказал, что намерен добиваться их возвращения, так как у него имеется список украденного и другие доказательства принадлежности картин именно его семье.

Когда Пашка выключил камеру, я посмотрела на Вальтера.

– Вы будете нанимать русского адвоката? – спросила я у немца.

– Адвоката я уже нанял, – вставил Иван Захарович. – Старого еврея, к которому обращаюсь много лет. И с Вальтером мы уже обо всем договорились. Правда, Вальтер?

Я не знала, плакать мне или смеяться. Как я догадывалась, часть картин, принадлежавших семье Кюнцелей и в дальнейшем вывезенная генералом Иванихиным в Россию, вскоре займет свои места в особняке Ивана Захаровича. Или в его городской квартире. Или картины будут кому-то подарены в качестве взяток.

Виктория Семеновна несколько прибалдела, просмотрев интервью с Вальтером Кюнцелем.

– Юля, что из этого правда? – посмотрела на меня наш главный редактор.

Я пожала плечами.

– Его в самом деле нашли в овраге?

– У меня нет оснований в этом сомневаться. То есть его не нашли, он сам выполз на дорогу. Чуть ли не под колеса Витале. Стал бы Виталя шастать по каким-то оврагам в Приозерском направлении?

– А кто его знает? – подал голос Пашка, оторвавшись от очередной бутылки пива.

Виктория Семеновна хмыкнула.

– Мне интересно, где сейчас те две картины, – призналась я. – Неужели Иванихины их спрятали?

– Если я правильно помню, никаких следов взлома следственная бригада не обнаружила?

Я кивнула.

– Но как же тот вор, Леонид?

– Мог нарваться на хозяев. То есть точно нарвался, раз оказался в овраге. Потом пришел немец. Иванихины сложили кое-что в уме…

– Они совершили попытку убийства двух человек, Юля! Двух! Они же не рецидивисты какие-то! Я сомневаюсь, что Николай даже в армии служил. Это не люди, для которых убийство – привычное дело. Они, думаю, вообще никого никогда не убивали. А тут… То есть они поняли, что картины представляют ценность. Серьезную ценность. Немец не сказал, чем именно они ценны?

Я покачала головой.

– Юля, в них должно быть что-то особенное. И Иванихины это поняли после прихода Леонида. Наверное, посмотрели на них повнимательнее. Мы бы с тобой, наверное, не поняли, а они-то – специалисты.

– Но это точно не Леонардо да Винчи, – хмыкнула я.

– А кто про него говорит-то?

– В последнее время мне неоднократно приходилось слышать упоминание его имени – в разной связи.

– Кроме Леонардо да Винчи, есть и другие мастера, картины которых оцениваются в миллионы долларов.

Я неопределенно пожала плечами.

– Юль, а этого Леонида так и собираются оставить в овраге? – продолжала Виктория Семеновна. – Человек же все-таки. Ну-ка позвони Ивану Захаровичу. Немец же точно не говорит про овраг, в котором оказался? Даже примерных координат не указывает? Надо ребятам из Управления сообщить.

– Это область.

– Пусть с областью разбираются! Сейчас я сама Ивану Захаровичу позвоню!

Они долго ругались (в чем не было ничего нового), но потом Виталя все-таки сообщил мне почти точные (насколько мог) координаты места.

– Скажешь, что позвонил неизвестный, – дал указания бывший возлюбленный. – Вам же регулярно звонят в холдинг. – Виталя хмыкнул.

– Думаешь, ребята сорвутся? – на этот раз хмыкнула я.

– Юля, чего вы хотите с Викторией Семеновной? Сообщишь в Управление, что был такой звонок, и скажешь, что сама поедешь на место. Предложишь составить тебе компанию. Насколько я знаю того же Андрюшу, твоего большого друга, ребята откажутся и предложат тебе самой проверить поступившую информацию. Ты и проверишь. Полазай завтра с утра по оврагу. Может, энергии немного выпустишь. Воздухом подышишь. Для здоровья полезно. Труп все-таки на природе, а не в подвале вонючем. Поезжай.

– Виталя, ты труп осматривал?

– Делать мне больше нечего!

– Там были хоть какие-то заметные повреждения?

– Были! Тебе же Вальтер говорил, что Леонида недавно дружки избили! У него морда вся оплывшая!

– Может, раздутая? Знаешь, в случае…

– Знаю!!! Но ты представь, что Иванихины подумали, когда к ним такая рожа заявилась! И еще с фотоаппаратом!

– Но ножевого, пулевого…

– Не знаю!!!

Виталя бухнул трубку на рычаг.

– Высочайшая санкция получена, – улыбнулась Виктория Семеновна. – Нам, журналистам, нужно поддерживать хорошие отношения с представителями всех слоев общества и всех профессий. Звони Андрюше, Юля.

– Может, вначале Галустьяну? Это же его бывший работник.

Виктория Семеновна в задумчивости почесала щеку.

– Лучше бы, конечно, с ним встретиться лично, – сказала начальница. – Поезжайте-ка сейчас к Галустьяну. Андрюше позвонишь завтра.

– Галерея уже давно закрыта, – напомнил Пашка.

– А Юля на мобильный позвонит и скажет, что нужно срочно встретиться. Да, Юль?

Я позвонила. Судя по звукам, Галустьян сидел в ресторане с цыганским хором.

– Мне нужно с вами встретиться, – сказала я.

– А завтра, Юленька? – Галустьян явно выпил.